- Стоять! - скомандовали охранники.

Колонна пленных остановилась. Вдоль крытой колоннады в тени, но при этом в огромных солнечных очках - по направлению к ним шагал тонкий высокий юноша с платиновым значком офицера. Стража встала по стойке смирно. Офицер кривой усмешой оглядел их, потом поднялся на возвышение, разглядывая пленных.

Было ясно, что зрелище, представшее его глазам, не доставляет ему удовольствия. Он заговорил с неприкрытым презрением в голосе:

- Я - Лейтенант Марутиак. Запомните, вы все здесь отныне официально отданы в распоряжение Силам Мира под командой Генерала Маркуса Мак-Кена. Вам все это долго сходило с рук, покуда невинные жители города, поместившие вас в тюрьму, дабы наказать вас за ваши преступления, рисковали своей жизнью каждый день, чтобы прокормить вас! Теперь настала ваша очередь. Вы будете заниматься уборкой урожая - того, что еще остался после начала этого озонового ада. Работайте усердно! Попытайтесь этим оправдать свое существование! Заплатите свой долг Консорциуму Пан-Мак - потому что тот, кто не работает, не вправе есть.

Им пришлось отойти в сторону: прибыл автомобиль медицинской лэмощи. Человек в белом костюме и белых перчатках, в белой шляпе с широкими полями выпрыгнул из кабины водителя. Он повернулся к пленникам - глаза его были защищены темными стеклами очков - потом помахал рукой водителю; тот медленно дал задний ход и пятился до тех пор, пока задние двери машины не оказались в тени под защитой козырька крыши.

Из коридоров госпиталя-тюрьмы-склада появились измученные санитары и начали выносить из машины пациентов. Врач - в такой же широкополой шляпе и в темных очках, несмотря на то, что держался в тени, останавливал каждые носилки, чтобы за минуту осмотреть пациента, а потом дать знак нести его дальше. Некоторые пострадавшие стонали, как и пациенты внизу, некоторые только конвульсивно вздрагивали от боли. Когда врач взглянул на одного из них - этот, в отличие от прочих, не шевелился, - он только покачал головой:

- Этот мертв. Снимите бинты.

Один из санитаров опустил носилки неподалеку от Трегарта и медленно, утомленно принялся разбинтовывать его. Трегарт с ужасом увидел распухшее лицо умершего с туго натянутой кожей, цветом напоминавшей панцирь вареного рака. Его убило солнце.

- Теперь ты видишь, что они имеют в виду, говоря об озоновом лете, - с горечью прошептал М'Бора Сам. - Но я и подумать не мог, что это будет так!

- Тихо, вы там! - оборвал его командир из Пан-Маков. - Охрана! Первую десятку пленных - в машину; им пришло время поработать!

Поскольку Трегарт стоял ближе всех к машине, его загнали внутрь одним из первых; прямо за ним шел М'Бора Сам. Трегарт задержался, сдерживая напор пленных, и крикнул:

- Джилли! Иди сюда! Нам нужно держаться вместе! Но она стояла слишком далеко; охранник уже собрался отвесить ей удар дубинкой, и она остановилась.

- Все в порядке, Капитан, - крикнула она в ответ. - Я буду в следующей партии!

Двери машины захлопнулись, она тронулась с места. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Трегарт едва мог дышать жарким смрадным воздухом; но тут он ощутил на своем плече руку М'Бора Сама.

- С ней все будет в порядке, Трегарт, - сказал подводник.

- Я надеюсь, - пробормотал Трегарт. - Как бы то ни было, я уверен, что скоро снова увижу ее.

Но он и сам не верил в свои слова - и был в этом прав. Он больше никогда не видел Джилл Даннер.

Пленные платили свой «долг» тому государству, которое бросило их в тюрьму без суда и следствия, тем, что перекапывали выжженную, спекшуюся, твердую, как камень, землю на полях в поисках клубней картофеля, моркови, свеклы - словом, всего, что было съедобного под коркой мертвой земли.

