Играли они в простейшую игру с одними воротцами и самодельной битой – мальчик и девочка лет десяти, и с ними рыжеволосый юноша, который подавал мяч девочке. Все трое так были поглощены игрой, что заметили Джесса, только когда он захлопал в ладоши.

– Прекрасная подача! Можно мне попробовать?

Все трое обернулись.

– Вы, наверное, новый владелец Джесмонд-хауза. Пожалуйста, извините, что играем здесь, но это единственная подходящая площадка неподалеку от дома. Желаете, чтобы мы ушли? – спросил старший.

– Он же сказал, что хочет поиграть, Джорджи, – укоризненно проговорил мальчик помладше. – Энни, дай ему биту… или, может, вы хотите подавать, сэр?

– О, в подаче я никогда не блистал, вот бита – другое дело, – отозвался Джесс, протягивая руку.

– Вы не подумайте, что Джорджи плохо подает, это я так принимаю… – вручая ему биту, доверительно сказала Энни и умолкла, заметив, как брат прикрыл рот ладонью, показывая, что не надо говорить лишнее.

Поддавшись мгновенному порыву – за последние дни это было уже не впервые, – Джесс стянул с шеи галстук, отбросил его в сторону, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и застыл наготове.

Юноша сделал короткий разбег и закрутил мяч так, что Джесс чуть было, не промахнулся, но все же исхитрился несильно ударить по мячу. Гас восторженно вскрикнул, а Энни, сунув палец в рот, в благоговейном изумлении следила за полетом мяча. Худенький Джорджи стремглав бросился ловить мяч, но не поймал – в нескольких сантиметрах от него мяч ударился о землю и покатился в кустарник. Паренек полез в кусты, и Джесс вдруг смутился. Ему показалось, что этот сорвиголова – девушка.

Он еще больше укрепился в своей догадке, когда та без размаха, точным броском метнула мяч в Гаса с криком:

– Лови, Гас, твоя очередь подавать.

Гас поймал мяч и недовольно проворчал:

– Он, верно, постоянно играет, у меня нет никаких шансов против него.

Гас взглянул на Джесса суровым взглядом, и тому пришлось сделать вид, что последующие три крученых мяча дались ему нелегко. Четвертый мяч он пропустил, и его тут же поймал Джорджи, вернее, Джорджина.

На лице ее засияла торжествующая улыбка, а Гас закричал:

– Он нарочно промазал! Он просто отдал тебе мяч, и все!

Джорджи помрачнела.

– Вы, правда, нарочно промахнулись, сэр? – с укором обратилась она к Джессу, держа мяч над головой. И, не дав ему открыть рот, продолжала уже совсем иным тоном: – О, возможно, я не имею права спрашивать вот так в лоб. Вы наверняка наследник мисс Джесмонд – кто другой станет тут расхаживать разодетый, словно только что с Пиккадилли. Мы вторглись в ваши владения и не можем осуждать вас за то, что вы решили сыграть со мной в поддавки. И с Гасом вы были добры, позволив забить в ваши ворота. Мне остается лишь попросить у вас прощения за все.

Джесс выслушал с улыбкой эту возбужденную речь, отдал биту Энни и, подойдя к мисс Джорджи, учтиво поклонился, довершив этим образ бездельника с Пиккадилли.

– Простите мой промах. Я должен был догадаться, что мистер Гас достаточно сметлив и мгновенно заметит, что ему оказывают снисхождение. Вы не будете возражать, если Гас и Энни поиграют немного вдвоем, а мы отойдем в сторонку и спокойно поговорим?

Джорджи теперь увидела его вблизи. Этот внушительного вида мужчина, высокий и широкоплечий, был полной противоположностью ее покойному мужу – щуплому и сутулому школяру. И он, рассказывала она позже настойчивой Каро, так хорош собой, как ни один из соседей во всем Нетертоне. Золотистые волосы, голубые глаза, прямой нос, лукаво изогнутые губы… У него и уши необыкновенные, восхищенно заметила Джорджи, небольшие, аккуратные и не торчат. Настоящий принц из волшебной сказки.

И голос приятный. Так говорят люди, привыкшие повелевать.

Джесс тоже успел разглядеть Джорджи и теперь был уже уверен, что перед ним девушка, и достаточно юная.

