Возможность была упущена, а приказ отдан. 3 августа 1944 года 1-я танковая дивизия СС Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера была переведена с британского сектора Нормандского фронта в американский. Генерал-фельдмаршал фон Клюге (замешанный в заговоре против Гитлера) считал германскую попытку захвата Авранша совершенно безнадежным предприятием и был готов заранее отказаться от нее. Сделанное генерал-фельдмаршалом соответствующее заявление стоило ему карьеры, которая и без того оказалась под угрозой. А поддержавший фельдмаршала фон Клюге обергруппенфюрер Дитрих также получил от фюрера нагоняй. Возможно, впервые за все годы существования ЛАГ Адольф Гитлер обвинил свой Лейбштандарт в нарушении присяги. Фюрер ясно дал понять «старине Зеппу», что об отказе от наступления на Авранш не может быть и речи. Было решено бросить в бой даже остатки 12-й танковой дивигии СС Гитлерюгенд, дислоцировавшиеся в районе южнее Кана. На острие нового германского наступления должен был теперь громить врагов Третьего рейха генерал Генрих Эбербах, временно перешедший, со своей 5-й танковой армией, под командование «Зеппа» Дитриха.

Все германские дивизии были измотаны и ослаблены большими потерями вследствие непрерывных артиллерийских обстрелов и воздушных налетов. Вооружение германских частей находилось в плачевном состоянии. Они страдали от нехватки боеприпасов и не могли передвигаться в дневное время, поскольку любое передвижение в дневное время привлекало к себе неприятельские истребители-бомбардировщики. Снова и снова самолеты англосаксов, как стаи хищных птиц, кружили над широко разведенными маршевыми колоннами германцев, стремительно пикируя и обрушивая на колонны ракеты и обстреливая их из бортовых пулеметов и пушек. Как только германские наблюдатели замечали приближение, на бреющем полете, вражеских авиаторов, все машины в колонне со скрежетом останавливались и экипажи бросались в придорожные кюветы, вжимаясь во влажную нормандскую землю. Михаэль Виттман, командовавший в описываемое время 1-й ротой 101-го батальона тяжелых танков СС (переименованного в очередной раз), однако, ухитрился разработать собственную тактику спасения от воздушных налетов «ами» и «томми». Стоило наблюдателям заметить приближение неприятельских «воздушных гангстеров», Виттман приказывал остановить танк, опустить ствол башенного орудия так низко, как только было возможно, открыть все люки и зажечь дымовую шашку. В большинстве подобных случаев пилоты «союзников» думали, что танк уже покинут и выведен из строя экипажем, так что нечего тратить на него снаряды или ракеты.

В конце июля 1944 года в результате наступления англосаксов под кодовым названием операция Кобра была прорвана внешняя линия германской обороны, и бронетанковые дивизии «ами» и «томми» устремились в прорыв. В своих стараниях достичь Фалеза 1-я канадская армия нанесла по ослабленному I танковому корпусу СС очередной удар, оказавшийся настолько мощным, что привел к неслыханному доселе на Западном фронте упадку боевого духа и дисциплины германских войск. Командир 12-й танковой дивизии СС Гитлерюгенд Курт Мейер описал в своем дневнике (удивительно, как много немцев по-прежнему аккуратно вели дневники, находясь даже в самых неблагоприятных военных обстоятельствах!) следующий характерных для тех дней эпизод:

Лавируя в своем «кюбельзицвагене» среди обломков автотранспорта и бронетехники, которыми была завалена автострада Кан-Фалез, «Панцермейер» стал свидетелем отступления в частей германской 89-й пехотной дивизии, состояние которых показалось ему близким к паническому Необходимо было что-то предпринять, чтобы вернуть этих людей в строй и снова направить их в бой этих людей. Мейер вылез из машины, встал посреди дороги, закурил сигару и громким голосом спросил отступавших солдат, не собираются ли они оставить его сражаться в одиночку с неприятелем. Услышав такое обращение от командира 12-й танковой дивизии ССГитлерюгенд, отступавшие в полном беспорядке германские гренадеры остановились и. после недолгих колебаний, начали возвращаться на свои позиции.