Это была чудовищно тяжелая работа, и земля, более похожая сейчас на твердую скалу, была еще не худшим, что было в этой работе. Хуже было солнце, несущее смерть. Даже надсмотрщика не заставляли рабочие команды выходить на поля в полуденные часы. В это время заключенным давали возможность поспать - самое большее по два-три часа, меньше, если в небе были хоть какие-нибудь облака; когда был дождь, отдых отменяли. Но если им выдавалось несколько часов отдыха в середине дня, эти часы приходилось отрабатывать ночью. Вокруг стояли охранники с фонарями и дубинками, готовые наказать любого, кто посмел бы съесть хоть что-нибудь из того, что они добывали с таким нечеловеческим трудом.

Неизбежно было, что кто-нибудь даст возможность охранникам проявить свои навыки на практике. И, возможно, неизбежным было и то, что таким человеком оказался М'Бора Сам.

Они едва успели закончить ночную работу и, оступаясь, брели к навесу, под которым спали.

Несмотря на чудовищную усталость, Трегарт оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на восход солнца. Теперь утреннее небо было окрашено самыми яркими и чистыми красками, какие только можно было себе представить. Трегарт никогда не видел таких восходов, но подводники вообще редко видят солнце. Даже через темные стекла очков небо виделось ему словно бы охваченным огнем.

- Они всегда такие? Восходы? - прошептал он пленнику из сухопутных, шедшему рядом с ним.

- Замолчи, - почти без голоса выговорил человек, бросив опасливый взгляд на охранника. Потом, когда тот отвернулся, и угроза попробовать дубинки-парализатора стала не столь реальной, пленник прошептал:

- Это дым. Копоть! Там, на западе, страшные пожары, и они продвигаются сюда.

Видимо, он все же говорил недостаточно тихо.

- Не разговаривать вы, двое! - прорычал охранник Пан-Мака, приближаясь к ним с дубинкой наизготовку. Трегарт попытался уклониться от удара, но не сумел: удар пришелся ему в шею, руки и ноги его задергались от шока, словно он был лягушкой под током в каком-нибудь эксперименте. Боль была неописуемой. Он растянулся во весь рост на дороге, ожидая следующего удара, уверенный, что второй удар прикончит его…

Но удара не последовало. Он услышал шум, а когда сумел поднять голову, то увидел командира подлодки из Сити Пан-Негра, М'Бора Сама, которого повалили на землю и держали четверо охранников.

- Будешь еду красть? - проорал один из четверых, обрабатывая темнокожего морехода дубинкой, а второй резко выкрикнул:

- Пусть визжит! У меня есть для него кое-какая еда! И когда М'Бора Сам разинул рот в вопле от боли,

охранник засунул туда конец дубинки и нажал на кнопку.

Звук, который издал М'Бора не был визгом. Это было более похоже на вопль проклятого в аду; Трегарт никогда не думал, что человеческое существо может так страшно кричать. Даже охранник Пан-Мака отскочил назад в ужасе и изумлении. Он огляделся по сторонам и проговорил, словно бы защищаясь:

- Это послужит ему хорошим уроком! И так будет с каждым вором!

Второй охранник резко приказал:

- Эй вы! Поднимите его! Если он умрет, ему придется умереть в лагере, где мы можем удостовериться, что он не прикидывается мертвым, чтобы потом бежать.

Трегарт подчинился приказанию. После этого он не мог заснуть много часов - он пытался по капле влить воду в рот М'Бора. В конце концов Трегарт уснул, сидя около так и не пришедшего в себя чернокожего. И, как это было каждую ночь, увидел во сне Грациэлу Наварро.

Но когда команду снова подняли, чтобы отправить на поля, М'Бора, хотя и не мог говорить, поднялся вместе с ними и с застывшим лицом принялся копаться в обжигающей грязи, добывая из нее остатки урожая.

Потом начались дожди.

Дождь лил целыми днями, неделями - горячий, маслянистый дождь, до нитки вымачивавший их изорванную одежду, превращавший поля в грязевые озера.

Заключенные говорили между собой, что это все из-за дыма; но, какой бы ни была причина, в следствии не было ничего хорошего. Река теперь была шоколадного цвета - от красной размытой по берегам глины и сажи, принесенной ветрами с пожарищ.

По крайней мере, думал Трегарт, больше не придется работать по ночам. Лучи солнца не стали менее смертоносными, но теперь они не могли пробиться сквозь сплошную пелену облаков, висевшую на высоте пять тысяч метров над землей.