"дервенеет". И "дерве-неет" практически мгновенно. Ничего не чувствуешь. Ни рук, ни ног, ни самого тела. А пичужка вообще куда-то исчезла, спряталась совсем, залезла чуть ли не во внутрь живота, скукожилась совершенно. И не найти ее, если захочешь.. Единственное спасение, двигать-ся в воде, как можно энергичнее. И то хватает на чуть, всего на несколько минут. И в лод- ке или около нее больше двух разместиться невозможно. Чуть дальше от лодки – в воде уже обрыв. Не дай бог лодка туда уйдет, Тогда все – конец. Поэтому очень осторожно и только по двое. А двое при этом наблюдают и греются.

Потом меняются парами. А те, что вылезли – сразу же к костру, к родному теплу, скорее согреться. Но лучше всего согре-ваться бегом.

Бегом вокруг костра, прыжками через костер, а потом еще по острову, сломя голову, и орешь при этом во всю ивановскую, во все силы легких, как можно громче. Как ни странно – помогает! А орать можно сколько угодно и что угодно.. Все равно никто не слышит. Так что, если, не дай бог, что нехорошее здесь с тобой случиться, криками себе ты не поможешь. Ори- не ори – все бесполезно. Пустая трата сил, времени и энергии.

Провозились они с лодкой часа три, не меньше. Если не больше..

Когда лодку все-таки освободили из плена, было совсем уже темно. На часы они не смотрели – не до часов было Других забот "невпроворот"; чего на время-то глядеть – поможет, что ли или легче станет? Хорошо хоть луна взошла и подсвечивала им неплохо. Да еще костер помогал. И не шуточно. Они перетаскали на него чуть ли не весь стожок сена.

Нехорошо, конечно же, чужое ведь сено. Люди старались, косили, в стог сено укладывали, зимой надеялись вы-везти. Но, что поделаешь, жизнь распорядилась иначе. А жизнь – есть жизнь. У нее свои законы

Против нее – не попрешь. Они ведь не нарочно. Они просто попали в неприятное положение. И чей-то стожок сена помог им выкрутиться.

Спасибо вас за него. И простите уж нас. Но без вашего сена нам было бы очень даже тоскливо Хорошо хоть с лодкой все обошлось нормально.

Ведь могло бы быть гораздо хуже. А так все "окей" – лодку подня-ли, очистили, обмыли и ничто из лодочного их снаряжения не пропало. Все осталось це-лым. Даже они, ее пассажиры. Но вот с мотором – не повезло. Заглох намертво. Не заво-дится – хоть тресни! И что они не делали, все было напрасно. То ли свечи намокли, то ли катушка зажигания пропиталась водой, то ли что еще, не слишком им понятное, то ли все это вместе взятое, но мотор не завелся, несмотря на все их жутчайшие усилия. Пришлось им садиться на весла…

Один из них сидел на корме, за рулем, второй на носу, указывал путь, и двое – на веслах. Одному все-таки тяжело – путь дальний.

Плыли они практически вслепую, ориен-тируясь лишь по общему направлению пути. Потому что протоков было много, они по-стоянно раздваивались, разветвлялись, перекрещивались и определиться по ним в темно-те было сложно. Слава богу – луне! Огромная, белая, с какими-то серыми пятнами на сво-ей поверхности, (Говорят, это не слишком четкая фотография Каина, убивающего Авеля), окруженная бесчисленным множеством звезд, она светила сильно и ровно. Да и звезды то-же светили. Их было так много на небе, что оно, казалось, состоит из одних только звезд. И больших, и маленьких, и средненьких, и совсем еще крошечных. И каждая звезда – све-тила. Кто как может, кто, как умеет. Некоторые светили сильно, мощно, ярко. словно лам-почки, прикрепленные к небесному своду, другие послабее, а третьи – совсем слабо, чуть-чуть, еле-еле, в полнакала. И непонятно, почему небо черное, если оно состоит из одних лишь звезд?

Черноты-то нет, ее не видно, и, в то же время, она – есть, она явственна, она реальна, как реальна вода за бортом лодки, в которой тоже плавают и плещутся звезды Получается, что окружающий мир сегодняшней ночи -это сплошное скопище звезд. И вверху, и внизу – одни лишь звезды и ничего другого. И лодка плывет по звездной воде, и весла тоже погружаются в звездную массу.. Только вот с боков, то с одной стороны, то с другой вдруг неожиданно выплывает пятна черноты, сгустившейся до неправдоподоб-ности. Присмотришься – а это острова дельты..в виде бесформенных сгустков черноты, выныривающих из недр земли. А, может, и не из земли. Тогда – откуда?..

