Литмир - Электронная Библиотека
A
A

"Конгресс поддерживает"… Он долго смотрел на огромные буквы заголовка, не понимая, что они значат. Нахмурившись, протискался поближе и прочитал короткое сообщение. И наконец понял. То, что прежде не укладывалось в голове, стало фактом. Конгресс без всяких поправок утвердил Программу «Андроид», выделил на нее для начала сто миллионов и объявил, что она будет пользоваться преимуществами по сравнению с другими научными программами.

Давка усиливалась. Толпа была возбуждена, коегде раздавались крики «ура», веселый смех, но большинство весьма недвусмысленно выражали свое неудовольствие. Мортимеру удалось вырваться из людского скопища; напоследок он услышал, как за его спиной кто-то объяснял:

— Смекаете, что к чему? Эти чертовы сенаторы боятся смерти. Сами знаете, в конгрессе заседает сплошное старичье. Вот они и ухватились за возможность обеспечить вечную жизнь — уж какую-никакую — лично себе. Очень типично. Думают только о своей шкуре, а что будет с нами, остальными, им наплевать.

Мортимер был возмущен. Он никак не предполагал, что дело зашло так далеко. Он почувствовал смертельную усталость. Недавняя душевная гармония сменилась беспросветным отчаянием. "Тот человек в толпе конечно же был прав, — подумал он с горечью. — Ведь известно, что политики — шайка продажных эгоистов, такие они все, без исключения. Разумеется, с восторгом ухватились за возможность спасти собственную шкуру, в то время как другие, такие, как я…"

Вдруг он остановился как вкопанный.

— Нет, — громко вскрикнул он. — Нет! Нет! Никогда в жизни!

— Что касается денег, мистер Мортимер, — терпеливо разъяснял страховой агент, — то об этом вы можете не беспокоиться. В уплату пойдет ваш страховой полис. А вам эти деньги все равно не нужны, ведь сразу же после… гм… выздоровления вы снова начнете работать, как обычно.

— Но точно ли, что я, то есть он, будет принят обратно на мою, то есть на его… тьфу, черт!..

Страховой агент с пониманием улыбнулся.

— Разумеется, мистер Мортимер, это право закреплено законом. К тому же совсем не обязательно сообщать о перемене — если и считать, что произойдет какая-то перемена. Вы ведь знаете — сошлюсь хотя бы на профессора Мерна, — что, в сущности, ничего не меняется…

— Да, да. Это все я слыхал, — быстро перебил Мортимер. — Но что же будет с моим имуществом, моим домом? — Он беспомощно развел руками. — Со всем этим. Я ведь буду совершенно бесправен.

— Ну что вы, мистер Мортимер, вам ведь известно, что в вашем правовом статусе ничего не изменится. Вы даже не обязаны ничего сообщать властям. Знать будет только персонал больницы, а с него взята клятва о неразглашении, да еще миссис Мортимер. Кстати, в этой связи я должен вам напомнить, чтобы перед дублированием вы подписали бумагу, что, дескать, согласны дать супруге развод, если она потребует его после операции. Чистейшая формальность, уверяю вас. Таких случаев почти не бывает…

Все поплыло перед глазами у Мортимера.

— И какое-то паршивое резиновое чучело будет… Нет, это уж слишком!

Он тяжело опустился в кресло, надеясь, что настырный агент, наконец, сообразит убраться восвояси.

— Я прекрасно понимаю, мистер Мортимер, вам нелегко: вопрос возник перед вами неожиданно, у вас не было времени свыкнуться с этой мыслью, но позвольте мне объяснить вам, позвольте заверить вас исходя из опыта, а опыт у меня, можно сказать, богатейший…

Страховой агент, нимало не смущаясь, молол языком, а Мортимер не пытался ни вникнуть в его слова, ни собраться, с силами и выставить его вон. Тем не менее через какое-то время он, сам того не желая, вновь стал возражать, приводить свои доводы и вслушиваться в то, что говорил безукоризненно вежливый, маслено любезный собеседник. В конце концов он даже был вынужден признать, что согласиться на треклятое дублирование — его долг по отношению к жене и детям. От этой мысли ему почему-то стало легче. Долг есть долг.

