– Значит, мы теперь сообщники, – сказала она. – Только бы не проговориться при следующей встрече. Мы сегодня обедаем у миссис Фирт. Вы тоже приглашены?

– Как и все сливки нетертонского общества, – с улыбкой сказал Джесс. – А сейчас приглашаю вас в гостиную. Пока вы будете пить чай, я приму благообразный вид и провожу вас до дома. – Джесс на мгновение замялся, боясь, не покажется ли ей дерзостью то, что он хочет предложить. Пожалуй, нет. – Я этой дорогой почти каждый день после полудня прогуливаюсь, так что мы могли бы встречаться там… случайно.

– Если только случайно. – Глаза Джорджи засияли.

Выражение озабоченности, с каким она появилась в кухне, исчезло с ее лица, оно светилось радостью. Если бы он не был таким грязным, непременно бы ее поцеловал.

Сэр Гарт Мэннинг писал письмо мистеру Бьюкэмпу. Событий было много, но все малозначимые, по мнению сэра Гарта.

Каро получила отсрочку платежа у мистера Боулби; застрелили собаку мисс Уолтон – труп был найден на тропе между поместьями Памфретов и Джесмондов; у Джесмонда Фицроя приступ лихорадки, и он не поднимается с постели; обед у Фиртов имел успех; один рабочий в Джесмонд-хаузе упал с лесов и сломал руку.

«Фицрой, – писал сэр Гарт, – ведет себя эксцентрично. Мой источник сообщил, что, когда у него на кухне сломался вертел, он переоделся в рабочую одежду и сам его чинил».

Прочтя это послание, мистер Бьюкэмп вздохнул. Он получил еще одно письмо из Нетертона. Его сыщик, нанявшийся в Джесмонд-хауз под видом чернорабочего, сообщал, что Фицрой, который якобы болен и лежит в постели, на самом деле тайком уехал в Лондон, о чем знает только Кайт.

Мистер Бьюкэмп бросил письма на стол и задумался. Значит, Фицрой создает впечатление, что он небогат, хотя мистеру Бьюкэмпу известно, что он очень и очень состоятелен. И зачем Фицрой отправился тайком в Лондон?

– Я слышала, мистер Фицрой поправился, – сказала Каро за обедом. – Прошло целых десять дней. Наверное, у него был сильный приступ.

Это сообщение было встречено ликованием Гаса.

– Тетя Джорджи! Пойдемте в парк, попросим его поиграть с нами в крикет, если он там будет!

– Обязательно, – сказала Джорджи, которой не терпелось сообщить Фицу, что Боулби все-таки согласился отсрочить платежи на один месяц. – Только давай возьмем и воздушного змея на тот случай, если ему захочется просто посидеть и поболтать.

– Хорошо! – воскликнул Гас и побежал к Энни сказать, что тетя Джорджи берет их на прогулку.

– Может, мне тоже пойти с вами? – проговорила Каро, и у Джорджи екнуло сердце: она надеялась, что есть какие-то новости от Кайта, и ей хотелось услышать их первой. К счастью, Каро тут же раздумала, решив, что солнце слишком сильно печет, а это может ей повредить. Джорджи и дети отправились без нее.

– Вон он! – закричал Гас. – И совсем не похож на больного.

Но Джесс продолжал играть роль человека, только что оправившегося от болезни и потому желающего просто посидеть. Джорджи уговорила детей поиграть с воздушным змеем, пока взрослые посидят на травке и погреются на солнышке.

– Может, не стоило так рано выходить? – спросила Джорджи, хотя Фиц выглядел прекрасно. – По слухам, у вас был жестокий приступ лихорадки.

– Да, – согласился Джесс, испытывая некоторую неловкость. – Но мне сказали, что прогулка на свежем воздухе не повредит. А встреча с вами придаст мне сил.

Джорджи покраснела:

– Я тоже рада видеть вас. Вы советовали, и я попросила банкира Боулби о месячной отсрочке, он согласился. Это дает нам передышку на тот случай, если Кайт что-то разузнает.

Джесс посерьезнел:

– Кайт уверен, что банкир Боулби нечистоплотен. Но ему нужны более веские доказательства. Подозрений недостаточно.

– Время уходит.

