Джесс знал, что говорил. Джесмонды никогда не хвастались незаконной близостью к королевскому дому и не пытались извлечь из этого выгоду. Он убедился, что мисс Джесмонд решительно все бумаги, касавшиеся связи Анны Джесмонд и принца, уничтожила, чтобы никто не мог запятнать честь фамилии. Все, кроме одной.

Доктор Шоу улыбнулся.

– Я не хотел вас обидеть. По моему мнению, институт брака, законнорожденные и незаконнорожденные дети – эти глупости – придуманы, чтобы сковать природные инстинкты мужчин и женщин, делая их несчастными.

– Если бы в разговоре с вами я следовал природным инстинктам, боюсь, это несколько поколебало бы вашу убежденность в том, что следование им разумно и благотворно.

Слова прозвучали резкой отповедью, хотя и в учтивой форме. Доктор Шоу и все присутствующие сделали вид, что ничего не произошло.

Но один из гостей, услышав эту пикировку, впал в глубокую задумчивость. Сэр Гарт Мэннинг прикинул, не в этом ли причина слежки властей за Фицроем. Но какова ее цель? Готовится заговор? Миссис Фирт, прежде чем пройти в столовую, направилась к Джессу, несколько расстроенная бестактностью своего брата.

– Не обращайте внимания, – негромко извинилась она. – Вы должны понять этих ученых. Их больше всего интересует то, о чем мы предпочитаем не говорить.

– О, не беспокойтесь, – с улыбкой сказал Джесс. – Меня это нисколько не задело, ни в коей мере.

– Вот и хорошо, – миссис Фирт несколько растерялась, но быстро нашлась. – Прошу вас. Шеф-повар сегодня превзошел себя, и мы должны вознаградить его старания прекрасным аппетитом.

Миссис Фирт покинула его. И тут же появилась Джорджи.

– Знаете, Фиц, – с лукавой улыбкой проговорила она, – когда эта ехидна вцепилась в вас, я подумала, что миссис Фирт рассказала ему, что мы с вами добрые друзья, и… – Джорджи покраснела, – он приревновал меня к вам.

– Мне тоже так показалось, – согласился Джесс.

– И не дали ему спуску. Я гордилась вами. Он ведь привык, что его никто не может переспорить.

– Он не мог говорить вольно перед сельской публикой. Они и так были удивлены.

– Но, неужели, правда то, что вы сказали о себе?

– Кого-нибудь другого я попросил бы припомнить, что я ответил доктору Шоу.

– Знаете, Фиц, вы так неуловимы, что мне как-то не по себе от этого.

– Я бы мог сказать то же самое о вас, но не стану, – улыбнулся Джесс. – Миссис Фирт хвасталась, что ужин великолепен. Пойдемте к столу, пока там еще что-то осталось!

– С удовольствием, сэр, если вы позволите опереться на вашу руку.

Весело переговариваясь, они направились в столовую, не замечая двух пар ревнивых глаз – доктора Мейнарда Шоу и сэра Гарта Мэннинга, которых объединяло стремление обладать Джорджи и страстное желание убрать соперника.

Джесс выбирал блюда, когда кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся.

– Я все думал, откуда такая фамилия, и вот узнал, наконец. – Банкир Боулби был изрядно навеселе, но, похоже, настроен, поговорить, судя по его многозначительной улыбке. Так и случилось. Боулби приблизил распаренную жирную физиономию вплотную к лицу Джесса, так что тот услышал зловонное дыхание. – Что, никак не удается уломать Кайта? Может, поговорим один на один? Я дал бы совет, как с ним справиться.

Джорджи взглянула на спутника и решила вмешаться.

– Прошу вас, мистер Боулби. Это никуда не годится – вести деловые разговоры за ужином. Обсуждать денежные дела вне банка – верх неприличия.

Боулби терпеть не мог Джорджи, которая, как он считал, плохо влияла на миссис Каролайн Памфрет. Ему хотелось указать ей ее место, но, поскольку рядом стоял Джесс, он инстинктивно почувствовал, что такой шаг неразумен.

– О, леди ничего не понимают в наших делах, правда, Фицрой? – сглотнув, заявил он.

– Напротив, – возразила Джорджи. – Мой муж, кузен герцога Дернесского, утверждал, что я вполне способна разобраться в самых сложных вещах, даже в банковских. У него были такие прекрасные манеры! Меня очень расстраивает, когда я вижу, как некоторые не умеют себя вести. В такие моменты меня охватывает тоска по нему. – Она тяжело вздохнула. Не будь у нее в одной руке тарелки, а в другой – бокала, Джорджи непременно утерла бы слезинку.

