Людовик выставил следующие условия: он отказывался от предполагаемых наследственных прав его супруги в обмен на уступку ему Франш-Контэ и взятых уже им нидерландских крепостей. Во время первого своего похода (1667 г.), он завоевал Турнэ, Дуэ, Куртрэ, Лилль; затем (февраль 1668 г.) вступил в фрейграфство и взял Безансон. Государи стран Тройственного союза успели тогда склонить Францию к миру, который был заключен в Аахене, в мае 1668 года. На собравшемся здесь конгрессе испанский посланник подписал договор, по которому Испания получала обратно Франш-Контэ, уступая Франции часть Фландрии с вышеупомянутыми, уже взятыми Людовиком, крепостями.

Первый вызов, брошенный Людовиком Европе, был в его пользу; дальнейшие шаги этого короля к основанию настоящей гегемонии, совершенные с возраставшими притязаниями и более явным попранием всякого права, облегчались для него преимущественно, поворотом дел в Англии после смерти Кромвеля. Необходимо поэтому бросить взгляд на происходившее в этой стране с 1648 или 1649 года.

После казни Карла I Палата общин как представительница верховных прав народа, олицетворяла собой государственную власть, и Англия фактически стала республикой, Commonwealth (буквально: «общее благосостояние») – как передавали это понятие англичане.

The Common Wealth of London. Английская золотая монета в 20 шиллингов, 1653 г.

14 февраля 1649 года были назначены: исполнительная комиссия из сорока членов и государственный совет с весьма обширными полномочиями, а «туловище» парламента пополнилось теми членами, которые явно одобрили свершившееся. Если не вся страна сочувствовала перевороту, то по крайней мере покорялась ему. После Карла были казнены только Гамильтон и лорд Голланд; более не было пролито крови и строгий полицейский надзор удерживал все вспышки неудовольствия.

Но новому правительству грозила опасность со стороны тех, кто доводил принцип народного главенства до крайних пределов, облекая его в коммунистические формы. Этой партии была придана кличка левелеров (levellers, уравнителей)[21] и их представителем в печати был агитатор и памфлетист Джон Лильборн. Многие приверженцы его теорий проводили их на деле: в Сюррее несколько лиц стали запахивать общинные поля, говоря, что земля дана всем одинаково для пропитания, и что действующие законы не более, как устаревшее уложение еще норманнских времен. Подобные идеи господствовали и в войсках, но вооруженные отряды этой секты, бродившие по стране, были разбиты Кромвелем у Борфорда. Лишь весьма немногие из бунтовщиков были казнены.

Но еще более серьезные затруднения возникли в Ирландии и Шотландии, потрясенных насильственным разрывом с монархической традицией.

В Ирландии существовала партия, стремившаяся к отделению от Англии, и во главе ее стоял посланец Иннокентия X, папский нунций Ринучини. В случае, если бы Ирландия добилась автономии, то она стала бы церковным государством под протекторатом римского престола. Ормонд, главнокомандующий королевскими войсками, удачно удерживал за собой стратегическое положение, и как только не стало Карла I, все королевские гарнизоны, как и страна, признали королем Карла II, старшего сына казненного монарха.

В мае 1649 года у Ормонда было 8000 человек пехоты и 3000 человек кавалерии. Он надеялся на полное вoсстановление монархии. Парламентские вожди, «гранды», понимали возникшую опасность и собрали войско для подавления ирландского восстания. Но это войско взбунтовалось: оно было недовольно парламентом, общим ходом дел, и не хотело сражаться с ирландцами. Более того в полках возбуждало недоверие то обстоятельство, что для похода в Ирландию были отобраны именно те из них, у кого были наиболее распространены радикальные идеи. Тогда сам Кромвель принял командование над ними в качестве лорда-наместника.

Кромвель употребил более убеждения, нежели принуждения для того, чтобы заставить солдат идти в Ирландию, и усмирил ее после короткой, удачной и кровавой кампании. С ним было 15 000 ветеранов, впереди которых уже шествовала их слава. Ормонд решил сдать лучше Дублин этим парламентским войскам – они были все же англичане, нежели оставить его в руках автономной партии. Однако он оставил в Дрогеде, крепости, расположенной в истоке Войны, гарнизон в 3000 человек. Кромвель обратился к защитникам крепости, обещая помилование осажденным, но его предложения были отвергнуты. Тогда он отдал приказ штурмовать город и колоть всех без пощады. Его приказ был исполнен. Он сам говорил, что из трех тысяч человек вряд ли уцелело и тридцать.

Страшное его выражение о том, что «такая прискорбность» спасла много жизней, как он говорил в своем донесении об этом штурме, было абсолютно верно: вся страна узнала, с кем имеет дело и чего можно ожидать при упорном сопротивлении. Многие английские роялисты, которым претил союз с ненавистным ирландским парламентом, перешли к Кромвелю и крепости быстро сдавались ему, когда он предлагал им на выбор снисходительные условия сдачи или же расправу по законам нового времени. Но он не давал никому права уйти с оружием, и когда комендант крепости Килькени поставил именно это условием сдачи, он ответил ему, весьма разумно, что взял на себя именно обязанности разоружить страну для водворения в ней спокойствия. Вообще, этот поход был сравнительно непродолжителен. Кромвель расправился беспощадно лишь с теми, кто принимал непосредственное участие в побоище 1641 года. Это быстрое усмирение Ирландии сделало его имя устрашением для всей Европы (август 1649 – май 1650 гг.).

Закончив главные мероприятия, он возложил выполнение остальной задачи на своего зятя Иртона. Стране было неплохо под этим суровым, но неприхотливо-жестоким управлением. Самого Кромвеля призывала в Шотландию новая, едва ли не большая опасность. Казнь Карла I не устрашила графа Монроза. Весной 1650 года он появился на Оркнейских островах с несколькими сотнями человек, оттуда перешел в горную Шотландию и призвал там население к оружию во имя Карла II. Но он не устоял в борьбе против господствовавшей партий, его малочисленный отряд был разбит, сам он взят в плен и казнен через повешение в Эдинбурге.

Однако эта господствовавшая партия сама признала Карла II, сразу после казни его отца. Ее лидеры понимали, что при новом порядке в Англии, Шотландии суждено было играть второстепенную или третьестепенную роль, и что победа их пресвитерианского законоучения, которому они были фанатически преданы, все более и более превращается в нечто вроде поражения. Они предложили свои условия молодому королю, проживавшему в Гааге, у зятя своего, принца Оранского Вильгельма II. Он принял эти условия после некоторого колебания, прибыл из Голландии в Шотландию (июль 1650 г.), дал клятву соблюдать «Ковенант» и все остальные условия, предложенные ему высокомерными пиэтистскими проповедниками и примкнувшими к ним наиболее влиятельными феодалами, которые заправляли всем в стране. Он подтвердил все изданные в прошлом постановления, составленные в строго пресвитерианском духе, а в будущем обещал стоять в зависимости от парламента и собрания. По этому странному соглашению легкомысленный молодой человек позволял издавать от своего имени прокламацию, в которой давал обет поощрять и распространять то, что эти ограниченные ревнители считали «царствием Божьим» и к чему они готовили этого юношу бесконечными проповедями, которые должны были внушить ему на всю жизнь отвращение к протестантству.