В переводе с татарского название кургана означает «холм пепла». Расположенный в шести верстах от Керчи по дороге на Феодосию, он давно служил своеобразной каменоломней для окрестных жителей, являясь удобным местом для легкой добычи камня. Особенно широко этот промысел стал развиваться здесь в 1820-х гг., когда началось широкое строительство Керчи.

В первых числах сентября 1830 года на Куль-Обе начали работать двести солдат Воронежского пехотного полка, заготавливавших камень для строительства новой матросской слободы. При этих работах в качестве наблюдателя присутствовал смотритель керченских соляных озер Павел Дюбрюкс, археолог-любитель, на протяжении четырнадцати лет раскапывавший курганы в окрестностях Керчи. Чутье и накопленный опыт исследователя подсказывали ему, что и Куль-Оба представляет собой не естественный холм, а является творением рук человеческих. Но в таком случае под насыпью должна была находиться древняя гробница!

Дюбрюкс попросил солдат освободить от земли и камня северную сторону кургана, где, как он предполагал, мог находиться вход в гробницу. Интуиция не подвела исследователя: 19 сентября перед его взором открылся угол склепа, сооруженного из тесаного камня. Еще несколько взмахов лопат, и из-под завалов земли предстал узкий коридор-дромос, ведущий в склеп, а в конце — вход, заложенный камнями…

На место события немедленно прибыл керченский градоначальник Стемпковский в сопровождений целой свиты местных археологов и любителей древностей. Но спуститься в коридор никто не отважился: над ним нависал тройной ряд огромных камней, которые подпирались наполовину истлевшими бревнами и едва держались, грозя вот-вот рухнуть.

Три дня ушло на то, чтобы разобрать каменный свод. Лишь вечером 22 сентября археологи наконец смогли войти в склеп. Он представлял собой квадратную камеру площадью около 20 кв. м, сложенную из огромных, прекрасно отесанных и тщательно пригнанных друг к другу известняковых блоков. Свод камеры возвышался в виде ступенчатой пирамиды: каждый верхний ряд камней несколько выступал над нижним.

В тусклом свете свечей перед исследователями предстала картина полного хаоса: разрушенные доски и бревна, изломанный катафалк, поврежденные стены, частью уже обрушившиеся, частью угрожавшие падением. Несомненно, склеп был ограблен еще в древние времена…

Однако этот вывод оказался преждевременным. Едва археологи под руководством Дюбркжса начали расчищать погребальную камеру с целью ее обмера и зарисовки, как тотчас стали появляться находки — одна неожиданней другой. Погребение оказалось совершенно нетронутым! Все здесь лежало в том же состоянии, как и тысячелетия назад, в момент похорон. Лишь дерево, ткани и кости частично истлели и рассыпались.

Как оказалось, в склепе были похоронены три человека. Главное захоронение принадлежало знатному воину, лежавшему на деревянном катафалке. Это был человек очень высокого роста. Покойник был облачен в праздничный роскошный наряд. На голове — остроконечная войлочная шапка в форме башлыка, богато украшенная золотыми бляшками. На шее — массивная золотая гривна весом 461 г, скрученная в виде жгута из шести толстых проволок; концы ее украшены скульптурными фигурками всадников-скифов. На руках и ногах — золотые браслеты тончайшей ювелирной работы. Вся одежда была расшита множеством золотых тисненых бляшек. Рядом лежало оружие: меч, лук и стрелы. Рукоять и ножны меча, а также горит — футляр для лука и стрел — были обложены золотыми пластинами с вытисненными на них изображениями борющихся зверей и фантастических животных. Рядом с оружием лежали рукоять кожаной нагайки, оплетенная золотой лентой, точильный камень в золотой оправе и роскошная золотая чаша весом 698 г, украшенная многократно повторяющимися чеканными изображениями бородатой головы скифа и маски медузы Горгоны. Все свидетельствовало о том, что погребенный здесь воин был лицом самого знатного происхождения, возможно даже скифским царем.

