"любовь", каким она его понимала и представляла раньше. "А что, если вот это как раз и есть настоящая любовь?" – промелькнуло у нее в голове, когда они в семь часов сели с мамой ужинать. Есть не хотелось, налила себе только чай. Работал телевизор, но Даша ничего не понимала, что там происходит, и на мамины вопросы отвечала невпопад. Потом пошла к себе в комнату, легла на кровать и стала думать. Ни читать, ни слушать музыку она не могла.

Между тем, когда они с Павлом расстались, начали вылезать и другие частные проблемы, требующие немедленного решения. Например, нужно было сочинить письмо в Америку Алеше, который писал ей по электронной почте чуть не каждый день и требовал скорейшего ответа.

Алеша – это была отдельная история. Действительно, хороший парень.

Познакомились они с Дашей в международном студенческом лагере в

Болгарии два года назад, ходили там одной компанией и хорошо проводили время. После окончания лагеря разъехались: Даша – к себе в

Любимов, Алеша – в Москву, где он успешно учился в МГУ. Отношения их на этом не прекратились, Алеша часто звонил Даше и даже приезжал в

Любимов на зимние каникулы. В прошлом году Алеша окончил университет и устроился на работу в Америке. И как только он там обосновался, то начал настоящую электронную осаду, непременно желая вызвать Дашу к себе. Он даже сделал ей приглашение через Бостонский университет, где работал, и сказал, что оплатит перелет. Но если ехать к Алеше, то это означало с ним и жить, то есть заведомо и спать вместе и, по крайней мере, на первых порах зависеть от него. Вариант был далеко не самый худший, но Даша на этот счет колебалась, а уж после встречи с Павлом Америка тут же потеряла для нее свой манящий блеск. Ей уже не нужна была ни Америка с Алешей, ни Германия с Фридрихом, ни

Испания с этим как-его-там, ей нужна была Россия (или, впрочем, какая угодно страна), но с Павлом. Но все-таки нужно было сегодня или завтра отправить Алеше письмо, но придумывать и печатать это письмо сегодня казалось ей просто невозможным и невыносимым. И что писать? "У нас хорошая погода. Я полюбила другого и выхожу за него замуж. Прощай навсегда"? С другой стороны, что ни говори, а это тоже была маленькая банальная, но измена. Тут же она вспомнила, что кто-то из знакомых говорил, что американцы в консульстве запросто могут без всяких объяснений визу не дать и что у какой-то молодой и незамужней девушки с этим делом были проблемы, и она так и не смогла уехать. Это Дашу раньше немного беспокоило, поскольку в Америку съездить было очень заманчиво, но сейчас даже было ей на руку. "Вот и хорошо, – подумала Даша, – напишу ему, что визы вообще никому не дают, и когда будут давать – неизвестно". С этим она посчитала вопрос с Алешей закрытым.

Вдруг мама позвала из кухни: "Даша!". Она пошла туда, холодея, с забившимся сердцем. Мама вдруг сказала, не глядя ей в глаза, а занимаясь чем-то на плите:

– Я знаю, что ты переспала с этим мужчиной. Кто он?

– Мам, я уже взрослая…

– Ты хоть его знаешь? Я же не говорю, что он мне не понравился.

Так ты с ним переспала?

Дашу захлестнул ужас.

– Да, – выдавила она. Потом зачем-то добавила совсем уж глупо: -

Только один раз.

Мама перестала греметь чем-то на плите и рухнула на стул.

Даша же сказала маме, глядя ей прямо в глаза:

– Я его люблю.

Мама только открыла рот, чтобы что-то сказать, но не нашла слов и просто захлопнула рот снова.

– Мам, Володя Хомяков его знает. Это его школьный друг, – внезапно вспомнила Даша, схватившись за эту спасительную мысль, как за соломинку.

Мама тут же с огромной энергией и скоростью – чуть ли не за двадцать минут навела все необходимые справки, и судьба Даши была решена очень простой новостью: Павел оказался не кем-то там, а родным племянником тети Лизы Калашниковой. Это было как при запросе кода противовоздушной обороны к пересекшему границу самолету

"свой-чужой" – и Павел оказался "свой". И к тому же подтвердилось, что он был точно не женат. И теперь с точки зрения мамы, с ним не только можно, но и нужно было знакомиться, его можно было любить, и за него можно было выходить замуж. Даша была просто счастлива и тут же засобиралась.

– Ты куда? – удивленно спросила мама.

– К нему, конечно! – твердо ответила Даша. До утра, она боялась, без него не доживет. Вздохнув, мама со свойственной ей практичностью, как не отнекивалась еще неопытная Даша, собрала ей с собой целую сумку еды: "Пригодится!"

Буквально как только Даша ушла, зазвонил телефон, да так внезапно, что мама вздрогнула. Она взяла трубку:

– Алё.

– Извиньи менья тысячью раз. Кто это есть? – Так говорил только

Фридрих из Германии.

– Здравствуй, Фридрих. Это Дашина мама.

– Здравствуй, мама. Даша дома есть? С Дашей я могу говорить?

– Ее сейчас нет дома. Ши из эбсент! Ферштеен? Ну, все, позвони завтра. До свидания. Ауфвидерзеен! Орвуар! Бай-бай!

Фридрих с Дашей говорили и переписывались по-английски, мама же, когда он звонил, вставляла и по-немецки, что помнила. Фридрих все последнее время намеревался приехать в Россию и забрать Дашу к себе в Германию. Он в том, что она непременно уедет с ним, нисколько не сомневался, потому что как истинный западный немец считал, что все женщины в России только и мечтают, что жить в Германии. С другой стороны, все это казалось таким нереальным, что Дашину маму даже и не пугало и не беспокоило. Но вот теперь неожиданно складывалась совершенно другая ситуация. Даша, наконец, влюбилась и могла наделать глупостей. Если уже не наделала. Все это, конечно, ожидалось – возраст любви, но как это и бывает, обрушилось совершенно внезапно и не так как бы хотелось маме. Предполагалось более или менее долгое ухаживание, знакомство с родителями и т.д. и т.п. Теперь же Даша куда-то стремительно унеслась и даже не сказала, когда придет. Обещала только, что позвонит. И вообще все стало неясно и тревожно. Но в целом оказалось не так страшно как по началу. В какой-то мере успокаивало, что этот мужчина был свой, местный – Паша Гусев, да и к тому же родной племянник тети Лизы.

Мама тут же вспомнила, что, возможно, когда-то уже и раньше его видела, и как-то быстро успокоилась. Еще она подумала, что если бы все не так внезапно произошло, она и сама, может быть, была бы рада такому неожиданному Дашиному знакомству.