Для понимания вопроса о причинах возникновения антисемитской литературы в России особое место занимает проблема отношений еврейского населения с коренными жителями Царства Польского и Западного края, среди которых главенствующая роль принадлежала католикам и иезуитам.

В конце 1919 г. была организована комиссия по научному изданию архивных материалов, касающихся обвинений в ритуальных убийствах, совершаемых евреями. Председателем комиссии был известный историк С.Ф. Платонов (1860-1933). В комиссию входили: выдающийся историк еврейского народа С.М.Дубнов (1860-1941), этнограф и публицист Л.Я. Штернберг (1861-1927), ученый-талмудист Г.Я. Красный-Адмони (1881-1970), а после его отъезда за границу – Г.Б. Слиозберг (1863-1937), археограф и палеограф В.Д. Дружинин (1859-1937), историк и богослов Л.П. Карсавин (1882-1952) и бывший начальник сенатского архива И.А. Блинов.

Г.Б. Слиозберг обратил внимание на то, что вплоть до дела Бейлиса подобные обвинения исходили из польских католических кругов. Представители православия особого энтузиазма по этим обвинениям не проявляли. Так, например, Святейший Синод не выступил ни с каким заявлением ни в Саратовском деле 1856 г., ни по делу Бейлиса, а митрополит Филарет вообще резко отрицательно относился к подобным обвинениям. Не случайно экспертами обвинения чаще всего выступали католические священники (например, в деле Бейлиса – ксендз Пранайтис). Как известно, вопрос об авторстве антисемитской книги "Разыскания об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их", изданной в 1844 г. по прямому указанию Николая I и министра внутренних дел графа Перовского, остался открытым. Однако главными консультантами также были воинствующие католики и польские националисты: князь Франциск-Ксаверий Друцкий-Любецкий (1779-1846), министр и статс-секретарь Царства Польского И.Л. Туркул (1797-1857), крупный чиновник Минис 39 терства внутренних дел О.А. Пржецлавский (1799-1879). В своих мемуарах О.А. Пржецлавский, в частности, сообщал, что граф Перовский получил разъяснение по этому вопросу от И.Л. Туркула, – дескать, в Польше имелось в прошлом немало дел об умерщвлении евреями христианских младенцев. Самое замечательное состоялось в конце XVIII в. в городе Калише, где суд постановил: в каждую годовщину совершения преступления евреи города обязаны участвовать в позорном шествии: босые, одетые в белые саваны, с веревочными петлями на шее, они должны девять раз с зажженными свечами обходить вокруг собора. Более того, мемуарист указывал, что и по Гродненскому делу 1816 г. евреи, вопреки явным уликам, были оправданы, ибо списали вину за счет ненависти поляков к ним из-за того, что они остались верными русскому правительству1.

Единственный подготовленный комиссией, созданной в годы гражданской войны, к публикации том – актовый текст Гродненского дела – так и не был издан. Возможно, в этом отчасти были виновны С.Ф. Платонов2 и И.А. Блинов, человек, близкий к министру юстиции Щегловитову, санкционировавшему судебное рассмотрение обвинения М. Бейлиса в убийстве мальчика Ющинского3.

По-видимому, корни Гродненского, Велижского и других подобных дел 10-20-х гг. таятся в истории отношений поляков и евреев во время Отечественной войны 1812 г.

В результате трех разделов Польши вся Белоруссия и большая часть Литвы стали частью России. Эти территории до 1843 г. входили в состав Виленской, Гродненской, Минской, Витебской и Могилевской губерний.

В 1816-1817 гг. в них проживали 1млн. 600 тыс. лиц мужского пола (в 1834 г. – 2 млн. 300 тыс.). Национальный состав губерний был довольно пестрым: белорусы, литовцы, украинцы, русские, поляки и, конечно, евреи, которые составляли большинство городских жителей: из 9873 жителей Гродно, например, 8422 были евреями (85%). Поляки в Виленской и Витебской губерниях представляли меньшинство (около 10%), однако именно они занимали почти все должностные места в губернских и уездных административных учреждениях, судах, учебных заведениях и составляли привилегированный слой крупных и мелких помещиков, арендаторов земель и поместий, наконец, дворовой администрации4.

Екатерина II, Павел I и Александр I проводили осторожную политику в отношении польского дворянства, сохранив большинство привилегий и распространив на него все права российского дворянства. Политика "приручения" польской шляхты способствовала тому, что некоторые из польских дворян сделали успешную карьеру на русской службе (например, князь Адам Чарторыйский5). Нередки были и браки между знатными фамилиями обоих народов (так, графы Виельгорские породнились с князьями Гагариными, а граф Сологуб с наследницей древнего рода, одной из семейства Архаровых). Введя в Западном крае общегубернское административное деление с соответствующими губернскими учреждениями и проводя последовательную политику "кнута и пряника", русское правительство, тем не менее, вынуждено было сохранить старое шляхетское право (Литовский статус) и ранее действовавшие там шляхетские суды6. Естественно, что польское дворянство пыталось восстановить былую государственную самостоятельность и действовало в этом направлении с учетом складывавшейся в начале XIX в. международной обстановки. Поэтому во время войны 1812 г. поляки и ополяченное дворянство Литвы и Белоруссии сделало ставку на Наполеона, собрав ему более 80 тыс. бойцов. Вместе с тем русское правительство даже после успешного окончания "достославного времени" (Пушкин) действовало столь же осторожно, как и в прошлом, оставив по-прежнему все управление в руках польского и ополяченного дворянства.

Ш. Аскенази в работе "Царство Польское в 1815-1830 гг." подчеркнул, что все чиновники губернского управления, Казенной палаты, прокуратуры, включая судебных приставов и стряпчих, были по национальности поляками. Напомним, что гражданским губернатором Виленской губернии с 1815 по 1828 г. был поляк – князь Друцкий-Любецкий, так же как и вице-губернаторский пост занимал поляк Плятер-Зиберг, а в Гродненской губернии этот пост занимал поляк Сулистровский (до него одно время гродненским губернатором был и князь Друцкий-Любецкий)7.