На полпути у него соскользнула нога, но уверенности он не потерял. Руки держали его крепко, а каменная глыба не была врагом. Снизу донесся грохот камней, что, подпрыгивая, катились к подножию. Джим понял, что это не угроза, а лишь увертюра к тишине.

Он быстро нашел ногой опору и продолжил восхождение.

Впереди он видел любимые лица, хотя до сих пор не сознавал, как сильно их любит.

Старый Чарли, который всегда остается самим собой. Алан, которому не надо взбираться на отвесную скалу, чтобы доказать свое мужество. Суон, которая наконец-то поняла это. Эйприл, которая любит, не заботясь о понимании.

И Сеймур, его залог во времени, его маленькое бессмертие.

Каждое имя – улыбка, каждое лицо – воспоминание о былом позоре. Теперь позор смыт. Теперь он знает себя, знает, что ему делать, чтобы замкнуть давно разомкнутый круг и остановить следы, стремительно мерящие землю.

Джим поднимался, пока рука не зацепилась за кромку вершины. Он спокойно подтянулся и завис над пропастью, прислушиваясь к биению сердца и прерывистому дыханию.

Когда дыхание улеглось, а сердце вновь застучало в груди как друг, он встал на ноги.

Внизу бежала зеленая река меж каменных изваяний, отлитых водой и ветром, тем самым ветром, что сейчас обнял прохладными руками его блестящее от пота тело. Здесь он вернул земле прах деда и не откликнулся на зов большой белой птицы, которая была, есть и будет единственной истиной для всех людей.

Вот на этом самом месте.

– Я здесь, bichei.

Он пробормотал эти слова и на миг застыл неподвижно перед манящей бездной.

Джим (Три Человека) Маккензи, навах Соляного клана, почувствовал, что бездна ждет его, как блудного сына. И тогда он раскинул руки, поднял глаза к небу и легонько подтолкнул себя вперед. Ноги оторвались от скалы, и на лице вспыхнула улыбка человека, с надеждой глядящего в будущее.

Он летел, как не летал никогда прежде, и в золотых лучах солнца глаза его сияли одним цветом.

Машина свернула с шоссе, поднялась на невысокий холм и остановилась перед футбольным полем. Машину вела Суон Гиллеспи, а рядом сидел Алан. В последнее время он сделал большие успехи, и на заднем сиденье вместо костылей лежала только палка.

Они понаблюдали за ребятишками, с воплями носившимися по полю, – сразу видно, любители, у профессионалов такого энтузиазма не бывает. Суон пыталась угадать, который из них Сеймур, но в дутых формах и шлемах все выглядели одинаково.

Чуть поодаль от них, у ограды, стояла Эйприл, а рядом с ней чинно и неподвижно восседал Немой Джо и лишь слегка поворачивал голову, следя за игрой. Он явно был не до конца уверен, что человеческая свора, обступившая его нового хозяина, не причинит ему зла, и был готов вмешаться в любой момент.

Суон повернулась к Алану.

– Подождешь или выйдешь со мной?

– Подожду, – усмехнулся Алан. – А то, чего доброго, ребятня подумает, что робокоп явился. Привет им от меня.

На самом деле он понял, что ей хочется поговорить с Эйприл наедине. Суон наклонилась, чмокнула его в щеку и выпорхнула из машины. Эйприл, видимо, почувствовала ее приближение, повернула голову и улыбнулась.

– Привет, Суон.

– Привет, Эйприл.

Другие болельщики были поглощены матчем, а если кто и посмотрел в их сторону, то не узнал под низко надвинутой шляпой и темными очками лицо всемирно известной кинозвезды.

Суон кивнула на игроков.

– Ну как?

– Нормально. У Сеймура никаких способностей к этой игре. Я жду, когда он это поймет.

– А ты как?

Эйприл пожала плечами. Суон видела, что глаза у нее до сих пор красны от слез. Они и к ней самой каждый день подступают, и никому не известно, когда это кончится.

– Живу.

Эйприл заметила, что из открытого окошка машины ей машет Алан. Она тоже ему помахала, чувствуя ком в горле. Время все расставило по местам. В свете недавних событий былые драмы и недомолвки стали казаться детскими шалостями.