Позднее Джесс узнает, что ошибся в определении возраста, и все из-за непринужденности, естественности поведения Джорджины и отсутствия какой-либо косметики на лице.

– Вы угадали, я новый владелец Джесмонд-хауза. Меня зовут Джесмонд Фицрой. Я внучатый племянник мисс Джесмонд. И меня ничуть не рассердило ваше вторжение, но я несколько озадачен, почему ваши родители позволяют вам гулять в глухих местах в мужской одежде. На вас может напасть какой-нибудь бродяга, которых в наши дни встречается немало, и я считаю первейшей обязанностью уведомить об этом ваших родных, если вы назовете себя.

Подвижное лицо Джорджи начало менять свое выражение – от улыбки в начале его речи и до гневной гримасы в конце. Ее губы сжались в нитку, она нахмурила брови, словно о чем-то усиленно думала, но молчала.

Джесс, увидев, что она не собирается отвечать, заговорил снова:

– Прошу, назовите вашу фамилию. – В его голосе появились повелительные нотки.

Джорджи уже с трудом сдерживала гнев.

– Вам не говорили, мистер Фицрой, что вы весьма напыщенны? Мы никогда больше не ступим на вашу землю ни в брюках, ни в платье, так что читайте проповеди кому-нибудь другому… К вашему сведению, – продолжала она язвительно, – мои родители умерли, а я вполне способна сама позаботиться о себе. – Она отвернулась от него и закричала: – Гас, Энни, быстренько возьмите планку и давайте с битой и мячом ко мне. Мы уходим!

– Минутку, пожалуйста, – попросил Джесс.

– Никаких минуток! – отрезала она. – Мы уходим!

– Но сначала, – тоже возмутился Джесс, – вы скажете, где я вас могу найти. Ведь есть возле вас кто-то, способный внять голосу разума и присмотреть за вами.

– О да, конечно! – насмешливо воскликнула Джорджи, подумав о Каро. – Есть одна такая. Вы найдете ее и нас троих в Памфрет-холле. Всего хорошего! Или вы станете удерживать нас силой?

– Ни в коем случае, – произнес он сквозь зубы. – Не испытываю ни малейшего желания удерживать мегеру в штанах. Всего вам хорошего, и надеюсь, в будущем у вас появится капелька здравого смысла.

По пути домой Джорджи то и дело краснела от стыда, вспоминая стычку с новым владельцем Джесмонд-хауза. Господи, что на нее нашло и заставило выйти за все возможные рамки поведения, приличествующие молодой женщине?

Внятно ответить себе она не смогла. Ну не набросилась же она на наследника мисс Джесмонд только потому, что он обращался с ней как с несмышленым ребенком, нуждающимся в советах и нотациях! Но обиднее всего было то, что он видел в ней только глупую девчонку, и больше ничего.

– Ты какая-то притихшая, Джорджина. Что-нибудь случилось?

После ужина поиграли в карты, а когда дети ушли спать, Каро расположилась, по своему обыкновению на софе с книгой в руках.

Джорджина чинила платьице кукле, разорванное мопсом Кассиусом в один из редких приступов живости. Большую же часть времени он дремал, как и его хозяйка.

Не дождавшись ответа, Каро возмутилась:

– Не могла бы ты быть повежливее и ответить, если тебя спрашивают?

Джорджи вытащила изо рта булавки.

– Прости, Я сегодня какая-то рассеянная. – Она думала, как рассказать о встрече с Джесмондом Фицроем. Следовало сделать это сразу, когда они вернулись из парка, но Каро была целиком поглощена собой. Дети пытались рассказать матери о незнакомце, но она от них отмахнулась.

Каро, очевидно, заметила выражение озабоченности на лице Джорджи.

– Надеюсь, ты не простыла, а то я боюсь заразиться. Доктор Медоуз все время повторяет, что при таком слабом здоровье мне надо держаться подальше от больных.

– Нет, я не простыла. Дело в том, что, когда мы играли в крикет на лужайке, появился наследник мисс Джесмонд.

Каро рывком села.

– И ты говоришь об этом только сейчас! – рассердилась она. – Знаешь, Джорджина, это просто непорядочно с твоей стороны. В Нетертоне так мало событий, а когда что-то происходит, ты непременно норовишь скрыть это от меня.

– Ты преувеличиваешь, Каро, – улыбнулась Джорджи. – Прошло всего три часа.