Что, черт побери, Уитлок делал в кровати Вивьен, когда она послала ему записку, в которой приглашала прийти к ней в спальню этой же ночью? Он не верил, что ошибся, когда приметил в Вивьен сердечную склонность к его персоне. Неужели она просто водила его за нос? Но с какой целью?

Но нет, Харлоу знал, что это было не в характере Вивьен. Конечно, они были знакомы совсем немного, но у него сложилось впечатление, что она являлась чистым и великодушным созданием. Раньше Харлоу и представить себе не мог, что нравственные девушки способны пробуждать в нем такие непристойные желания.

Зачем же Вивьен написала записку? Что могло произойти такого серьезного, чтобы она решилась обсудить с ним это в собственной спальне? Может, она опасалась визита Уитлока? Ведь не могла же Вивьен пригласить его к себе в ту же ночь, на какую назначила тайное свидание с Уитлоком. Черт, он просто не верил, что между ней и графом вообще что-либо было. Из того, что он замечал, ему стало ясно: Вивьен и Уитлок ненавидели друг друга. В общем, все события этой ночи не имели никакого смысла.

И как получилось, что мать Уитлока также оказалась свидетельницей этой сцены? Такое чувство, что все это было заранее спланировано. Разумеется, Вивьен не была способна сама подстроить такую унизительную и позорную для нее ситуацию. Ведь не могла же она настолько хотеть выскочить замуж? К тому же он сам едва ли не предложил ей руку и сердце сегодня вечером.

Что-то было не так. Вивьен не могла вести себя как проститутка. Он был готов поставить свою жизнь на это. Во время бала-маскарада Вивьен с радостью согласилась увидеться с ним Лондоне. Проклятие, ведь он впервые в жизни повел себя как джентльмен и попросил разрешения у ее напыщенного дяди поухаживать за ней. А потом она послала ему записку. Без сомнения, Вивьен собиралась попросить у него помощи, а это значило, что скоро она сама и ее наследство оказались бы в его руках.

А теперь и красавица, и алмазы достанутся не кому-нибудь, а этому самодовольному графу Уитлоку. Как будто у него и так не было всего, чего он желал.

А вдруг Уитлок каким-нибудь образом мог узнать о том, что у Вивьен были бумаги на право владения алмазными копями. Что, если это он подстроил все так, чтобы его поймали не только в комнате Вивьен, но и в ее кровати? Это бы объясняло тот факт, что там оказалась его мать. Может быть, он все это время недооценивал Уитлока, который на самом деле оказался тем еще лицемером и подлецом? Ведь в итоге он перехитрил его, потому что каким-то образом ему удалось поймать в ловушку Вивьен и украсть ее саму и драгоценные бумаги прямо у него из-под носа.

«Что ж, лорд Уитлок, ты пока еще не женился на ней!»

У него еще было время, чтобы забрать Вивьен у его главного соперника. Напыщенный дядюшка на этой неделе достанет для них специальное разрешение на брак. Значит, у него есть несколько дней, чтобы придумать и осуществить план, как вернуть себе Вивьен.

И он обязательно вернет ее себе. Ведь Джексон Харлоу побеждает в любой игре.

Когда дядя с тетей вышли из ее комнаты, Вивьен хотела выплакать свое горе, но слезы не шли к ней. Она лежала на кровати в темной комнате и не могла ни спать, ни плакать, ощущая внутри себя пугающую пустоту. Она пережила самый унизительный момент в своей жизни, а дядя и тетя еще вдобавок послали к ней Гленду в качестве сторожа, которая постоянно напоминала ей о ее позоре. Злобно, самодовольно улыбаясь, Гленда говорила ликующим голосом:

– Теперь ты перестала быть такой уж особенной, не так ли, Вивьен? Теперь мои родители и братья знают, какая ты на самом деле. И это не доставляет тебе радости, да?

В словах Гленды была доля правды, и потому ее тирады глубоко ранили Вивьен. Да, ее поведение сказалось на добром имени семейства Кардуэллов далеко не лучшим образом. Ей было ужасно стыдно за это.