Рядом с ним лежал скелет женщины — очевидно его жены или наложницы. Некогда ее тело покоилось в саркофаге из кипарисового дерева с росписью, украшенном пластинами из слоновой кости. Часть этих пластин орнаментирована поразительными по тонкости и изысканности исполнения гравированными рисунками. На них изображены сцены из древнегреческой мифологии, сцены охоты и т. д. «Царица» была похоронена в роскошном наряде, расшитом множеством золотых бляшек, число которых достигало нескольких сотен. Голову ее украшала электровая диадема с тяжелыми золотыми подвесками, украшенными изображениями головы богини Афины Партенос в шлеме. Здесь же были обнаружены еще две пары золотых подвесок — подлинных шедевров античного ювелирного искусства. Они сделаны столь поразительно тонко, что изображения на них можно рассмотреть лишь через сильное увеличительное стекло.

Шею «царицы» украшали ожерелье и тяжелая золотая гривна весом 473 г. Рядом лежали два широких золотых браслета и бронзовое зеркало, ручка которого обложена золотым листом. Здесь же была сделана самая выдающаяся находка Куль-Обы — ныне всемирно известный круглый электровый сосуд, украшенный четырьмя сценами из скифского военного быта (сейчас он хранится в Государственном Эрмитаже). С поразительным реализмом и этнографической точностью художник передал внешний облик скифов, их Костюм, предметы вооружения. Изображения на сосуде из Куль-Обы впервые дали реальное представление об этом исчезнувшем народе, об их облике, одежде, вооружении.

Помимо электровой вазы, изображения скифов имелись на ряде других предметов из погребения в Куль-Обе. Таким образом, куль-обские находки впервые подтвердили реальность сообщений древних писателей о скифах и их обычаях. Легко представить, какое впечатление произвели сокровища Куль-Обы на современников. Это было крупнейшее археологическое открытие на территории тогдашней России.

«Спешим известить читателей наших об археологическом открытии, весьма важном даже в такой стране, которая издавна славится сокровищами древности, скрытыми в ее недрах, — писал 8 октября 1830 года «Одесский вестник». — Солдаты, заготовлявшие для матросских землянок камень в 6 верстах от Керчи, 22 минувшего сентября отрыли, по выборке камня с вершины горы, древнее, из огромных камней складенное здание. Когда проникли во внутренность оного, заметили, что это была древняя гробница. В ней найдено множество различных бронзовых, серебряных и золотых сосудов и вещей, коих некоторая часть самой изящной работы и цены по археологическому достоинству и качеству металла… Никогда еще в сем краю не было сделано подобного открытия в отношении к древностям».

Кто же был похоронен в Куль-Обе с такой поистине царской пышностью? Как показали исследования, погребение относится к последней трети IV века до н. э., то есть к эпохе расцвета Скифского государства. Скифские цари в это время окружали себя большой роскошью, после смерти их останки хоронили поистине с царским блеском и пышностью, свидетелем чего является не только Куль-Оба, но и многие другие скифские курганы. И со свидетельствами этого былого блеска Скифского царства археологам пришлось еще не раз встретиться в последующие годы.

Блеск сокровищ Куль-Обы, достойно украсивших собой собрание Эрмитажа, подтолкнул уже не только исследователей-одиночек, но и правительство. Царь Николай I не жалел средств на новые археологические изыскания в Крыму. В молодой в ту пору русской археологии начался затяжной период «золотой лихорадки», закончившийся, впрочем, весьма плачевно. Как писал директор Керченского музея А. Е. Люценко, «из сотни раскопанных курганов едва ли найдется десять разрытых порядочно; производили раскопки без всякой системы, беспрестанно переходя с одного места на другое. В описаниях раскопок редко определяли с точностью положение разрытых курганов и даже самих местностей, так что, обозревая их теперь на пространстве более 100 квадратных верст, невозможно судить, когда и кем они были раскопаны, что найдено было в них замечательного и все ли они расследованы как должно».