– Когда вас похитили испанцы, пришло известие – человек, которого ваш дядя посылал в Испанию, в скором времени прибывает в Париж. Вы должны доставить ожидаемое донесение королеве.

Выслушав Луи, Фрэнсис побледнела. Может ли она сказать об этом Чарльзу? Фрэнсис боялась, что, когда они приедут в Париж, Чарльз сразу обратится к английскому послу и это нарушит все ее планы. Нет, новость о гонце должна подождать. И кроме того, она вообще не хотела вовлекать Чарльза в свои дела. Он и так достаточно натерпелся из-за нее.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – с досадой спросила она Луи. – Осталось всего два дня!

– А когда, по-вашему, у меня была такая возможность? – огрызнулся Луи.

– До чего это осталось два дня? – поинтересовался Чарльз.

Фрэнсис подняла глаза и встретила его подозрительный взгляд.

– Через два дня будет четверг, – весело ответила она, быстро овладев собой.

– Ну и что? Что вы задумали?

– Тебе не хочется пить, Луи? – Фрэнсис, не обращая внимания на вопрос Чарльза, обернулась к мальчику. – Может, нам сходить к роднику?

– Только после того, как он объяснит нам, куда мы едем! – Луи воинственно посмотрел на Чарльза. – Эта дорога не на Париж. Хотел бы я знать, куда он нас везет.

Фрэнсис повернулась к Чарльзу, озадаченная таким оборотом дела.

– Вы ведь говорили, что мы едем в Париж! Почему же вы…

– Отправляйтесь к роднику, вы, маленькие разбойники, и принесите воды.

Чарльз подтолкнул Луи к дверце коляски. Мальчик проворчал что-то себе под нос, но спорить не стал. После минутного колебания Пьер и Луи двинулись через поле, а Чарльз встал у дверцы, предупредив попытку Фрэнсис последовать за ними.

– А теперь отвечайте, что произойдет через два дня? – потребовал он.

– Чарльз, – Фрэнсис нервно облизала губы, – куда мы едем, если не в Париж? Мы ведь должны ехать в Париж, не так ли?

– Конечно, – согласился он. – И скоро мы туда отправимся. Но сейчас у меня на уме кое-что другое.

– Я вижу, – нахмурилась Фрэнсис. – И я хочу знать про это «кое-что». Или вы готовите новый сюрприз?

– Я расскажу вам, когда вы откроете мне, что произойдет в четверг, – отрезал Чарльз.

Фрэнсис надменно отвернулась от него. Пусть знает, что она может быть не менее упрямой!

– Хорошо, в таком случае ответьте мне на другой вопрос. Что вы намерены делать в Париже? Я не уверена, что мы должны являться в английское посольство. Везде полно шпионов, если мы это сделаем, испанцы узнают немедленно. Нам лучше укрыться в логове мальчиков, и хорошо бы направиться туда незамедлительно.

– Решать, куда и когда мы едем, буду я! И напрасно вы думаете, что я соглашусь ночевать в какой-то грязной трущобе.

– Вы просто не любите их, – упрекнула его Фрэнсис. – Ну, еще бы! Они ведь не потомки знатных родов…

– Не в этом дело! Они – воришки и попрошайки. Я не понимаю, почему вы не протестуете против рода их занятий. Разве вы не знаете, чем они зарабатывают себе на жизнь?

Фрэнсис с удивлением посмотрела на него.

– Я протестовала. И довольно часто. Но они пока что не готовы начать вести другую жизнь. Я стараюсь перевоспитать их, но постепенно.

– Каким же это образом?

– Я учу их читать. И разговаривать по-английски.

– По-английски? Зачем? Уж не собираетесь ли вы взять их с собою в Англию? Если так, то я вам не помощник. Что они будут там делать? Их дом – Париж!

– Их дом там, где я, – с достоинством возразила она. – Разве можно бросить мальчиков на произвол судьбы? Я хотела просить разрешения взять их с собой, когда вы только появились, но у меня не было такой возможности.

К ее огорчению, на лице Чарльза появилось непреклонное выражение.

– Вы сами не понимаете, о чем говорите! Они грязные, шумные, их манеры просто чудовищны. Они будут воровать повсюду, где нам придется бывать. Не говоря уже о том, что они связаны с компанией мошенников.

