На Крите, в пещере горы Дикта, родился верховный бог Олимпа Зевс — сын «Великой матери» Реи. Она бежала сюда, спасая своего сына от людоеда-отца, титана Кроноса, пожравшего всех своих остальных сыновей, опасаясь, что один из них, согласно предсказанию, свергнет его. Пчелы приносили маленькому Зевсу мед, коза Амалфея кормила его своим молоком, нимфы охраняли его. До сих пор сохранилась эта огромная пещера, вход в которую скрыт зарослями тамариска.

Сюда, в обетованный и цветущий край, перенес Зевс по морю, превратившись в златорогого быка, похищенную им красавицу Европу — дочь финикийского царя. И здесь, на Крите, Европа родила от Зевса сына — будущего правителя острова, Миноса.

Легенды рассказывают, что Минос был столь жесток и высокомерен, что боги в наказание послали ему сына-чудовище. Это чудовище явилось плодом не менее чудовищного греха, совершенного женой Миноса — Пасифаей. Она отличалась неслыханным сластолюбием. Зная это, бог морей Посейдон подослал к Пасифае белоснежного быка, от которого она и родила Минотавра, человека с бычьей головой, питавшегося человечьим мясом.

Минотавр жил в огромном дворце — Лабиринте, построенном на Крите знаменитым зодчим Дедалом, с бесчисленными коридорами, столь хитроумно запутанными, что ни один смертный, раз попав во дворец, уже не мог выйти оттуда и погибал в пасти Минотавра. Каждые девять лет жители заморских земель, подвластные Миносу, присылали семь юношей и семь девушек в жертву Минотавру.

Отважный герой Тесей, сын афинского царя Эгея, убил Минотавра и, совершив этот подвиг, благополучно выбрался из Лабиринта по клубку ниток, который дала ему влюбленная красавица Ариадна, дочь царя Миноса.

С Крита взлетели Дедал и Икар на крыльях из перьев, скрепленных воском, но Икар слишком высоко поднялся к солнцу, воск растаял, и он упал в море, в память о нем названное потом Икарийским.

На Крите великий Геракл совершил свой седьмой подвиг — укротил знаменитого критского быка, переплыл на нем море и доставил быка в подарок афинскому царю Эврисфею…

Бесчисленны художественные произведения, созданные на эти сюжеты и в античном мире, и в эпоху Ренессанса. Имена их героев по сей день остаются нарицательными. И возможно, этим легендам так и суждено было остаться легендами, если бы однажды на Крит не приехал сорокалетний хранитель Оксфордского музея Артур Джон Эванс. Тогда, в 1900 году, он не знал, что пройдут годы и он станет всемирно известным ученым, почетным и действительным членом всевозможных академий и обществ, имя которого на протяжении многих лет не будет сходить со страниц газет и журналов. Именно ему, Артуру Эвансу, за исключительные заслуги перед наукой получившему от английского короля титул сэра, суждено было открыть одну из величайших цивилизаций древности, получившую название крито-минойской.

К тому времени, когда Эванс прибыл на Крит, он уже имел репутацию серьезного ученого, знатока древнеегипетской письменности. На острове Эванс собирался выяснить одну малозначительную проблему, связанную с чтением некоторых иероглифов.

В первый же день пребывания на острове он посетил развалины города Кносса. Невдалеке от руин, относящихся к античному времени, он увидел земляные бугры, которые, как подсказала ему интуиция археолога, таили в себе остатки каких-то древних строений.

23 марта 1900 года Эванс приступил к раскопкам. Он сам впоследствии говорил, что не очень надеялся на крупные открытия. Все, однако, обстояло иначе. Убедиться в этом Эвансу и его помощникам пришлось в течение ближайших нескольких дней.

Буквально через несколько часов в раскопе появились очертания древнего здания. Двумя неделями позже изумленный Эванс стоял перед остатками строений, покрывавших площадь в два с половиной гектара.

