Евреи, проживавшие на присоединенных к России территориях бывшей Польши, относились к потере поляками государственной независимости индифферентно8. В свое время неспособность польского правительства обеспечить нормальное существование национальным меньшинствам явилась одной из причин повсеместного уничтожения еврейского населения бандами Хмельницкого (по некоторым источникам, свыше 500 тыс. человек).

В годы Тридцатилетней и Северной войн Польша стала местом множества сражений и битв, а первыми жертвами воюющих сторон, естественно, стали евреи. Это повторялось и на протяжении всего XVIII в. Украинцы и белорусы во время народных восстаний в первую очередь принимались за уничтожение еврейских жителей (например, колиивщина). Поляки, спасая свою жизнь, выдавали бандам мятежников своих сограждан-евреев. Так, при обороне Умани от банд Гонты и Железняка в 1768 г. начальник гарнизона Младанович договорился с гайдамаками, надеясь за счет евреев спасти поляков, однако это не помогло, и в Уманской резне погибло свыше 20 тыс. человек евреев и поляков9.

Деятельность католического духовенства Польши, инспирировавшего многочисленные процессы по обвинению евреев в ритуальных убийствах, способствовала тому, что в 1713 г. появилась книга ксендза Жуковского о проведенных процессах, а в 1758 г. монах Пикульский издал книгу под красноречивым названием "Злость Жидовская".

Повсеместное физическое истребление евреев заставило часть еврейства перейти в христианство (особенно много новообращенных было среди франкистов10), а в еврейской среде усилились мистические настроения, послужившие почвой возникновения нового течения в иудаизме – хасидизма11.

Во время египетского похода консул Франции Наполеон обратился к еврейству с призывом о помощи, обещая афро-азиатским общинам восстановление Храма в Иерусалиме, а затем по императорскому "Кодексу Наполеона" евреи Франции впервые почувствовали себя равноправными гражданами12. Утилитарный смысл конституционных мероприятий, направленных на "включение евреев в жизнь государства"13, носил ограниченный характер. В Варшавском герцогстве, находившемся под протекторатом Франции до 1812 г., были проведены антиеврейские законы, отнявшие у всех "исповедующих религию Моисея" право на гражданство, а декрет от 29 января 1812 г. узаконил для евреев Польши замену личной воинской повинности денежным налогом в 700 тыс. злотых ежегодно (это, конечно," позволило им избежать участи "пушечного мяса" в последующих авантюрах императора, но зато дало повод польским юдофобам упрекать евреев в отсутствии патриотизма14.

Александр I, вступив на престол после убийства Павла, провел ряд либеральных преобразований. Так, в 1802 г. евреи Шклова с гордостью писали, что русский император "осчастливил нас своей милостью, совершенно уравняв в правах с остальными жителями, и теперь евреи по всем своим делам могут судиться всюду, где имеются общие суды"15. Вместе с тем русское правительство было озабочено заигрыванием Наполеона с евреями и в циркуляре от 20 февраля 1807 г. начальникам западных областей было предписано наблюдать за поведением евреев, в частности, за их возможными связями с евреями Франции. Однако тревога была напрасной: реформаторские идеи Наполеона не могли найти отклика у российских евреев16. Одним из самых ярых антибонапартистов стал глава белорусских хасидов ребе Залман Шнеерсон (1747-1812). Ему принадлежало известное пророчество о гибели французского императора. Более того, Залман сделал все для торжества России: кагалы и частные лица пожертвовали крупные суммы денег русскому правительству для ведения войны с Наполеоном, а во время вторжения "Великой армии" больной Залман Борухович, как обращались официально к нему русские власти, эвакуировался вглубь России. Сразу же после победоносного завершения Отечественной войны 29 июня 1814 г. Александр I повелел объявить кагалам "свое милостивое расположение" за их поведение в годину тяжелых испытаний и обещал дать "определение относительно их желаний и просьб, касательно современного улучшения их положения"17.

Будущий царь Николай Павлович, совершая после Отечественной войны инспекторскую поездку по Белоруссии, в своем путевом дневнике записал несколько критических замечаний в адрес евреев, но особо подчеркнул: "Удивительно, что они в 1812 г. отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни"18.

Напомним, что театр военных действий 1812-1813 гг. находился на территориях, населенных евреями, и фельдмаршал М.И. Кутузов, будучи в течение двух лет военным губернатором Виленского края (1809-1811), хорошо знал обстановку. По свидетельству А.П. Ермолова, именно еврей принес Кутузову рапорт от генерала Витгенштейна с чрезвычайно важными для русского командующего известиями о движении неприятеля. В своих записках герой Отечественной войны описал один эпизод, когда атаман Платов чуть не захватил в плен самого императора Наполеона около местечка Ошмяны благодаря помощи одного еврея, который "провел отряд через лежащие в стороне мельницы по тропинке, покрытой глубоким снегом, едва приметной".19

Неподалеку от Велижа (около местечка Бабиновичи) несколько евреев захватили в плен французского кабинет-курьера, который вез из Парижа важное письмо Наполеону. Вместе с депешами военнопленный был отправлен в Петербург. Об этом эпизоде вспомнил князь С.Г. Волконский: "Я об этой частности упоминаю, как о факте преданности евреев в то время России; и точно, большая смелость для трусливых евреев, несмотря на еще неопределенность событий, решиться на опасный подвиг – схватить курьера и представить его в русский отряд; это было дело смелое и заслуживающее быть упомянутым; жаль, что не помню его имени, но помню, что он был в том местечке, где жил близ Витебска, не аттестованным медиком (т.е. фельдшером – С.Д.)20."

Другой герой Отечественной войны, поэт Д.В. Давыдов, рассказывал: "Дело происходило 28 октября 1812 г. около местечка Ляхово, где русские отряды Фигнера, Сеславина и Давыдова преградили отступление корпусу Ожеро". Поручик Лизогуб из Литовского уланского полка рассыпал своих улан и внезапно ударил по врагу. Денис Давыдов увидел следующую картину: "Один из уланов гнался с саблею за французским егерем. Каждый раз, что егерь прицеливался по нем, каждый раз он отъезжал прочь и преследовал снова, когда егерь обращался в бегство. Приметя сие, я закричал улану: "Улан, стыдно!". Он, не отвечав ни слова, поворотил лошадь, выдержал выстрел французского егеря, бросился на него и рассек ему голову. После сего, подъехав ко мне, он спросил меня: "Теперь довольны, ваше благородие?" – в ту же секунду охнул: какая-то бешеная пуля перебила ему правую ногу. Странность состоит в том, что улан, получив за сей подвиг георгиевский крест, не мог носить его… Он был бердичевский еврей, завербованный в уланы. Этот случай оправдывает мнение, что нет такого рода людей, который не причастен был бы честолюбия и, следовательно, не способен был бы к военной службе»21. Добавим, что в это время евреи не подлежали призыву на воинскую службу так что в действующей армии их было совсем немного.