Я могла бы начать с красной папки. У меня было такое намерение, когда я рассказывала про Дон-Жуана… Дон-Жуан на коленях в мистической атмосфере… «Дон-Жуан», «Божественная комедия», «Паоло и Франческа»… Непонятно. Русский салат. Греческая трагедия.
То, что мать рассказывала про отца, частично могло быть правдой. Значит, он погиб в авиакатастрофе… Но вот эту газетную вырезку она никогда мне не показывала… Зачем же мать ее прятала? Почему прятала?
«Все тела обнаружены. Никто из пассажиров не выжил. Опознание произведено родственниками…»
В списке погибших я не обнаружила никакого Джима, но другое имя привлекло мое внимание… Мигел – это же архангел Михаил! Это с ним была мама в полете? На обороте вырезки – кусок заметки о заморозках, которые нанесли ущерб плантациям на северо-востоке штата. Заморозками мама отродясь не интересовалась…
Мигел Фонсека. Отец мой – ангел. Наверное, это его имя. Это имя и фамилия были мне знакомы. Я вскрикнула.
Мои братья
Нет ничего удивительного, что моя половая жизнь не обошлась без инцеста. Казалось бы, заголовок настоящей главы подразумевает, что речь пойдет об отношениях между братом и сестрой… Но это не совсем так.
В одном журнале по психоанализу я прочла, что кровосмешение между братом и сестрой случается чаще, чем принято думать. Процент довольно высок… В статье, помимо действительных случаев, говорилось об инцесте среди древнегреческих богов и богинь, а также у негритянских идолов… Это вносило поэзию в столь деликатные темы, и я, ощущавшая себя жалким червем, возомнила себя равной богиням.
Оба моих сводных брата, Педру и Паулу, всегда меня обожали. А вот их отец терпеть меня не мог. Долго этот человек терзал мою мать. Даже когда они разошлись, он, узнав, что мать беременна, чуть не избил ее. Ладно, хоть соседи вмешались! Господи, прости его!.. А все из-за того, что матери он предпочел секретаршу, наторевшую в анальном сексе, и она, уж не знаю как, тоже забеременела, и через несколько месяцев после моего рождения на свет и появился мальчик Эдмунду – брат моим братьям, а мне не брат… Ничего себе семейка!
Педру, мой любимый старший брат, ласковый, красивый и умный, всегда помогал мне и в школьных, и в денежных, и в житейских, и в любовных делах… В шестнадцать лет я без памяти влюбилась в Клаудиу, за которым бегали все девчонки из нашего класса (я с ним встретилась во время парижских гастролей, когда работала в цирке). Я по нему с ума сходила, а Педру считал, что он того не стуит… С вечеринок я уходила вся в слезах, если видела, что Клаудиу целуется с какой-нибудь девчонкой… На выпускном вечере я выпила лишку и чуть было по пьяной дури не призналась ему в любви. Мне словно глаза застлало – никого и ничего вокруг не видела, только его и эту девку! Педру крепко меня обнял и напевал мне что-то на ухо. Он готов был на все, лишь бы я перестала психовать. А мне хотелось умереть… Я открыла дверцу машины и попыталась выскочить. Он удержал меня, но потерял управление и врезался в столб. Я еще больше разревелась. Врезавшись, он осыпал меня всеми ругательствами, какие только есть в португальском языке. Но когда испуг прошел, он нежно обнял меня и вытирал каждую слезинку, катившуюся у меня из глаз. Несмотря на аварию, двигатель не пострадал, хотя бампер был изуродован до крайности. Мы приехали домой, и он заварил мне чаю. А я всё ревела и сама не знала из-за чего: то ли из-за Клаудиу, то ли из-за машины, то ли из-за моей загубленной жизни… А может, из-за того, из-за другого и из-за третьего.
Я выпила чаю и положила голову ему на плечо. Хотелось поцеловать его. Губы у него были пухлые, и девчонки считали, что его поцелуй неповторим.
– Хочу тебя поцеловать.
– Поцеловать?
– В губы и с язычком.
– Ты что, обалдела?
– А девчонки говорят, что ты классно целуешься!
Он надул губы, обнажил отличные зубы и погладил меня по головке, будто собачонку.
– Как это – классно?
– Вот это я и хочу узнать… Хватит тебе смелости?
– Нет.
– А есть желание?
– Нет.
– Ну, тогда просто братский поцелуй…
Он звучно чмокнул меня в щечку.
