Подобно тому как в традиционной китайской медицине в человеке, страдающем ожирением, видят несчастного, пытающегося заглушить свой духовный голод пищей, мы также можем сказать, что люди, одержимые духом приобретательства, в действительности приобретают не вещи, а то, что представляется им лекарством для исцеления психологической или духовной пустоты в своей жизни. Лишенные внутренней гармонии и согласия с собой, мы проходим по жизни как призраки.

Мы не живем в настоящем и пытаемся избавиться от неприятных чувств, выбрасывая деньги на ветер, объедаясь, меняя сексуальных партнеров или работая без отдыха. Или же мы начинаем злоупотреблять алкоголем или наркотиками, что приносит временное ощущение счастья, которое быстро исчезает и делает нас еще более несчастными, чем прежде.

Люди принимают наркотики, чтобы испытать чувство эйфории, но когда у них развивается привыкание к наркотику, эйфория сменяется болезненной «ломкой». Психологи называют болезненное пристрастие «обезьяной у нас за спиной». И в этом есть свой смысл — когда люди сдаются на милость своего «обезьяньего мозга», т. е. поддаются страху, нездоровому голоду, позывам агрессии или похоти, наше существование превращается в элементарную борьбу за выживание, а в этих условиях нельзя жить в благодати. Борьба за выживание и жизнь в благодати являются взаимоисключающими понятиями. Живя в благодати, мы уподобляемся библейским лилиям полевым, которые ни в чем не нуждаются.

Однако кратковременные удовольствия не могут привести нас в это состояние. Существует ли лучший образ благодати, чем улыбка ребенка? Но дети не стремятся намеренно к благодати и не уклоняются от печали — они просто живут в своем детском мире так, как им свойственно. Это и есть благодать.

Потеря благодати приносит с собой страх, и это переводит нас в режим борьбы за выживание. А когда нам кажется, что нашей жизни нечто угрожает, мы создаем для себя план Б. Например, за две недели до рождения сына меня охватила паника. «Я никогда в жизни не был отцом! Я не знаю, как им быть! — внутренне кричал я. — Я замечательно справляюсь с жизнью в джунглях Амазонки, но мне ничего не известно о том, как воспитывать маленьких детей!»

Меня пугала уже одна мысль о том, что до конца жизни мне придется менять подгузники, вытирать сопли и выполнять другие родительские обязанности, которые, как мне казалось, совершенно несвойственны такому выдающемуся искателю приключений и духовной истины, каким я себя воображал. И тогда я сказал себе: «Если у меня не получится, я всегда смогу вернуться в джунгли». Это был мой план Б, лазейка для побега, которую я оставлял для себя. И эта лазейка не позволяла мне полностью посвятить себя интересам семьи.

Когда я это понял, то закрыл эту лазейку и аннулировал план Б. Я решил приложить все свои усилия к воплощению плана А — единственного из оставшихся. И мне это удалось. Когда родился мой сын, первые два года я наслаждался заботами о нем, проводя с ним почти все время, пока моя жена училась на медицинском факультете университета.

Аннулирование плана Б — плана, рожденного страхом, — позволяет нам освободиться от напрасного расходования огромного объема энергии. И эту высвободившуюся энергию мы можем направить на осуществление плана А. Это может показаться слишком простым, но на самом деле такой подход и является критерием возвращения благодати, поскольку страх и благодать не могут существовать совместно.

В легенде о Парсифале мы встречаемся с раненым Королем-Рыболовом, который представляет собой классический пример человека, лишенного благодати. Когда мы знакомимся с ним, он живет в замке Грааля и страдает от раны в паху — в то время как его придворные наслаждаются жизнью, пируют, танцуют и пьют из Святого кубка Грааля.