Между тем дела призывали Эванса в Лондон. Но результаты раскопок его заинтересовали, и он решил, что вернется на следующий год, чтобы заняться тайной открытого им здания. Тогда он еще не мог себе представить, что на разгадку этой тайны ему потребуется не один год, а полвека…

Вернувшись на следующий год на Крит, Эванс провел здесь почти сорок лет. Шли годы, а работам все не было конца. Сорок лет в разных местах острова — на севере, на южном побережье, на востоке — копал Эванс, ибо поверил, и настолько, что заявил об этом публично, — что обнаруженное им здание — не что иное, как развалины легендарного Лабиринта.

Говорят, Эванса однажды спросили, почему он, не колеблясь, заявил о том, что открыл «Дворец Минотавра», хотя никаких достоверных фактов, подтверждающих правоту его слов, еще не было. Эванс ответил: «Я поверил в ариаднину нить истории — мифы». Ему возразили: «Но ведь они слишком красивы, чтобы показаться истиной?» Тогда Эванс сказал: «Любой самый красивый узор на ковре вышит обычной нитью, скрученной из овечьей шерсти. Так говорят на Крите. Я забыл про фантастические узоры и увидел нить, скрученную из фактов…»

Теперь, спустя семьдесят лет, мы снова можем повторить эти слова. Легенды не обманули Эванса. Он нашел не только огромный дворец, размеры которого могли вызвать к жизни сказания о Лабиринте, — он нашел дворец, в котором жил Минотавр.

… Загадочному зданию, казалось, не будет конца. Все новые и новые стены вырастали из-под земли, образуя причудливые переходы, сложную систему комнат, залов, внутренних двориков, световых колодцев, кладовых, и нельзя было предугадать, что откроет следующий взмах лопаты. Проходили годы, Уже были вскрыты тысячи и тысячи квадратных метров дворца, а из-под земли поднимались все новые и новые стены. В этом дворце были водоотводные каналы, великолепные банные помещения, вентиляция, сточные ямы.

Сейчас в любом труде, посвященном истории Крита, можно увидеть детальный план этого «Дворца Миноса», сделанный в результате раскопок Эванса, его учеников и коллег. 16 тысяч квадратных метров составляла его площадь. В нем было множество залов, пристроек, кладовых, соединенных бесконечными лестницами, коридорами, переходами. Своей общей планировкой Кносский дворец напоминал дворцы в Тиринфе и Микенах, более того — находился с ними в явном родстве, несмотря на то, что внешне он весьма от них отличался. В то же время его гигантские размеры и роскошь подчеркивали, что Тиринф и Микены могли быть только второстепенными городами, столицами колоний, далекой провинцией.

На первый взгляд план Кносского дворца поражает архитектурным хаосом — столь бессистемно, казалось бы, лепятся друг к другу его бесчисленные комнаты, залы, переходы, дворики. Но в основе этого создаваемого почти тринадцать столетий хаоса лежал единый замысел, которому следовали из поколения в поколение все критские зодчие. В основе Кносского дворца лежала сложнейшая, тонко продуманная архитектурно-художественная композиция, целью которой была попытка передать в архитектуре понятие бесконечности времени.

Коридоры и переходы Кносского дворца изогнуты, перспективу их невозможно охватить взглядом с одного места — она открывается только в движении Здесь нет привычных дворцовых анфилад — комнат и залов, нанизанных на единую ось. Помещения дворца как бы заходят друг за друга, и взгляду каждый раз неожиданно открываются все новые и новые пространства. Да и сам дворец не представлял собой единый объем. В отличие от дворцов Вавилона и Ассирии, отгороженных от города стенами и стоящих так, чтобы человек мог единым взглядом охватить их, Лабиринт являлся непосредственным продолжением хитросплетения кривых улочек города, его нельзя было воспринять сразу целиком.

Вокруг центрального двора — огромного прямоугольника размерами 60x30 м — были расположены здания со стенами из полых кирпичей и с плоскими крышами, которые поддерживались колоннами. Парадный вход находился с юго-западной стороны. К нему вела широкая крытая каменная лестница Покои, коридоры и залы были расположены в таком причудливом порядке и предоставляли посетителю так много возможностей заблудиться и запутаться, что всякому, кто попадал во дворец, должна была поневоле прийти в голову мысль о лабиринте Она должна была появиться даже у того, кто никогда в жизни не слыхал легенду о царе Миносе и о построенном Дедалом Лабиринте — прообразе всех будущих лабиринтов.