— Уф!.. Уф! Окаянная лунная легкость! — отдувался наш танцор поневоле, с трудом приведя наконец свое туловище в относительное равновесие.

Тут пан Броучек вспомнил об отложенной книжке.

Он поднял ее и засунул в правый внутренний карман, ибо левый, как мы знаем, продырявился. При этой пальцы пана Вроучека нащупали какой-то сверток.

Он вытащил его и вскрикнул от радости.

Во время своего последнего, рокового визита к Вюрфелю пан Броучек съел две порции копченых венских сосисок с хреном. Поскольку сосиски оказались превосходными, он заказал da capo[7] еще одну порцию, а четыре других велел завернуть с собой, дабы полакомиться ими дома. Теперь эти четыре порции сосисок предстали его радостному взору.

Пан Броучек поспешил обшарить остальные карманы и, хотя ничего съестного в них не обнаружил, однако с приятным удивлением убедился, что при кошмарном падении на Луну он ровным счетом ничего не утерял: бумажник, часы с брелоками (в ту пору это еще не были маленькие серебряные полумесяцы), перочинный нож со штопором, пивомер и резиновый браслет с фарфоровой пуговкой, которым он помечал свою кружку, — все было на месте.

Пан домовладелец с аппетитом принялся за сосиски. Но так как его полегчавшие ноги то и дело взлетали кверху, а есть, танцуя, не ахти как удобно, он снова расположился на земле, то бишь на луне, — разумеется, с надлежащей осторожностью, дабы, чего доброго, при слишком жесткой посадке основательно не пострадала наинеобходимейшая для сидения часть тела.

Три пары сосисок наш герой проглотил в один присест, а над четвертой призадумался. «Что, если ученые правы, и на Луне нет ни животных, ни растительности? — мелькнуло у него в голове. — Чем же я в таком случае буду тут питаться? О боже! За какие грехи я должен погибнуть от голода, а заодно и от жажды — ведь утверждают, что здесь не найти ни капли воды, не говоря уже о пиве!» Но Броучек тут же воспрянул духом.

«Нет, вряд ли все обстоит так плохо. Ученые могут и ошибаться. Конечно, они ошибаются — ошибаются самым грубым образом. Я всегда так думал. Ну что могут знать о Луне господа профессора, о Луне, к которой ни один из них даже близко не подходил?! И вот доказательства. Они утверждают, будто Земля все к себе притягивает. Меня же она отпустила ни много ни мало как на Луну! Далее. Они говорят, что на Луне отсутствует воздух. Но, будь это правда, я не смог бы здесь дышать, а я, слава богу, до сих пор жив и здоров!» Эти логические построения обрадовали пана Броучека несказанно.

— Итак, Матей, долой напрасные страхи! — подбодрял он себя почти весело. — Последнюю пару сосисок ты, конечно, припрячь на черный день, но о худшем думать еще погоди! Если на Луне есть воздух, значит, наверняка есть и вода, а раз есть вода, значит, есть растительность и, конечно, животные. Более того- даю голову на отсечение, что здесь обитают разумные существа вроде нас, людей. Здравый смысл подсказывает, что Луна должна быть населена. Иначе для чего она существует? Не для того же, в самом деле, чтобы бессовестно заглядывать в окна красоток или освещать подвыпившим гулякам дорогу из трактира? А коль скоро на Луне обитают разумные существа, стало быть, они должны что-то есть и пить. А что разумные существа пьют не одну только воду — это само собой разумеется.

Сей логический circulus vitiosus[8] до того воодушевил пана Броучека, что, опрометчиво вскочив, он чуть не на сажень взлетел вверх.

А когда упал, то вокруг неожиданно потемнело, и над его головой послышался шорох.

Встреча с одним из лунных жителей. Странное приветствие. Чехи на Луне. Особенности чешского языка селенитов, и информация о выходе первой земной грамматики лунного языка.

