А броненосец вторгся в ряды кораблей противника. Во время его поединка с «Камберлендом» «Конгресс» поднял паруса и не без помощи буксирного судна «Зуав» налетел на мель. Оказавшись в ловушке, он подвергся обстрелу канонерских лодок Конфедерации. Теперь к нападающим подключилась и «Виргиния». Зайдя к фрегату с кормы, она обрушивала на хрупкий деревянный корабль один залп за другим, пока тот не запылал от носа до кормы.

Взмокший, усталый, перепачканный экипаж броненосца испустил рев победного ликования, когда броненосец нацелил нос на остатки блокадной флотилии.

«Миннесота» на паровом ходу без труда могла бы ускользнуть от медлительного, тяжеловесного противника, но ее капитан и экипаж смотрели на это совершенно иначе. Пользуясь своей высокой маневренностью, она принялась кружить вокруг «Виргинии», стремясь развить любое преимущество. Но преимуществ не нашлось. Ни единого. Ядра «Миннесоты» не причиняли броненосцу ни малейшего вреда, зато ее деревянная обшивка получала пробоину за пробоиной. Под вечер она сильно пострадала и налетела на мель. Спас ее только отлив. Чтобы тоже не оказаться на мели, «Виргиния» вынуждена была держаться в глубоких водах.

– Выйти из боя, – приказал Бьюкенен, глядя на заходящее солнце и отступающее море. – Проложите курс обратно в реку.

С наступлением сумерек паровой броненосец Конфедерации с пыхтением вошел в гавань. В бою судно почти не получило повреждений, а личный состав не понес потерь, не считая нескольких ранений. Бьюкенен и матросы ликовали, с нетерпением дожидаясь утра, когда можно будет вывести броненосец в море, чтобы добить застрявшую на берегу «Миннесоту» и все остальные деревянные корабли военного флота Союза. Флот будет уничтожен, блокада снята, Юг спасен.

Железо восторжествовало над деревом. Паруса уступили место пару. И это послание миру не прошло незамеченным, ибо битвы ждали уже давно, существование «Виргинии» было секретом Полишинеля. На рейде стояли французские и британские корабли, весь день пристально наблюдавшие за происходящим. Они сочли, что утром блокадная флотилия будет разбита окончательно.

Родился совершенно новый тип морского боя. Солнце закатилось, алой зарей провожая день победы южан.

Тот же самый шторм, который не выпускал «Виргинию» из порта, не позволил «Монитору» покинуть Бруклинскую военно-морскую верфь. После спуска судна на воду в середине февраля последовали мучительные дни отсрочки, затянувшейся на целые недели. Эрикссон создал изумительную конструкцию, а постройка судна от киля до спуска на воду за сто один день являла собой чудо механики. Конструктор не учел только человеческий фактор.

В движение металлическое судно должен был приводить двухцилиндровый двигатель, тоже конструкции Эрикссона, крутивший единственный винт. Инженеры, делавшие винт, допустили одну, но весьма существенную ошибку. Они предполагали, что вал двигателя будет вращаться совершенно в противоположном направлении, чем на самом деле. Так что когда капитан судна лейтенант Джон Уорден на первых же испытаниях мореходных качеств скомандовал «малый вперед», оно задрожало, подало назад и врезалось в причал.

– В чем дело?! – крикнул Уорден старшему механику Альбану Штимерсу. К счастью, прозвучавшая в ответ непристойность потонула в лязге механизмов. Когда машина остановилась, Штимерс поднялся в рубку и доложил капитану:

– Похоже, никто не поинтересовался, будет ли винт вращаться по часовой стрелке или против. Вместо того чтобы идти вперед, судно пятится задом.

– Нельзя ли приладить новый винт?

– Нет. Этот был сконструирован и изготовлен по спецзаказу. Не знаю, сколько именно времени займет изготовление нового, но абсолютно уверен, что немало. Кроме того, для его замены судно придется вернуть в сухой док, а это займет еще больше времени.

– Проклятье! А нельзя ли в таком случае запустить двигатель в обратную сторону? Тогда корабль наверняка пойдет вперед.

Штимерс мрачно покачал головой, вытирая чумазое лицо ветошью, но только размазал машинное масло.