– Кажется, вы не возражали, когда Самуэл и Габи помогали вам!

– Тогда требовались решительные меры…

– Безусловно. Но существуют люди, вся жизнь которых требует решительных мер – иначе они давно погибли бы. Вы не знаете, что значит родиться для такой жизни, какая досталась им!

– А вы знаете? – резко спросил он.

– Я не испытала этого на себе, – призналась Фрэнсис. – Но я многое видела и могу себе представить, каково это.

– Я тоже могу, если понадобится, – проворчал Чарльз.

– Вот и прекрасно, – улыбнулась Фрэнсис, как будто он уже согласился остановиться в жилище мальчишек. – Кроме всего прочего, они найдут людей, которые помогут нам с могилой. Вы ведь понимаете, что мы не сможем сами вырыть могилу за одну ночь.

Чарльз, казалось, хотел возразить, но промолчал. Было очевидно: ему не нравится, когда она начинает командовать, но он понимает, что им, несомненно, потребуется помощь.

После этого разговора Фрэнсис утвердилась в своем решении ничего не говорить ему о посыльном. Он такой упрямый, так хочет быть главным и, без всякого сомнения, постарается взять всю ответственность на себя, утверждая, что это мужское дело. Но Фрэнсис твердо решила, что посыльный будет иметь дело только с ней.

Она подменяла своего дядю и раньше, она сделает это еще раз. Сведения, которые привезет посыльный, могут изменить будущее Англии. Она не подведет свою королеву и своего дядю!

Когда Чарльз наконец посвятил ее в свои планы, Фрэнсис, немного подумав, согласилась. В конце концов, Париж может и подождать. А им действительно необходим хороший обед и полноценный ночной сон.

Они ехали по широкой долине, разделенной серебряным журчащим ручейком, и Фрэнсис должна была признаться себе, что ей очень нравится вид монастыря Святого Августина с его древними стенами. На нее словно снизошла благодать этого благословенного места.

Настоятель очень обрадовался, услышав фамилию Кавендиш, и сказал Чарльзу, что его сестра регулярно посещает монастырь в своих поездках и снабжает аббатство одеждой и деньгами. Он сам проводил их в монастырскую столовую с тяжелым дубовым столом и приказал принести ужин.

Луи и Пьер набросились на пищу с такой жадностью, какую Фрэнсис и представить себе не могла. Чарльз за едой занимал настоятеля разговорами о торговле и политике, а Ориана уселась на деревянный чурбан и была счастлива, расправляясь с сырым необщипанным цыпленком.

Фрэнсис блаженствовала: до сих пор она и не подозревала, что настолько голодна. Стараясь вести себя прилично, как подобает леди, она тем не менее быстро расправилась с большой порцией копченого барашка, а затем взяла солидный кусок пирога с курятиной. Только утолив первый голод, она заставила себя есть медленнее и, когда ей в тарелку налили густого дымящегося супа, наслаждалась каждым глотком. Блаженное ощущение безопасности охватило ее. Никакие испанцы не могли напасть на них здесь!

Фрэнсис запивала ужин незнакомым ей напитком, который настоятель отрекомендовал как «особый настой». Этот напиток приятно освежал горло, от него по всему телу разливалось тепло, и она сама не заметила, как осушила большую деревянную кружку.

Совершенно забыв о том, что их ждет завтра, Фрэнсис откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, чувствуя, что губы ее расплываются в улыбке. Чему она, собственно, улыбалась, Фрэнсис сама не понимала. «Бог мой, – сонно думала она, – а ведь напиток настоятеля – это, должно быть, вино, только подслащенное и приправленное пряностями. А я-то с такой бесшабашностью пила кружку за кружкой!»

Вино явно ударило ей в голову, все вокруг стало казаться великолепным, она уже ничего не боялась. К черту все тревоги! Положив руки на свой набитый живот, Фрэнсис уже представляла себе, как окажется в тихой комнате с чистой постелью с насестом для ее птицы и гудением огня в очаге…

Все это оказалось в наличии – кроме уединения. В комнате, куда ее проводил пожилой монах, находился Чарльз! Фрэнсис сразу вспомнила, что он представил ее настоятелю как свою жену… Ну и наплевать! Они уже путешествовали вдвоем и в течение нескольких дней спали рядышком в фургоне. А фургон был гораздо меньше, чем эта комната.