Девушка содрогнулась, вспомнив жуткие события, произошедшие с ней на Клондайке.

– Мне тяжело об этом говорить, лучше вы расскажите мне, что у вас новенького.

Ханна уже открыла было рот, чтобы поделиться последними сплетнями, но тут дверь ресторана распахнулась и в зал вошел худой бородатый мужчина в старательской одежде.

– Которая из вас, леди, будет Кейт? – спросил он, подходя к женщинам.

– Я Кейт, чем могу помочь?

– Вот, возьми, – проговорил он, протягивая Кейт грязную, видавшую виды бумажку. – Мой дружок с Боканцы просил передать тебе это письмо.

Как только листок перекочевал в руку Кейт, старатель приподнял шляпу и вышел.

– Это весточка от Расти! – воскликнула женщина, торопливо разворачивая послание.

– Ну, ну, читай же, – подталкивая подругу в бок, торопила Ханна.

– О, они нашли золотую жилу, – выдохнула Кейт. – Там столько золота, что им даже пришлось нанять двух парней себе в помощь.

– Вот это да! – всплеснула руками Ханна. – Как же приятно слышать о том, что хоть кому-то везет.

– Скажи, Кейт, Расти ничего не пишет о… Чейзе? – тихо спросила Мэгги.

Женщина испытующе посмотрела на нее и ответила:

– А как же, конечно, пишет. Пишет, что его компаньон здоров и работает как каторжный.

– Он не упоминает о том, когда они собираются вернуться?

– Нет, девочка. Они намерены выбрать все золото на участке, но когда истощится жила – через неделю или через пять лет, им неизвестно. В любом случае здесь они появятся не скоро.

– Ну, дела, – вздохнула Ханна, представив себе, какую огромную груду золота можно извлечь из земли за пять лет.

Покинув гостеприимных хозяек ресторана, Мэгги пошла на пристань, чтобы купить билет на пароход. «Портленд» ожидался в Скагуэе через несколько дней, и до его прихода делать ей было совершенно нечего.

Час спустя Мэгги вернулась в гостиницу, прилегла на кровать и задумалась. Только это ей теперь и оставалось – ждать и вспоминать. Вспоминать Чейза и ночи, когда ничто не имело значения, кроме их любви. Вспоминать о том времени, когда слова были не нужны – тела говорили то, что хотелось сказать, а сердца бились в унисон. Что же случилось с Чейзом? Ведь когда они встретились после долгой разлуки, он хотел ее и даже ревновал, а потом вдруг отказался от своих слов и обещаний. В конце концов Мэгги решила, что это блеск золота ослепил Чейза. Как же она ненавидит этот презренный металл, который рушит и калечит человеческие жизни!

Утром следующего дня Мэгги отправилась на пляж, где так же, как и прежде, был разбит палаточный лагерь старателей. В гостиницах могли себе позволить остановиться далеко не все: большая часть рудокопов коротала ночи в палатках и временных хижинах. Усталые, все потерявшие и разочарованные, они ждали парохода, чтобы вернуться домой, который покинули год назад, заболев золотой лихорадкой. Мэгги провела в лагере почти весь день, расспрашивая старателей и выслушивая их полные горечи повествования. Рассказом тех, кому не повезло, она намеревалась завершить цикл своих статей о Клондайке.

Мэгги медленно шла по улице и вдруг лицом к лицу столкнулась с Мыльником-Смитом. Увидев ее целой и невредимой, бандит буквально остолбенел.

– Э… вы все пишете, мисс Эфтон? – выдавил он. – Не ожидал снова увидеть вас в нашем городе. Я, признаться, думал, что вы уже давно э… уехали домой.

Его замешательство рассмешило Мэгги, и она ядовито заметила:

– Да уж, вы сделали все, от вас зависящее, чтобы я больше не вернулась в Скагуэй.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – с притворной наивностью проговорил Смит. – Кстати, вы не встречали в Доусоне двух моих друзей – Банди Джонсона и Зика Палмера? По моим расчетам, они давно уже должны были вернуться.

Мэгги улыбнулась, представив, как вытянется лицо Мыльника, когда он узнает, что оба его головореза мертвы, но ничего ему не сказала.

– Я что-то не вижу вашего друга ковбоя, – вкрадчиво продолжил Смит, уверенный, что уж в этом-то Зик и Банди его не подвели. – Он остался в Доусоне?

– Мистер Макгаррет жив и здоров, – ответила Мэгги, чеканя каждое слово. – Чейз работает на своем участке, и ему посчастливилось напасть на золотую жилу. Простите, но мне надо идти: перед отъездом всегда масса дел, – любезно извинилась девушка и добавила: – Надеюсь, вам понравятся мои статьи, которые очень скоро появятся в «Сиэтл Пост-Интеллидженсер».

Два дня спустя, в пятницу, Мэгги сидела в своем номере и работала над статьей. Она уже заканчивала, когда какой-то шум на улице привлек ее внимание. Девушка выглянула в окно и увидела оживленно жестикулирующего мужчину, окруженного толпой любопытных. Среди присутствующих Мэгги заметила Ханну и решила к ней присоединиться. Журналистский нюх говорил ей, что тут пахнет сенсацией.

– Привет, Ханна. Что тут происходит? – спросила Мэгги, подходя к хозяйке ресторана.

Ханна схватила девушку за руку и потянула в сторону. Лишь когда они выбрались из толпы, женщина торопливо заговорила:

– Ох, девочка, видишь того парня, который кричит и размахивает руками? – указала она на молодого человека в центре внимания. – Его зовут Джон Стюарт, он вернулся с приисков всего пару дней назад, привезя с собой двадцать семь тысяч долларов золотом. Так вот, теперь у него ничего нет! Парень клянется, что мужчина по фамилии Бауэрз, здесь его все знают, он из банды Мыльника, представился ему как оценщик крупной рудниковой компании. Бауэрз сказал, что имеет высокие полномочия, и предложил Джону сделку, говоря, что хорошо заплатит за его золото. Стюарт согласился. Бауэрз повел Джона на задний двор Мыльного пансиона, якобы подальше от посторонних глаз, и там двое головорезов обобрали парня до нитки среди бела дня. Сейчас Стюарт поднимает на мятеж весь город, призывая покончить с шайкой Смита, – Ханна вздохнула и добавила: – И то правда, житья от них не стало, всех обирают.

– Да-а, – протянула Мэгги. – Похоже, Мыльник на этот раз зашел слишком далеко.

Недовольных и разоренных Смитом людей было больше чем достаточно, а потому вокруг Стюарта быстро сформировался комитет бдительности. Немедленно было созвано собрание, на котором в качестве репортера присутствовала и Мэгги. Комитет составил список жалоб и претензий к Мыльнику и выдвинул первое требование: немедленно вернуть золото Джону Стюарту. Смит, получив петицию, только рассмеялся и вызывающе заявил: