Стены и колонны храма украшены барельефами, аналогов которым нет ни в одном другом городе майя: они изображают женщин, держащих на руках невероятно уродливых детей: лицо каждого ребенка закрыто маской бога дождя, а из детских ножек выползают змеи. В мифологии майя змея связана с небом, с небесной водой — дождем.

В центральном помещении святилища в западную стену вмурованы три большие серые плиты, на которых рядами, как фигуры на шахматной доске, вырезаны 620 иероглифов. Слева вниз уводит крутая каменная лестница. Там, в глубине пирамиды, было сделано одно из крупнейших открытий в истории изучения цивилизации майя…

Первоначально в среде ученых сложилось мнение, что пирамидальные храмы в городах майя являлись лишь постаментами для увенчивавших их святилищ. Но в последние полвека под основаниями и в толще таких пирамид удалось обнаружить пышные гробницы царей и членов правящих династий. Первое подобное открытие, ставшее сенсацией, было сделано в 1952 году мексиканским археологом, руководителем экспедиции Национального института антропологии и истории Альберто Рус Луилье.

Исследуя святилище «Храма Надписей» в Паленке, Рус обратил внимание на то, что пол в нем выложен из тщательно пригнанных каменных плит. Это было необычно для майяских построек — как правило, полы в них покрывались толстым слоем штукатурки. Рус еще раз внимательно осмотрел комнату и обнаружил деталь, на которую не обратили внимание его предшественники: стены комнаты продолжались ниже уровня пола. Значит, внизу находится еще одно помещение?

Рабочие вскрыли пол храма. Под ним обнаружился узкий ход, забитый щебнем. Сначала даже трудно было понять, является ли он ведущей вниз галереей, или это просто небольшой склеп. Но когда ход расчистили, показалась лестница, сделанная из каменных плит. Она вела вниз, в самое сердце пирамиды. Никогда прежде в постройках майя не встречалось ничего подобного!

Завороженный этим неожиданным открытием, Рус твердо решил исследовать подземный ход до конца. Но работа по расчистке хода оказалась неимоверно тяжелой и шла чрезвычайно медленно. Лестница была завалена тяжелыми камнями. Их прочно сцементировали известковые соли, которые отлагались здесь в течение столетий. Каждый из камней приходилось выламывать и с помощью веревок и блоков поднимать наверх. До конца первого сезона раскопок удалось расчистить лишь 23 ступени. И хотя контуры уходящего вниз свода уже вырисовывались достаточно четко, по-прежнему оставалось неясным, куда ведет этот ход. На стенах туннеля отсутствовали какие-либо надписи. А среди щебня, поднятого на поверхность, не попалось ни одного обломка или черепка, способного хотя бы намекнуть на разгадку тайны загадочной лестницы.

Осенью 1952 года, когда начался следующий сезон раскопок, археологи завершили расчистку лестницы (всего в ней оказалось 66 ступенек) и пробились в коридор, перегороженный толстой стеной из плотно уложенных каменных блоков. Разобрав ее, исследователи наткнулись еще на одну каменную стену. Прямо перед ней стоял квадратный каменный ящик.

Это была первая награда археологам за упорство и изнурительный труд по расчистке хода. В ящике находились великолепные нефритовые украшения — бусы и серьги, большие раковины, наполненные красной краской, глиняные вазы. Ниже лежали две расписные глиняные таблички и крупная жемчужина диаметром в полтора сантиметра. Эти предметы несомненно представляли собой ритуальные дары. Но кому?

Разгадка тайны явно находилась за преградившей туннель второй стеной. «Эта стена имела более 2 футов толщины, — писал Альберто Рус. — Чтобы пробиться сквозь нее, потребовалась целая неделя напряженного труда всех участников экспедиции. Известковый раствор оказался настолько прочным, что камни часто приходилось разбивать, прежде чем их удавалось отделить друг от друга. Мокрая известь жгла и разъедала руки. Пробившись сквозь стену, мы сразу же наткнулись на грубый каменный ящик».

Снова сокровища? Увы, нет. В каменном ящике лежали скелеты пяти юношей и девушки, явно погибших насильственной смертью. Искусственно деформированная лобная часть черепа и следы инкрустации на зубах говорили об их знатном происхождении. Этих молодых людей из лучших семей города явно принесли в жертву по какому-то важному и особо торжественному случаю.