Рядом с Королем-Рыболовом находится вещь, способная исцелить его, но он не может ею воспользоваться. (Это отражает состояние потери благодати — мы окружены красотой, но не способны рассмотреть ее и насладиться ею.) Вместо этого Король-Рыболов упорно страдает и пассивно ждет, когда появится молодой наивный парень вроде Парсйфаля, который задаст исцеляющий вопрос: «Кому служит Грааль?»

Король-Рыболов символизирует травмированное «я», которое мы носим в себе большую часть своей жизни. Мы чужие на празднике жизни, в котором не позволяем себе участвовать. Повзрослев, Парсифаль превращается в подобие Короля-Рыболова — он выполняет свои рыцарские обязательства, но не испытывает при этом никакой радости. Огонь, горевший в его душе, когда он был молод, почти погас. Он бесцельно скитается по полям и лесам, позабыв о замке Грааля. Опустошенный и утративший юношеские иллюзии, он проводит время за занятиями, которые стали для него привычными, — освобождает принцесс и разгоняет войска, осаждающие замки.

Парсифаль занимается этим до тех пор, пока ему не указывают на необходимость снять свои доспехи. Когда Парсифаль наконец вновь находит замок Грааля и задает магический вопрос, он и Король- Рыболов в один миг исцеляются, что позволяет им принять благодать Грааля.

Причина, по которой Святой Грааль не смог найти ни один из рыцарей короля Артура, кроме Парсифаля, состоит в том, что в действительности Грааль существует не в физическом мире — он находится в невидимом замке. Во многих духовных культурах считается, что это символическое место нельзя отыскать, просто пустившись на поиски. Оно открывается тем, кто готов его найти и увидеть. Другими словами, мы должны отправиться на поиски того, что всегда было рядом с нами. В противном случае мы оставим эту задачу своим детям.

Парсифаль и Король-Рыболов представляют аспекты нашей личности. Если Парсифаль, живущий в нас, никогда не найдет Грааль, он превратится в Короля-Рыболова, который ждет, когда его исцелят. Я часто вижу такие наследуемые травмы, которые передаются от матери к дочери, от отца к сыну. Родителям не удается исцелить или спасти Парсифаля, живущего в них, и они передают травму следующему поколению — в надежде, что потомки исцелят ее.

Вообще любой опыт потери души является отпадением от нашей Божественной природы, нашего природного, естественного «я», которое во все дни нашей жизни пребывает в благодати. Это «я» не выказывает своего лица до тех пор, пока мы не находим в себе мужество обратиться к своей травме и начать героический путь к ее исцелению.

Мы представляем благодать как особый вид состояния Божественности, в который можно войти с помощью медитации или молитвы. Но в действительности не существует дорожного знака, который мог бы помочь нам в выборе пути к благодати.

Наблюдая свою первоначальную травму (чем мы занимались в предыдущих упражнениях), мы глубоко осознаем пережитый нами опыт. Многие из моих клиентов испытали облегчение, когда поняли, что их фобия огня, высоты или закрытого пространства пришла из опыта прошлой жизни. Но для глубокого исцеления требуется пойти дальше и перезаключить контракты, составленные нашим травмированным «я», и в дальнейшем восстановить утраченную часть души.

Парсифаль долгие годы бесцельно скитался, прежде чем вновь попал в замок Грааля. Психее пришлось Пережить болезненный опыт потери невинности и выполнить четыре почти невыполнимые задачи, прежде чем она смогла найти свою внутреннюю красоту, которая позволила ей стать супругой и богиней. Нет другого способа вернуть благодать, кроме как отправиться в путь навстречу подвигам. Для этого мы должны попасть в Палату благодати и найти ту часть души, которая никогда не отпадала от благодати.

Именно здесь мы встречаем свое исцеленное «я», пребывающее в перманентном состоянии гармонии. Обретенное «я» позволит нам вернуться в рай. Это исцеленное «я» рождается мудростью. Оно позволит нам вновь доверять людям и миру, выказывая при этом разумную осторожность, любить и быть любимыми, проявляя при этом здравый смысл, и жить с открытым сердцем.