– Уезжаете? – спросила Эйприл, не оборачиваясь.

– Да. За нами прислали самолет.

Эйприл поискала ее глаза за стеклами очков.

– А как же фильм про Флэт-Филдс?

– Из-за Саймона у меня испорчены отношения с «Найн мьюзис». Они уже раздумали меня снимать, да я и сама не хочу.

– Жаль.

– Чего? От предложений у меня отбоя нет. Даже в Европу приглашают. Кто-то там уверен, что у меня кроме смазливого личика есть еще и талант. Поглядим.

– А Алан?

– Поедет со мной. Буду держать его под присмотром, пока не поверит, что его протезы меня дико возбуждают.

Эйприл помолчала и решилась спросить, понизив голос:

– Он знает, что ты взаправду его любишь?

– Узнает. Я каждый день вбиваю это ему в голову, чтоб не забыл.

В ее словах Эйприл расслышала любовь и решимость. Что ж, неплохие отправные пункты для совместного пути.

Они с минуту постояли молча. Потом Суон улыбнулась, как умела она одна, и женщины обнялись.

– Счастья вам.

– И тебе с твоим футболистом.

Суон повернулась и своей изящной походкой направилась к машине. Эйприл смотрела ей вслед и думала: «Суждено ли нам еще свидеться? И кем мы станем, если доведется?»

После смерти Джима прошла неделя. Тело его нашли под самой высокой скалой у Хорсшу-Бенд. Нашедший рассказывал, что лицо его, как ни странно, совсем не пострадало и было безмятежно-спокойно. Чарли позволил им попрощаться с ним только после того, как тело привели в надлежащий вид, а потом совершил над ним обряд ночного бдения, подобающий вождю и герою. Джима, как и старого Ричарда Теначи, на следующий день кремировали, и после короткого полета над Большим каньоном Эйприл рассеяла его прах по ветру. В память о том, кого считал своим внуком, Чарли согласился лететь на вертолете вместе с ней – первый раз в жизни. Когда Эйприл высыпала урну, старик под шум винта спел прощальную молитву на языке дене. Глядя на серое облако, еще недавно бывшее Джимом, Эйприл не смогла удержать слез. Она обещала себе не плакать, но скорбь о человеке, которого потеряла, когда думала, что наконец нашла, оказалась сильнее.

Она твердо знала, что будет тосковать по нему до конца своих дней.

Чарли все ей объяснил. С болью и гордостью рассказал он, как Джим понял, что никто, кроме него, не сможет остановить жажду мести, дошедшую до них из глубины веков, и сделал это единственно возможным способом, думая только об их спасении.

Старый шаман передал ей документ на владение землями вокруг Флэт-Филдс, вверенными волею правительства Элдеро и его потомкам. По закону земля принадлежала Сеймуру, но Эйприл вместе с Чарли внесли в совет племен предложение устроить на границе с резервацией национальный заповедник.

В Пайн-Пойнте был обнаружен труп Коэна Уэллса с переломанными костями и лицом, искаженным гримасой ужаса. Его смерть наделала немало шуму, но еще больший резонанс вызвало сообщение, что он был причастен к убийству Ричарда Теначи. Эйприл, как было обещано, получила эксклюзив, хотя и несколько иного рода. Ее статья о разоблачении и аресте мэра Колберта Гибсона и Дейва Ломбарди появилась в прессе первой. Она передала Роберту Бодизену запись, найденную в кабинете банкира, и под давлением неопровержимых доказательств его соучастники признали свою вину. Операция, успешно проведенная полицейским, отодвинула на второй план неразрешенную загадку предыдущих смертей. Лишь немногие знали, что жертв могло быть больше, но не будет, и время сдаст нераскрытое дело в архив.

Задумавшись, Эйприл не услышала, как прозвучал финальный свисток. Сын неожиданно возник рядом, красный, взмыленный, в нелепой дутой форме, изуродовавшей хрупкую детскую фигурку. Немой Джо не отступал от него ни на шаг: он очень серьезно отнесся к своей роли телохранителя. Одной рукой мальчик держал под мышкой шлем, другой – указывал на женщину, садившуюся в машину.