– Вообще-то можно. Но тогда нам не выжать больше двух-трех узлов, а судно рассчитано на семь.

Уорден спустился из бронированной рубки.

– Почему? Что-то я не понимаю.

– Ну, чтобы вникнуть, надо немного разбираться в двигателях. Видите ли, каждый золотниковый клапан приводится в движение эксцентриком, который частично проворачивается вокруг оси, чтобы заставить машину крутить вал в другую сторону. Это дает отличные результаты в одном положении, но только в одном.

– Тогда как же быть?

– Надо разобрать всю машину и переставить эксцентрики.

Уорден знал, что на счету каждый день. Все газеты – и северные, и южные – трубили, что броненосец южан будет вот-вот спущен на воду. Кроме того, Уорден располагал более специфическими донесениями разведки, что остались считанные недели, а то и дни до того момента, когда вражеский корабль возьмется за блокадный флот. Но винт должен стоять, как положено. Негоже идти в первый бой кормой вперед!

– Приступайте сейчас же.

Но только к девятнадцатому февраля были собраны крепкие моряки и офицеры, и «Монитор» наконец-то проделал на буксире короткое плавание от Грин-Пойнта до Бруклинской военно-морской верфи, где установили на место пару чудовищных орудий – одиннадцатидюймовых гладкоствольных пушек Дальгрена, способных стрелять ядрами весом в сто шестьдесят шесть фунтов. Заодно судно приняло на борт провизию, а также порох, ядра, картечь и шрапнель. Стальной корабль собрался в боевой поход.

Хотя лишь после новой отсрочки.

За пробные стрельбы отвечал механик Штимерс, хотя ему ни разу не доводилось иметь дела с подобными противооткатными механизмами. После выстрела пушка скользила назад по стальным рельсам, а инерцию отдачи гасили тормозные башмаки, крепко притянутые к рельсам. Но Штимерс повернул маховик противооткатного устройства не в ту сторону, ослабив зажимы, вместо того чтобы затянуть их.

После пробного выстрела первая пушка на большой скорости отлетела назад и была остановлена только ударом шишака казенника о стену орудийной башни. Удар срезал несколько болтов, крепивших подшипники люльки к лафету. Добраться до них было трудновато, масса времени ушла на высверливание их и замену новыми.

Снова человеческий фактор. Этот инцидент так расстроил Штимерса, что он повторил ту же ошибку и со второй пушкой. И чинить ее пришлось тем же способом. Эрикссон самолично присматривал за ремонтом, испепеляя взором пристыженного механика и злобно ворча по-шведски, пока не был удовлетворен итогом трудов.

Ремонтные работы завершились лишь к двадцать шестому февраля. Следующее утро выдалось холодным и беспросветным, но ровно в семь часов «Монитор» под яростное завывание ветра двинулся навстречу снеговой круговерти, держа курс к Хэмптон-Роудс и блокадному флоту Союза. Портовые рабочие поспешили укрыться от непогоды, и на причале остались только Джон Эрикссон и Томас Фитч Роланд, владелец металлургического завода, построившего корабль.

– Наконец-то, – выговорил Роланд. – Теперь батарея Эрикссона покажет, на что она способна. Вы изобрели удивительную машину, и я безмерно горд, что мы воплотили ее в металле ко всеобщему удовлетворению.

– Она покажет все, для чего была сконструирована. Даю вам слово, – отозвался изобретатель. И вдруг охнул. – Но… Что стряслось?!

«Монитор» внезапно повернулся носом к берегу тесного, бурного пролива. Столкновение казалось неминуемым, но в последний момент нос судна повернуло в противоположном направлении – к другому берегу. Стальной корабль шел все медленнее и медленнее, рыская из стороны в сторону, пока наконец не врезался в хлипкий причал, едва не сокрушив его, и остановился.

Эрикссон чуть ли не подскакивал от ярости.

– Возьмите буксир, – процедил он сквозь зубы. – Отведите судно обратно в док.

– Я не мог его удержать, – оправдывался сконфуженный рулевой. – Стоило мне повернуть штурвал в одну сторону, и поворот в другую давался с огромным трудом. Даже вдвоем с лейтенантом Уорденом мы справлялись едва-едва. Потом стоило перевалить через середку, как все начиналось сызнова.