Они не торопились. Спешить им было незачем. Все и так шло нормально. А уско-рять ход событий им не хотелось – было все-таки рискованно. Через Ангару ночью им переплывать не приходилось.

Поэтому не стоило шутить с огнем. Ой. не стоит!. Торопить-ся все-таки лучше медленно. Ангара ночью совершенно не такая, как днем.

Черная, как смоль, непрозрачная вода, переполненная звездами, с гулким шумом стремительно нес-лась мимо невидимых берегов. А от лодки до самого какого-то никуда пролегла световая лунная дорога, широкая, ровная, трепещущаяся.. Хоть вставай и иди по ней. Вопрос толь-ко – куда? Тишина вокруг до ломоты в ушах. Но не мертвая, давящая, а живая, пульсиру-ющая, наполненная неслышными вроде бы, но все равно ощущающимися тобой звука-ми жизни. То ли сердцем ощущаемыми, то ли нервами, то ли всем твоим собственным те-лом. А вот и рыба где-то плеснула. И, судя по звуку – большая, таймень, наверное. Хариус так не плещется, он плавает тихо. Да и по мелководью лишь. Налим тоже быстрину не любит. Он плещется только вдоль берегов. А здесь, на середине реки глубина жуткая. До двадцати, говорят, метров доходит. А то и более. Здесь кроме тайменя некому быть. А так – тихо, очень тихо. Только Ангара гудит, несет свои прозрачные воды к своему суженому, к могучему Енисею. А на

Ангаре, глубокой осенней ночью плывет лодка с четырьмя маль-чишками, уставшими до невозможности, но довольные до чертиков в голове этим своим неожиданным приключением, из которого они так благополучно выбрались.

И действительно, все у них получилось благополучно, как надо. Они без особых происшествий переплыли Ангару и спокойно добрались до лодочной станции. В окошке домика сторожа горел свет. Сторож не спал, сидел и ждал их. Он уже начал беспокоить-ся.. Так долго у него никто не задерживался. Потому что его всегда предупреждали, если предстояла ночевка или могла быть возможной "ночевка". Ребята перед своим отплы-тиием ему ничего не сказали. Значит, произошло что-то непредвиденное. Так оно и выш-ло. Но, слава богу, все обошлось.

Могло быть и хуже. У него в домике был телефон. Ему уже звонили. И его звонка ждали. Родители ребят собрались все в доме Олега. Ждали со-общений. Олег набрал номер телефона своего дома. Трубку взял отец:

– Привет, пап, – сказал Олег, – мы добрались. У нас все нормально..

– А что случилось? – голос отца дрогнул, – Мать места себе не находит. Да и все мы тоже волнуемся.

– Да так, – ответил Олег, – небольшое происшествие. Лодка затонула на одном из ос-тровов. Берег обвалился и засыпал ее. Пока достали лодку, пока добрались – время ушло. Да тут еще мотор заглох.

Пришлось на веслах.

– Устали? Травмы есть? – голос отца потеплел, – Может, машину прислать?

– Да нет, пап, – ответил Олег,- все мы живы и здоровы, все веселы и довольны.. Спасибо за машину. Но мы дойдем сами. Здесь же недалеко.,

Так закончилось это их неожиданное приключение. В школе и в самом городе быст-ро о нем узнала. Разговоров было – море. На ребят смотрели, как на героев. К ним приста-вали с расспросами, им завидовали, их буквально "заобожали". Особенно много щебетали девчонки. Единственная, на кого эта история не произвела никакого впечатления, так это на Аллу Галич. Во всяком случае, внешне она, как не замечала Олега, так и продолжала его не замечать. Олегу было обидно до слез. Другие, которые ему были совершенно рав-внодушны, те лезли сами с расспросами и с восхищенными "охами, да ахами". А эта – абсолютнейшее "ноль внимания". Обидно. Очень обидно. Однако все проходящее в этом мире. Все проходит и уходит. Спала, а потом и совсем сошла на нет волна повышенного внимания к Олегу и его друзьям. Все вновь "вернулось ни круги своя" Жизнь со своими повседневными заботами вновь взяла свое. и вошла в свое обычное русло. Учеба на ме-даль требовала к себе повышенного внимания.