– Знаю, но дело очень деликатное. Стоит нам совершить ошибку, и банк сразу обанкротится, а вкладчики потеряют все деньги.

– Ужас какой, в этом банке деньги всех жителей Нетертона! – воскликнула Джорджи.

– Так я и думал, – удрученно кивнул Джесс.

День был ясный и теплый, но Джорджи почувствовала озноб:

– Об этом даже страшно подумать.

Вскоре Джорджи с детьми собрались уходить, и они договорились, что завтра утром она придет без Гаса и Энни, которые званы с матерью на детский утренник к миссис Фирт. Джесс стоял и в задумчивости глядел им вслед.

Он не мог сказать Джорджи, что в Лондоне с ним произошло нечто, осложняющее его расследование.

Джесс воспользовался офисом Бена Вулфа в Сити, но жить у него отказался.

– Вы с Сюзанной всего год женаты, и вам ни к чему третий лишний в доме, – отшутился он и снял квартиру на тихой улочке, где жил когда-то в пору своей бедности.

На второй по приезде день он почувствовал за собой слежку, свернул в аллею и затаился. Тут же появился, беспокойно оглядываясь, обыкновенный человек в обыкновенной одежде.

Потом в другом районе Сити Джесс снова видел этого человека. Тот стоял лицом к витрине и рассматривал выставленные гравюры. Через некоторое время неизвестный появился на стоянке кебов, хотя, судя по всему, не собирался никуда ехать. Джесс не сомневался – за ним следили, причем не только днем, но и ночью.

Для выяснения отношений со шпиком Джесс выбрал ночь.

Первую половину дня он провел у ростовщика, который отказался рассказывать что-либо о Боулби, хотя достоверно было установлено, что банкир посещал его контору не раз.

– Хочу купить ценные бумаги, – сказал ему Джесс, – готов хорошо заплатить. Что-нибудь из провинции.

Джессу было известно, что ростовщики, когда чувствуют, что должник ненадежен и они рискуют не получить свои деньги обратно, зачастую перепродают закладные третьим лицам.

Однако на сей раз ростовщик, его звали Кларк, отрицательно покачал головой.

– В данный момент на продажу ничего нет, – буркнул он.

– Хорошо, но, если цена вам подходит и вам захочется уменьшить свои потери, сообщите вот по этому адресу. – Джесс дал ему адрес, по которому можно было писать на имя Кайта.

Ростовщик кивнул и, помедлив, назвал ему адрес некоего Смита, который тоже имел дело с Боулби.

– Может, у него найдете что-нибудь. Он не в том положении, чтобы рисковать.

Вечером Джесс зашел в небольшую таверну и то и дело прикладывался к рюмке, делая вид, что пьет. Шпик сидел неподалеку, но не догадывался, что за ним тоже наблюдают.

Закончив ужин, Джесс вышел из таверны и побрел, шатаясь, по темному переулку. Неуклюжий шпик топал сзади. Джесс затаился в подворотне и, как только преследователь поравнялся с ним, схватил его за горло железной хваткой, прижимая к земле.

– Говори, – зашипел он ему в ухо – говори, кто тебя нанял таскаться за мной по всему Лондону и зачем?

– Я шел вовсе не за вами! – прохрипел шпик.

– Два дня ты следуешь за мной как тень, – сказал Джесс. – Я отведу тебя сейчас к стражнику и скажу что схватил за руку, когда ты пытался стащить у меня кошелек и золотые часы.

– Вы не сделаете этого.

– Выбирай, – проговорил Джесс, усиливая хватку. – Или говоришь правду или…

– Мой приятель попросил следить за вами. Он сказал, что какая-то большая шишка хочет знать о вас все. Но я не знаю того человека. Я приятелю помогаю. Господь свидетель, я говорю правду.

В его голосе звучала такая уверенность, что Джесс решил ему поверить.

– Что-нибудь еще знаешь?

– Только то, что вы приехали тайком из деревни, где живете. Сказались больным, а сами приехали. Это все, покарай меня господь, если вру.

Выходило, что в Нетертоне за ним следят. Кому это надо и зачем? – спрашивал себя Джесс, идя по улице. Может, банкир Боулби? Нет, вряд ли.

По возвращении в Нетертон ему придется быть все время начеку. Но кого остерегаться?