– Это поцелуй сводного брата?
– Чайку еще налить?
– Нет. Хочу поцеловаться со сводным братом.
– Иди спи! Завтра пожалеешь, что сегодня так напилась.
Так я и не узнала, что это за неповторимый поцелуй.
Другой брат, Паулу, не был столь снисходителен ко мне. Напротив, его раздражала моя манера одеваться и мои парни. Послушать его – так все они отпетые негодяи, которым просто хотелось попользоваться мною… Мне было совершенно непонятно, что значит попользоваться. Как будто это против моей воли! Дурачок! Когда Паулу был спокоен, он обращался со мной как с дефективной, а когда злился – как с бездельницей. Всякий раз, как я влюблялась, он места себе не находил от ревности. Превращался во вспыльчивого, необузданного дикаря и с удивительной легкостью устранял лучших моих ухажеров.
Он был ревнивец, а я – такая веселая… Мне хотелось, чтобы весь мир радовался вместе со мной. Я обожала танцевать и целоваться… Как-то на карнавале забралась я на потешную колесницу, танцевала и без устали целовалась с татуированным парнем. И тут появляется Паулу и с видом собственника тащит меня домой…
– Не пойду!
– Пойдешь, как миленькая!
– Ты что, не видишь, что она хочет остаться?
– Тебя не спрашивают.
– Это мой брат… Все равно не пойду.
– Пошли домой!
– Она потом пойдет…
– Нет, парень, она сейчас пойдет!
Паулу грубо схватил меня под локоть и бесцеремонно потащил к лесенке, чтобы снять с колесницы. Я упиралась, но силы были слишком неравны. Татуированный парень заступаться за меня не стал, просто послал воздушный поцелуй.
– Дурак…
– Этот подонок просто хотел попользоваться тобой…
– Это же смешно! Ты тоже смешон! Вечно суешься в мою жизнь! Это невыносимо!
– Это для твоей же пользы, дуреха.
– Я сама о себе позабочусь! Я тебя ненавижу, зануда!
– А мне плевать…
– Ты мне осточертел! Еще брат называется… из-за тебя ни один парень близко ко мне не подходит! Отвяжешься ты от меня когда-нибудь? Сил моих больше нет!
– А у меня нет сил глядеть, как эти придурки трутся возле тебя…
– Ну так не смотри! Отстань от меня! Дерьмо вонючее…
– Может, я немножко резок…
– Немножко?!
– Да кровь у меня вскипает, когда я вижу, что какой-нибудь гад готов тебя трахнуть…
– А если он мне нравится?
– Да что ты понимаешь!
– Это почему?
Тут я вспомнила, как я здесь же, на этой самой кухне, сидела с другим братом. Какие же разные у меня братья!
– Ты готова целоваться с кем попало.
– Не с кем попало, а с теми, кто мне нравится.
– Да этого татуированного ты отродясь не видела…
– Ну и что? Он мне понравился!
– Да ты с кем угодно пойдешь! Даже со мной, будь я понастойчивей…
– С тобой?!
– А ты сможешь меня поцеловать, как тех парней?
– Нет…
Я пододвинулась к нему и зажмурила глаза.
– Но ты можешь меня поцеловать…
Я приоткрыла рот, ожидая оплеухи. Но он поцеловал меня. Целовался он так же, как я целуюсь. Его поцелуй длился довольно долго. Я пристально посмотрела ему в глаза и пошла прямо в свою комнату. Больше мы не целовались, но после этого он стал уважительнее относиться ко мне. Хорошо это или плохо, но о поцелуе на кухне мы больше никогда не говорили… Это был братский, но какой-то странный поцелуй. Всякий раз, когда я смотрела фильм или читала роман про инцест, я вспоминала этот поцелуй и думала о Паулу. После поцелуя я твердо решила, что более близких отношений с братом у меня быть не должно. Кровяные тельца не позволяют – ничего не поделаешь.
Однажды я грезила, что подхожу к Паулу, прикинувшись незнакомкой. Мы встречаемся на ярмарке. Пакет у меня рвется, фрукты катятся по земле… Он помогает их собрать. Мы идем в кафе. Потом наши встречи продолжаются. Будь он моим братом, я бы его узнала, хоть бы он всю жизнь в Японии прожил. Так же и Педру – в любом случае я бы признала в нем брата. Против кровного родства не попрешь.