С этого момента всеобщее возбуждение достигло предела. Все понимали, что лестница, дары и человеческие жертвоприношения, а вероятно, и сама пирамида имели для майя особое значение. Скорее всего — А. Рус мог судить об этом только по находкам в Старом Свете — в толще пирамиды таилась царская гробница. Но ведь еще никто никогда не находил погребений в майяских пирамидах!

В великом волнении археологи шаг за шагом шли вниз по ступеням сводчатого коридора. Но неожиданно они привели… в тупик. Альберто Рус отказывался верить своим глазам. И как оказалось, правильно: тщательно исследовав коридор, он обнаружил в его северной стене треугольное отверстие, заложенное огромным камнем. Рабочие разбили его и расширили входное отверстие. За ним открылся погруженный в темноту склеп.

Все происходящее удивительным образом напоминало вступление Говарда Картера в гробницу Тутанхамона. Взволнованные люди столпились в тускло освещенном коридоре. Погруженную во мрак гробницу осветил луч фонаря, и Альберто Рус заглянул в нее…

«Из густого мрака неожиданно возникла сказочная картина фантастического неземного мира, — писал он впоследствии. — Казалось, что это большой волшебный грот, высеченный во льду. Стены его сверкали и переливались, словно снежные кристаллы в лучах солнца. Как бахрома огромного занавеса, висели изящные фестоны сталактитов. А сталагмиты на полу выглядели, словно капли воска на гигантской оплывшей свече. Гробница напоминала заброшенный храм. По ее стенам шествовали скульптурные фигуры из алебастра. Потом мой взор упал на пол. Его почти полностью закрывала огромная, прекрасно сохранившаяся каменная плита с рельефными изображениями.

Глядя на все это с благоговейным изумлением, я пытался описать красоту волшебного зрелища моим коллегам. Но они не верили до тех пор, пока, оттолкнув меня в сторону, не увидели эту великолепную картину своими собственными глазами. Мы были первыми, кто увидел гробницу тысячу лет спустя!»

Погребальная камера представляла собой просторное помещение 9 м в длину и 4 м в ширину. Высокий потолок гробницы уходил вверх, и его своды терялись в темноте, которую никак не мог рассеять слабый свет фонарей. На стенах склепа, через завесу наросших за века сталактитов и сталагмитов, были видны очертания девяти человеческих фигур, облаченных одинаковые пышные костюмы: головной убор из перьев птицы кетцаль причудливая маска, плащ из перьев и нефритовых пластин, набедренна повязка, пояс с украшениями в виде человеческих голов, кожаные сандалии из ремешков. Шея, грудь, кисти рук, щиколотки ног украшены драгоценными ожерельями и браслетами. Все фигуры держали в руках скипетры рукоятями в виде головы змеи и круглые щиты с ликом бога солнца. Позднее А. Рус предположил, что эти фигуры — изображения девяти Владык Мира, в мифологии майя — правителей девяти подземных миров, девяти ярусов царства смерти.

На полу валялись две алебастровые головы, когда-то отбитые от больших статуй, сделанных почти в человеческий рост. Вероятно, эти «отрубленные головы» имитировали человеческие жертвоприношения. В центре гробницы стоял большой каменный саркофаг. Его резные каменные опоры словно вырастали из земли и были выполнены в виде сказочных персонажей в богатых одеждах. Их оплетали ветви растений, увешанные плодами какао, тыквы и гуайявы.

Саркофаг был закрыт прямоугольной плитой размерами 3,8x2,2 м, сплошь покрытой тонкой резьбой. Края каменной плиты окаймляла лента иероглифов. Позднее Русу удалось расшифровать две календарные надписи. Они соответствовали 603 и 633 гг. н. э.

Эта плита является одним из самых выдающихся произведений искусства майя. По высочайшей технике исполнения ее сравнивают с работами европейских мастеров эпохи Возрождения. На плите изображена глубоко символическая сцена, на языке образов сжато излагающая мифологию майя. В нижней части плиты помещена страшная маска, всем своим видом говорящая о смерти: огромные пустые глазницы, оголенное до костей лицо, огромные клыки. Это — божество земли. Индейцы доколумбовой Америки считали его страшным чудовищем, которое питается живыми существами, — ведь все живое в конце концов уходит в землю…