Пан Броучек поднял глаза к небу и увидел странное человекоподобное существо, парившее над ним в воздухе на крылатом коне. Серебристые подковы и ослепительно белые крылья могучего скакуна, благородное лицо грациозного всадника с лавровым венком на развевающихся кудрях, с похожим на арфу среброструнным музыкальным инструментом в руках и в длинлой, расшитой серебристыми звездами мантии, — все это являло собой зрелище столь же прекрасное, сколь и отличное от всего, к чему мы привыкли на Земле.

Всадник и конь скорее походили на туманные картины, какие нам показывают владельцы волшебных фонарей, чем на живые существа из плоти и крови, — настолько воздушна, субтильна, почти прозрачна была их телесная оболочка! Об этих существах можно было бы с полным основанием сказать, пользуясь поэтическим лексиконом, что они сотканы из легчайших облаков и лунного сияния.

По-видимому, всадник тоже заметил пана Броучека, ибо опустился вниз и сошел с крылатого альбиноса.

И вот они стоят друг против друга, Броучек — на дне кратера, загадочное существо — наверху, у самой кромки, и, поскольку кратер неглубок, каждый отчетливо видит лицо другого. Теперь Броучек мог хорошенько разглядеть черты лица незнакомца, и он поразился нежнейшей белизне, прозрачности кожи своего визави; казалось, на этом лице лежал отблеск серебристого лунного сияния, придававший ему мечтательное выражение.

Существо повернуло голову вбок и вытянуло руки в сторону нашего героя, — точно так, как это делают актеры на сцене, отступая перед страшным призраком.

Затем существо тронуло струны своей арфы и воскликнуло нараспев: — Ха, кто своим урoдством преследует меня? Ты — порожденье ночи иль наважденье дня?

Разумеется, такое приветствие не очень польстила пану Броучеку. Но критическое положение, в котором он находился, вынудило его скрыть свое неудовольствие.

— Я обитатель Земли, — ответил он смиренно, — злым роком заброшенный в этот далекий мир. А я, как видно, имею честь говорить с обитателем Луны?

Селенит оправился от испуга, и теперь его лицо выражало лишь беспредельное изумление: — Что слышу я?.. Землянин… Каким же волшебством попал ты к нам в чертоги, в наш лучезарный дом? O да!.. Землянин… Вижу… Таким уродством, нет, наш мир не осквернится… Ты — мрак ночей, мы — свет!

И селенит воззрился на пана Броучека, не скрывая своего отвращения.

Наш герой вздохнул и сказал:

— Неудивительно, что я кажусь вам странным. Ведь вы тоже… гм… вы тоже мне… гм… не… гм… — пан Броучек воздержался от колкостей и кротко продолжал: — Во всяком случае, могу вас заверить, что на Луну я угодил не по доброй воле и с превеликой радостью вернулся бы на Землю, если б только знал, как это сделать. Неведомая сила ни с того ни с сего оторвала меня от Земли, да так стремительно, что я лишился чувств, а когда пришел в себя, то был уже здесь. Либо господь бог сотворил чудо, наказав меня за мои прегрешения, либо сатана сыграл со мной адскую шутку.

Селенит задумался., и пан Броучек воспользовался паузой, чтобы собраться с мыслями. Будучи целиком поглощен необычайным видением, он только теперь осознал тот поразительный факт, что лунный житель говорил по-чешски. Правда, это был несколько своеобразный чешский язык, с непривычным акцентом, но все-таки чешский.

Луна — чешская территория! Какая новость! Какое утешение для нашего несчастного народа! Поверхность Луны составляет примерно тринадцатую часть земной поверхности и, судя по наблюдениям Броучека, довольно густо населена. Следовательно, с полным основанием можно предположить, что население Луны также составляет приблизительно тринадцатую часть земного населения, то есть равняется ста миллионам, и все эти миллионы — наши единокровные братья!

Стало быть, мы одним махом становимся самым большим европейским народом и вправе свысока глядеть на немцев, французов и даже русских, какой из этих народов может похвастаться тем, что его единокровные братья живут на Луне, что речь его простирается до звездных сфер?! С какой гордостью дополним мы свой национальный гимн новой строфой: