Литмир - Электронная Библиотека

Я подергала дверь. Заперта. Окна тоже закрыты. Отворила шкаф – никого.

Я накрыла его тело простыней и снова разделась. Мне все мерещилось, что он и мертвый читает мои мысли…

Зазвонил звонок, и я увидела себя в зеркале голой. Я завернулась в полотенце, из другого соорудила тюрбан и приоткрыла дверь, чтобы взять бутерброд. На чай, конечно, не дала.

От горячего бутерброда исходил приятный запах. На тарелке еще был положен зеленый салат и жареная картошка.

Я включила телевизор. Передавали мультфильм «Пиу-Пиу и Фражола». Я села спиной к трупу и принялась за бутерброд, откусывая богатырскими кусками. Картошку тоже съела, а к салату и не притронулась. Когда с едой было покончено, захотелось кока-колы, но я ограничилась остатками шампанского из бокала красавчика, который на поверку оказался совсем не красавчиком.

– Мне надо идти, – прошептала я ему на ухо, зная, что он не встанет, чтобы проводить меня.

Брюки покойника валялись на полу, и я решила пошарить у него в бумажнике. Денег было сто пятьдесят реалов полусотенными купюрами. Множество кредитных карточек. На них, как и на чековой книжке, обозначено имя: Луис Паулу Перейра ди Мелу… Соврал, выходит? Кто же он такой? За что его убили? Боже мой! Обвинят еще меня, чего доброго…

Я подняла простыню и взглянула на труп. Стала размышлять, кто мог быть убийцей, и увидела на полу, возле кровати, пистолет. Неописуемый страх овладел мною. Как в детективном фильме, я стала судорожно протирать полотенцем все, к чему могла притронуться. Потом села рядом с покойником и убедилась, что теперь моих мыслей он не читает. Ясно, что больше в этом теле никто не обитал.

Я прошлась по всем телеканалам. Прогноз погоды к вечеру обещал дождь. Новые приключения Пиу-Пиу и Фражолы. Конкурс талантов. Тележурнал. Программа «Полдень». Передача про старателей из Серра-Пелады. Рот у покойника приоткрылся. Пять минут первого. Рот у мертвеца открылся шире…

Я взяла вилку и нож и сунула в рот человеку, который звался Луис Паулу Перейра ди Мелу. Зеркало с подозрением посмотрело на меня, но я не обратила внимания. Сера-Пелада. Пиу-Пиу и Фражола. Шестнадцать самородков в хрустальной чаше.

Я вымыла руки и собиралась уйти. Но как пройти мимо тех двоих в серых шляпах? Придется рискнуть. Мне ни секунды более не хотелось глазеть на труп человека, который недавно мне говорил, что у меня розовая попка.

Выключив телевизор, я взяла ранец и хлопнула дверью этого холодного номера. Четверть первого. Кошмар отступил.

Я сказала лифтеру, чтобы он отвез меня на первый этаж, и всю дорогу молилась. Пиу-Пиу. Передо мной расстилался длинный красный ковер. Я как можно неспешно пересекла холл. Ни одного человека в серой шляпе поблизости не оказалось. Наконец-то я на улице! До дома доберусь автобусом.

Два дня спустя в газете поместили фотографию беззубого «красавчика». По-настоящему его звали Матиас Алварес – крупный международный наркобарон. Полиция пока что не пришла к заключению насчет мотивов убийства. По причине вырванных зубов гипотезу о самоубийстве отмели сразу…

«…Служащие гостиницы, где было обнаружено тело, утверждают, что пострадавший вошел в сопровождении девушки с каштановыми волосами, которая через несколько минут покинула место происшествия…»

Под снимком – фоторобот подозреваемой. На меня ни капельки не похоже.

Сострадание

Отдаваться по принуждению – это ужасно. В такой ситуации желание женщины ничего не значит. Самый тяжелый, экстремальный случай – это, конечно, изнасилование. Жертву не просто принуждают – у нее нет выбора. Менее тяжкое принуждение встречается сплошь да рядом, и здесь жертвой может оказаться любая женщина: сестра, тетка, несчастная жена, неудовлетворенная любовница, старая дева, чувствительная проститутка… Такое в жизни случается.