Как это ни удивительно, не кто иной, как Мэрион, заставила его — да, буквально заставила — пойти в Институт и подать заявление. Ему же хуже, если он будет тянуть, пилила его она. Очереди с каждым днем все больше, а скоро вообще будет слишком поздно.

Он знал, что ее убедил страховой агент. Уговорил "смотреть на вещи трезво", "отказаться от предвзятых мнений и думать прежде всего о муже… не говоря уже о детях и их будущем".

Бросалось в глаза, что Мэрион в последнее время ожила. Она стала тщательнее одеваться и иногда украдкой поглядывала на него странным мечтательным взглядом. А еще ее одолевали смехотворные страхи, как бы с ним чего-нибудь не случилось. Она боялась, что он попадет под машину, или примет слишком сильную дозу лекарства, или у него случится приступ на работе. "Уж не опасается ли она, что я умру раньше, чем надо?" — саркастически спрашивал он себя.

Но, быть может, не только она изменилась! А он сам — уж не ревнует ли он? Какой-то там робот, пародия на него самого, займет его место, унаследует все его имущество, будет жить с его женой и растить его детей. Бездушное чудовище, внешне до смешного похожее на него самого, займет его место…

Первая встреча с андроидом оказалась совсем не такой, как представлял себе Мортимер. В замешательстве уставился он на человека, который, судя по виду, мирно дремал в кресле.

— Да ведь это же я! — ошарашенно воскликнул он.

Инженер — специалист по андроидам — широко улыбнулся.

— Разумеется. Большинству труднее всего постигнуть именно это. Постигнуть, что сходство, как внешнее, так и «внутреннее», или уж не знаю как это назвать, настолько велико, что можно без преувеличения говорить об идентичности. Потому-то мы и считаем необходимой такую встречу, как сегодняшняя. После нее даже маловеры, если такие попадаются, в корне меняют свое отношение к андроидам.

Но Мортимер не слушал. Все его внимание было приковано к человеку в кресле. Другой мистер Мортимер — только так он и мог его назвать — спал. Лежал он в точности в такой же позе, в какой сам мистер Мортимер всегда дремал в кресле у себя дома; сцепив пальцы на животе и склонив голову к правому плечу.

— Только не трогайте его, — предупредил инженер. — Он находится в коматозном состоянии и, как вы знаете, должен очнуться, то есть я хочу сказать, вы должны очнуться только тогда, когда ваше нынешнее тело перестанет функционировать. До этого момента будет жить только ваше новое тело, мозг же совершенно пассивен, я не побоюсь сказать — мертв. Кроме того, соответствие — мы называем его идентичностью — пока еще не полное. Мы успели провести только два сеанса дублирования. Осталось еще двадцать. А под конец, непосредственно перед самым наступлением смерти, необходимо по меньшей мере два дня непрерывного дублирования, которое заканчивается только тогда, когда мы совершенно уверены, что смерть уже наступила. Именно поэтому вы можете не сомневаться, что любая, даже мельчайшая подробность вашей нынешней и прошедшей жизни сохранится у вас в памяти, когда вы проснетесь к новой жизни в новом теле. Большинство пациентов думают даже, что произошло просто-напросто оздоровление их прежней телесной оболочки.

В голосе инженера прозвучала легкая насмешка.

— Некоторые, проснувшись, бывают немного не в себе. Конечно, они переживают шок, но когда первое возбуждение уляжется, они как дети радуются тому, что могут вернуться к своей обычной жизни, будто ровно ничего не случилось.

— Да, мне это понятно, — осторожно согласился Мортимер. — Но скажите, как устроено… как будет устроено мое новое тело? Из чего оно сделано и тому подобное.

— Сами ткани, — деловито начал инженер, — состоят из ткани Фарнуэлла, той самой, которая применяется при пластических операциях. Пользуясь различными способами обработки, мы достигаем различной их плотности и твердости и таким образом создаем весь организм от скелета до мышц, нервов и органов чувств, а следовательно, и жизнь, которая является их конечным продуктом. Вы будете жить, как жили раньше. Будете есть, когда проголодаетесь, спать, когда вас станет клонить в сон, гулять, заниматься спортом, развлекаться, одним словом, наслаждаться жизнью, в точности как прежде. К сожалению, вы не сможете иметь детей. Но мы надеемся, что в ближайшем будущем нам удастся устранить этот дефект в конструкции.

72
{"b":"99186","o":1}