На той пирушке в «Кон-Тики» присутствовала только одна женщина — хозяйка. Она приносила блюда и служила официанткой. Это была крупная белая полная женщина в очках. По-моему, её таки звали Соня. Пирушка военных. Время от времени кто-то вставал и уезжал на фронт, фронт был рядом — в нескольких километрах, его было слышно: слышно гулкие пулеметные очереди, канонаду русского происхождения гаубиц… Потом некоторые враждебные Милошевичу газеты (и журнал «Время» не отказал себе в удовольствии) опубликовали письмо некоей лунатички из города Сараево, в котором утверждалось, что я убил её тетку! Оказывается, на том участке фронта (в районе, называемом «Еврейски Гроби») не было сделано в тот день, когда была убита тётка, ни единого выстрела, стрелял только писатель («писец» по-сербски) — «писец Едуард Лимонов», и таким образом, это он убил тётку, открывшую окно, чтобы выкопать из ящика на подоконнике лук, который она там выращивала. История с тёткой смехотворна, но она характеризует климат, который царил в тылу, в Белграде. Ещё она характеризует венгра Сабо, сукина сына, он присутствовал при части моей активности во время пребывания в Еврейски Гроби, слава Богу, не всегда он присутствовал. Впоследствии я сторонился журналистов и тем более фотографов. Получил хороший урок.
Аркан принимал меня в своей военной столовой. С нами обедали его офицеры, один из них назывался «генерал». Прислуживали рослые девки в штанах с соблазнительными задами. От девок обильно пахло духами и сексом. Аркан был озабоченным, много ругался, говорил, что надо брать Сараево, что все возможности есть. На расстоянии вытянутой руки от него, на подоконнике лежал его знаменитый «Хеклер», а огромный револьвер «Кобра-Магнум» был расчехлён, обвивающая его чёрная кобура — расстёгнута. У меня сложилось впечатление, что он ожидал нападения на него, здесь и сейчас. Поедали мы блюдо, называемое «мешане мясо» — то есть жареные вповалку на одном блюде куски говядины, баранины, свинины. Это блюдо храбрых, варварских, мистических народов-воинов. К мясу были огромные резаные луковицы и самоиспечённый хлеб. Было вино. Но сам Аркан не пил, потому и я не стал. Накануне, «у Сони», я крепко надрался. А ночевал я в арабском доме сербского патриота Иована Тинтора. У Тинтора был крючковатый турецкий нос, и выглядел он — вылитым турком, а дом его я назвал арабским, потому что он был турецким — подушки повсюду, ковры, аркады. Иован Тинтор был объявлен «военным преступником», до того заклятым врагом турок он был. Его турецкая внешность требует исторической справки: тех сербов, кто перешёл в их веру, турки оставляли в покое, христиан же терроризировали, в том числе и насиловали их женщин. В результате в Боснии светлые мусульмане, блондины, воевали против чёрных ястребов, сербов-христиан. Разумеется, это обобщение, были всякие, но чёрных ястребов хватало.
Аркан, кажется, боялся тогда покушения. Во всяком случае, после обеда его офицеры поспешно ушли, он говорил очень горько и злобно. Он сделал мне предложение. Он предлагал мне остаться с ним, стать его офицером. «Что ты будешь делать там, в своем Парижу?» Честно говоря, сейчас я жалею, что не остался. В «Парижу» мне делать было вот что — Наташа Медведева там была. Одновременно меня уже засасывала Россия. И та и другая — и Наташа Медведева, и Россия — оказались мне неверны, потому я только потерял несколько лет жизни, продолжая цепляться за них. С Арканом я бы многому научился: и как делать деньги для войны, и как создать Армию, мне надо было провести пару лет с ним. Но мистика женщины и мистика Родины гипнотизировали меня. Теперь только я начал учиться этим вещам. А мог бы быть уже сейчас ученым.