То, что ее застали в постели с Эйданом, само по себе было ужасным испытанием. Но теперь она должна была еще и выйти за него замуж. Этот брак станет несчастьем для них обоих, потому что Эйдан никогда не будет уважать ее и доверять так, как муж должен доверять своей жене. И потом, есть еще и его мать. Несомненно, леди Уитлок повесит всю вину за то, что случилось этой ночью, на нее.

Когда наступило утро, Вивьен поняла, что не в состоянии встречаться с Эйданом, или с Сюзанной Кавана, или с Джексоном Харлоу. Поэтому она решила не спускаться к завтраку, а осталась в своей комнате и принялась помогать камеристке упаковывать вещи. Лиззи принесла ей чай и тост, поскольку это было единственное, что она могла проглотить в данный момент. Спокойное, рутинное занятие по упаковке чемоданов несколько подлечило ее расшатанные нервы. Однако руки Вивьен задрожали, когда она с особым чувством положила в большой ридикюль, где уже находились все ее вещи, деревянную шкатулку – последний подарок отца.

Эта вещь напомнила ей о его исчезновении и о ее намерении узнать правду. Наверняка Джексон Харлоу пришел в ужас от ее позорного поведения вчера ночью. Вивьен поняла, что потеряла еще один шанс докопаться до истины. В каком отвратительном свете она предстала перед ним! Нет, мистер Харлоу ни за что не станет помогать ей в поисках отца после того, что ему пришлось увидеть, и Вивьен не могла осуждать его за это.

Странно, но вся эта ситуация чем-то напоминала ей ту, что произошла десять лет назад в Голуэе, когда Эйдан обнаружил ее с Никки Фостером в их тайном убежище. Та же растерянность. То же чувство стыда. Ужасные последствия. И действительно, как так случилось, что все эти люди вдруг очутились возле ее двери глухой ночью? Создавалось такое впечатление, как будто они намеренно пытались поймать ее с Эйданом. Но Вивьен точно не могла обвинить тетю и дядю и, конечно, леди Уитлок в желании подстроить ей ловушку и поскорее выдать замуж за Эйдана. В этом не было никакого смысла.

Вивьен могла прятаться в своей спальне только до тех пор, пока не пришло время спуститься вниз и попрощаться со всеми, как того требовали правила приличия. Расправив плечи, она пошла по главной лестнице, пытаясь справиться с предательской дрожью в руках. Парадный холл был наполнен гостями, которые готовились покинуть Бингем-Холл. Вивьен усидела тетю Гвен, которая разговаривала с герцогиней, а рядом с ней стояла Гленда. Когда та увидела кузину, ее круглое, с двойным подбородком лицо приняло самодовольное выражение, и она многозначительно помахала ей. Да, уж кто-кто, а Гленда точно получила огромное удовольствие от ее позора.

К счастью, она не видела в холле Эйдана и его матери. Вивьен подумала, что они, наверное, уже уехали, но не стала никого расспрашивать, боясь привлечь к себе внимание. А вот Джексона Харлоу она сразу же заметила. Тот выглядел так же привлекательно, как и всегда, – его светлые золотистые волосы были тщательно причесаны, в светло-карих глазах светился незаурядный ум. Вспомнив о том, при каких обстоятельствах он видел ее в последний раз, Вивьен вспыхнула. Однако во взгляде Харлоу читался лишь спокойный, доброжелательный интерес. Казалось, он просто хотел знать, все ли с ней в порядке.

– Добрый день, – со слабой улыбкой сказала Вивьен.

– Добрый день, мисс Монтгомери. – Теперь в его взгляде появилось нечто, похожее на сочувствие. – Я надеюсь, что вы хорошо себя чувствуете.

Вивьен кивнула в ответ, внутренне содрогаясь при воспоминании о пережитом унижении.

– Я с нетерпением буду ждать нашей встречи в Лондоне, – продолжил Харлоу.

После этих теплых слов Вивьен почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, которые не желали приходить к ней в одинокой спальне, но теперь были готовы заструиться по щекам. Харлоу все еще хотел помочь ей, хоть и был свидетелем ее вчерашнего позора. То, что он мог относиться к ней с таким уважением, наполнило сердце Вивьен теплом. Да, Джексон был достойным мужчиной, и она действительно была ему небезразлична.

– Я не хотел огорчить вас, – мягко проговорил Харлоу.