Но отдаваться из сострадания – это еще хуже, чем по принуждению. Отдаваться из сострадания – это бесчеловечно. В этом случае женщина в центре внимания, а мужчина безраздельно предан жертве и почти всегда искренен. Но она-то отдается не потому, что хочет, а просто из сострадания. Бедняжка… Вот оно, сострадание!

Я чувствовала себя отвратительно в облегающих брюках и в сапогах на высоком каблуке, когда мне приходилось ходить по этой огромной ярмарке электротоваров. После радио я некоторое время работала на модных показах, в рекламе и, наконец, на сезонных выставках. В этот раз мне досталось четыре стенда. В мои обязанности входило следить за образцами товара и координировать действия рабочих и продавщиц. Ярмарка длится пять дней. Как я была счастлива, когда стенд размонтировали и погрузили на два грузовика! Всё. Осталось только рассчитать рабочих, попрощаться со всеми – и конец. Мочевой пузырь у меня чуть не лопался, и мне срочно пришлось бежать в туалет. Писала я гораздо дольше обычного, и когда вернулась, все вокруг словно испарилось. Остался только Жозиас – молодой, расторопный рабочий, который обеспечивал свет и звук. В руках у него было два пластмассовых стаканчика. Он протянул мне один.

– Шампанское.

– Спасибо. Что, все уже ушли?

– Ага. Убегли.

Он неправильно произносил некоторые слова – с грамотой у него были нелады.

– Ну, до свиданья. Спасибо. Всего тебе доброго, Жозиас.

– Так чё, больше не повидаемся?

– Может, на другой выставке…

– Да я тут, это самое, тебе сказать чего хотел…

– Да, Жозиас?..

– Ты это, шибко фигуристая.

– Что?!

– Слышь, я давно тебе сказать хотел. Уж больно ты мне ндравишься. Обалденно.

– Жозиас, ты ведь женат, правда?

– Не-а…

– Ну как же – у тебя обручальное кольцо.

– А хоть бы так.

– Ты и врать-то не умеешь.

– Не, в натуре, я чуть разума не решился. У тебя и фигура обалденная, и это, как его, манеры…

– Сначала только фигура, а потом и фигура, и манеры…

– И фигура, и манеры, и личико, и голосочек… Я точно в тебя втюрился. Ну ты прямо прынцесса, ты, это самое, богиня…

– Иди домой, Жозиас. К жене.

– Щас пойду. Только уж больше мне тебя еще повидать охота.

– И думать об этом не смей.

– Это потому что я бедный, что ли?

– Нет! Потому что ты женат, и у меня тоже есть парень, и я люблю его…

– Да, оно конечно. Ты, это самое, прости.

– Все нормально.

– Мне уж больно повидать тебя охота…

Я протянула руку, он ее поцеловал. Попрощавшись, я поспешила к стоянке. На ветровом стекле моей машины оказалась китайская розочка. Я всплакнула. Неразделенная любовь всегда исторгает у меня слезы. Я еще плаксивее, чем моя мать. Я взяла цветок и допила шампанское.

Через неделю Жозиас все же решил со мной связаться через оргкомитет выставки. Я не ответила. Еще через несколько дней получаю цветы и звуковую открытку, заигравшую «Love me Tender» еще до того, как я распечатала конверт. Открытку я спрятала, и коллеги мои чуть не померли от любопытства.

В открытке было написано.

«Прынцеса!

Я тебе не как низабуду.

У мене все из рук валитца. Хочю еще стобой повидатца. Мой телефон 2343 5434 звони он служебный.

Ради Бога.

С уваженеем

Жозиас».

Прочла я это только дома. Письмо растрогало меня. Я решила позвонить этому простому, нескладному, но искреннему человеку, который был по-своему красив, хотя и грубоват, и обладал удивительно чистой душой. Ведь он любил, обожал меня и просил ответа ради Бога и с уважением.

Я позвонила. Подошла какая-то женщина. Я сказала, что хочу поговорить с Жозиасом, и она тут же позвала его. Не очень-то приятно звучал его голос в трубке, не говоря о вопиющих грамматических ошибках. Хотела было я отказаться, но мое сострадательное сердце заставило меня принять его приглашение поужинать.

Когда я приехала, он уже ждал меня на углу. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом и бежевые брюки непонятно из какой ткани. Он протянул мне розу.

8
{"b":"98472","o":1}