В начале 1993 года в Белграде я подписал бумагу, что отправляюсь добровольцем воевать в Сербскую Республику Книнская Краина. Представительство республики находилось на Князь Михаила — центральной улице Белграда. Там ежедневно отирались люди из аппарата правительства, и туда же пытались проникнуть беженцы. Там царил настоящий балканский хаос, беспорядок высшего порядка. Там постоянно присутствовал министр иностранных дел Краины, ясно, что в осаждённой Каменной республике делать ему было нечего. А кроме матери Сербии, Книнское правительство, кажется, признали только Сербская Республика Босния и Приднестровье. Так что все иностранные дела вершились в Белграде. Мне — интригующий, гуляющий, хитрый австро-венгерско-турецкий Белград был абсолютно понятен. Меня приняли юные социалисты из партии Милошевича, они в то время были в союзе с радикалами Шешеля и совместно управляли страной. Они-то и свели меня с Представительством Республики Книнская Краина. И вот документы подписаны, я живу в отеле «Мажестик» и ладу. Проходит день, проходит два… три…
Лазурная ванна: кафель, облицовка, номер люкс — живу, пью кофе, социалисты приглашают на банкеты, в моем же отеле — внизу. Каждый вечер съезжаются в «Мажестик» сливки балканской столицы: министры, депутаты, бандиты, журналисты, шлюхи. Зал полон цветов, седой пианист играет джазовые мелодии. Эту жизнь в «Мажестик» и рослую сербскую юную кралю, которую я себе там завёл, я описал очень неплохо в рассказе «Девочка-зверь». Там было отлично, какие типы вокруг разгуливали, но мне нужно было на фронт, к Адриатике, в сторону Италии! Однажды вечером за банкетным столом мы собрались в количестве мужиков, наверное, двадцати — депутаты Милошевича и Шешеля, всё блестит, сияет, зажгли свечи, ярко всё, еды навалом, по нескольку лакеев на брата, директор телевидения, девки продажные по залу расхаживают! А я сижу — и у меня ещё на руках запах Милицы. И уезжать надо. Чего сидеть! Один вечер похож на другой, а я всё жду обещанного конвоя через все Балканы, коридором в Книнскую Краину. Вдруг директор отеля подошёл сзади к моему столу и меня за плечо трогает. В жёлтом пиджаке, голова бритая, высокий, живот есть — как комар, напившийся крови, как Фантомас. «Аркан ждет вас наверху. Он просил вас подняться. Идёмте, я вас провожу!» — прошептал он. Я бросил стол и пошёл с директором. Па служебном лифте мы поднялись на самый верх. У лифта стояли вооружённые охранники-«тигры». Один марш вверх, ещё два охранника — и мы проходим одну дверь, вторую, и вот передо мной сидит во главе стола Желко Разнатович — Аркан — коротко остриженный, лицо упитанное, улыбается. Я вошёл, он встал, мы обнялись…
— Ну как, ещё не сделал революцию в России, Лимоноф?
Я лишь сдержанно улыбнулся. Только что потерпела фиаско моя первая попытка самостоятельной политической деятельности. Прекратила свое существование Национал-радикальная партия, 1-й учредительный съезд её прошёл 22 ноября 1992 года на даче толстого Алёши Митрофанова на Николиной горе, а к январю 1993-го она уже умерла. Мне было противно.
Я сел рядом с Арканом, и мы стали разговаривать. Я ему настучал, рассказал о своей проблеме, что вот не могу уже неделю уехать в Бенковац — моим пунктом назначения был гарнизон города Бенковац, казарма. Он сказал, что сейчас сложное положение с «коридором»: узкой — кое-где она сужалась до пяти километров — полоской земли, связывающей между собой Боснийскую Краину, Славонию и Книнскую Краину. Коридор был на самом деле такой дорогой в виде полусерпа, идущей на город Банью Луку, а дальше через горы в Книн, там помещалось правительство. Хорваты и мусульмане совместно, с разных сторон пытаются ликвидировать «коридор», потому он постоянно смещается. По этой единственной артерии, связывающей все взбунтовавшиеся сербские диаспоры, сейчас почти нет движения. Кроме того, в самом Книне опасная ситуация, там к власти рвётся министр внутренних дел Милан Мартич. Мартич лично ненавидит Аркана и приказал расклеить по всей Крайне листовки с портретом Аркана и надписью «Wanted». «Мои «тигры» сидят на перевале, и мы не можем подвезти им провизию. Полицейская сука, «в печка матерну» этого говнюка, — Аркан выругался, — мечтает отстранить Президента Джукича и сам хочет стать президентом. Так что там возможен государственный переворот. Поэтому эти ребята и не хотят, чтобы ты попал во все их истории. Потому и тянут. Но я помогу тебе добраться. Завтра рано утром туда идёт транспорт. Я пришлю тебе человека. Собери вещи и будь готов к немедленной отправке». Он подозвал одного из офицеров и объяснил ему, показывая на меня, задачу.