8 августа 1944 года войска англосаксов приблизились к нормандскому городу Вир. В этот день «Тигры»1-й роты 102 батальона тяжелых танков СС добились очередного тактического успеха. Танк «Тигр-I» ветерана ЛАГ унтершарфюрера СС Вилли Фея, атаковав в одиночку целую британскую танковую колонну, вывел из строя 14 из составлявших колонну 15 «Шерманов». В тот же день 8 августа унтершарфюрер Фей двумя последними снарядами, выпущенными из орудия своего «Тигра», подбил свой 15-й (за этот день) «Шерман» (хотя к описываемому времени его собственный танк был уже обездвижен прямым попаданием неприятельского снаряда, и двум «Тиграм» подразделения Фея пришлось отбуксировать его в тыловые мастерские). В тот же день другие «Тигры»1-й роты подбили еще девять танков западных «союзников», доведя общий счет своей роты до 24 англосаксонских танков за один единственный день. Таким образом, всего за шесть недель боевых действий в Нормандии 102-й батальон тяжелых танков СС уничтожил не менее 227 танков западных «союзников».

Используя смену туманной погоды солнечной, неприятельские истребителей-бомбардировщиков, почти непрерывно бомбили германские колонны и обстреливали их из бортового оружия. Вождь Третьего рейха рассчитывал нанести удар по Авраншу силами обеих танковых дивизиий СС — Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера и Гитлерюгенд. Однако «молодежная» дивизия Курта Мейера, вследствие чудовищных потерь, оказалась не способной к броску на Авранш. В распоряжении «Панцермейера» осталось всего лишь 500 человек, усиленных несколькими танками и самоходными орудиями, которые ему удалось собрать воедино при поспешном отходе в южном направлении по шоссе Кан-Фалез. Курт Мейер потерял большую часть своих «зеленых (не только в силу их принадлежности к «зеленым СС», но и в силу их юного возраста) эсэсовцев» в жестоких боях с канадскими и польскими войсками британской армии вторжения. Тем не менее, «стреляный воробей» из Лейбштандарта сумел силами оставшихся от возглавляемой им 12-й танковой дивизии СС Гитлерюгенд 500 человек, дравшихся, при поддержке всего 16 танков и самоходок, «как дикие кошки», на некоторое время остановить наступление британских войск на огненной черте, проходившей по берегу реке Лезон.

«Зепп» Дитрих срочно связался с генерал-фельдмаршалом фон Клюге, поставив его в известность о том, что, если канадцы возобновят наступление, гаринзон Фалеза долго не продержится. Командующий 7-й армией Пауль Гауссер присоединился к мнению генерала Генриха Эбербаха. Оба генерала начали совместно отговаривать фельдмаршала фон Клюге от возобновления наступления на Авранш. Однако фон Клюге, твердо придерживавшийся данного ему ранее приказа взять Авранш, упорно отказывался совершить столь явный акт неподчинения. Генерал Эбербах планировал нанести англосаксам удар силами 2-й и 116-й танковых дивизий и силами 1-й танковой дивизии СС Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера в пустынном сельском районе близ города Алансона. Но он опоздал с началом наступления, и Алансон пал 12 августа 1944 года. В связи с этим германским командованием было решено развивать наступление в направлении города Аржантана, расположенного в 32 километрах от канадских войск, подступивших к самому Фалезу.

Адольфу Гитлеру не терпелось нанести англосаксам мощный контрудар. План этого контрудара получил название операция Люттих[524]  (Люттихом по-немецки называется бельгийский город Льеж). С этой целью по распоряжению фюрера в помощь генералу Эбербаху были дополнительно выделены еще три танковые дивизии. Однако оказалось, что канадское командование планировало начать в районе Аржантана свое собственное наступление. I танковый корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС Фрица Кремера (а не «Крамера», как часто неправильно пишут и думают!) страдал от хронической нехватки боеприпасов, что делало германские гренадерские (пехотные) дивизии совершенно беспомощными. Несмотря на все это, они упорно держали фронт по реке Лезон. Тем не менее, канадцы одолели и 16 августа вошли в Фалез. Прошли те дни, когда не справившимся с задачей генерал-фельдмаршалам вермахта предлагалось уйти в отставку. После взрыва бомбы графа Штауфенберга в растенбургском «Волчьем логове» им, как и советским генералам Красной армии в аналогичных случаях, грозило обвинение не только в некомпетентности, но и в измене.