Банкир Боулби растерялся. Он чувствовал, что над ним издеваются, но не находил нужных слов ответить. Беспомощно озираясь, он заметил свою супругу и извинился перед миссис Херрон.

– Конечно, – воскликнула Джорджи. – Я всегда готова вас простить, мистер Боулби.

Джесс склонился к ней.

– Это правда, что вы тут наговорили, миссис Джорджи? Или просто хотели поставить на место этого мошенника?

– Чарлз действительно научил меня вести двойную бухгалтерию и подбивать баланс.

– Так вы, оказывается, Ротшильд в юбке! В следующий раз, когда мне понадобится совет, обращусь к вам.

– Вот уж чего никогда не будет, Фиц. Мне кажется, я вас раскусила. Можете не отвечать, если не хотите, но я почти не сомневаюсь: Кайт у вас вроде стенки, за которую вы прячетесь.

Она умнее, чем мне казалось, подумал Джесс, мучаясь, что не может обнять ее и сказать, как он ее… уважает. Сидеть в залитом лунным светом саду и глядеть в ее сияющие в полумраке глаза, вдыхая чудесный запах ее тела… Это становилось невыносимым.

– Ведьма, – хрипло проговорил он.

Джорджи рассмеялась:

– Ох, Фиц. Но скажите, я права или нет – вы совсем не такой, каким себя представляете. Вы слишком умны.

Джесс взял ее руку и легонько сжал, но даже это невинное прикосновение отозвалось острым желанием.

– Подумайте сами, дорогая миссис Джорджи, разве умный человек скажет правду, если сочтет ее неразумной?

Джесс еле удерживался, чтобы не схватить Джорджи в охапку. По правде сказать, ей тоже было не легче. Но она, чувствуя кожей его нетерпение, выдернула руку и назидательным тоном произнесла, подражая покойному мужу, обращающемуся к студенту:

– Это все словеса. Я жду ясности и четкости ответа.

Джесс хохотнул.

– Вот, значит, что ожидало бы меня, если бы я поступил в Оксфорд или Кембридж.

– Не смейтесь. Если бы вы попали к Чарлзу, то перестали бы даже соображать.

– А вы?

Джорджи пристально посмотрела на него:

– Поначалу я мало что понимала и не боялась его.

– А потом? – нетерпеливо спросил Джесс. – Потом Чарлз решил открыть передо мною более сложные стороны жизни. – Джорджи умолкла.

– И что случилось, миссис Джорджи?

– Чарлз оскорбил мое нравственное чувство. Понимаете, я была счастлива, познавая новый мир и радуя своего учителя. Но все внезапно переменилось.

Она умолкла. Джесс решил не спрашивать ее больше ни о чем, почти физически ощущая, как она подавлена. Ему хотелось обнять ее, но он не осмеливался.

– Я люблю вас, миссис Джорджи, – начал он негромко, – и никогда не потребую от вас того, что противоречит вашему представлению о себе и о мире. – Джесс почувствовал что-то неуловимое между ними…

– Вот она! А мы гадаем, куда это ты спряталась. Пообещала доктору Шоу побеседовать с ним после ужина и пропала. – Голос Каро звучал раздраженно.

– Вот именно, – поддакнул сэр Гарт, сопровождавший сестру.

Глаза Джорджи вспыхнули огнем:

– Я никуда не пропала. Мы с мистером Фицроем сидим на виду у всех, спокойно доедаем свой ужин. Если доктор Шоу жаждет побеседовать со мной, не понимаю, почему он меня не ищет?

– Вот именно, – ехидно поддакнул Джесс и простодушно взглянул на сэра Гарта.

– Доктор Шоу ждет тебя в розарии.

– Правда? – произнесла Джорджи, не делая ни малейшей попытки встать с места. – Доктору Шоу, может быть, хочется возобновить знакомство со мной, но только я не испытываю ни малейшего желания. Лучше уеду домой.

– Я с радостью отвезу вас, – вставил Джесс.

– Благодарю за любезное предложение, Фиц, но я как раз собиралась просить вас проводить меня к столу и налить еще вина.

– Счастлив услужить вам, миссис Джорджи.

– Уверен, вы понимаете, что прилично, а что нет, и потому согласитесь пойти со мной в розарий. – Гарт потянулся за ее рукой.