– Марта! Ход! Скорее сюда!

Все бросились в комнату и окружили кровать. Ход опустился на колени перед матерью и взял ее руку. Остальные беспомощно стояли в тишине, с ужасом ожидая конца. Гидеон направился к двери: ему было невыносимо это тяжкое ожидание. Вайт остановил его, взял за руку и потянул к себе. Солнце скрылось за горами, и луч света исчез с пола.

Затем все прекратилось. Замолкли рыдания и вздохи. Высокие грубоватые мужчины и три женщины стояли, не шелохнувшись, окаменев от горя, ожидая, что рука на постели шевельнется или дрогнут веки. Время шло. Постепенно они стали осознавать, что свершившегося не исправить. Рука, которая вытирала их носы и холодила лбы, когда они болели, никогда больше не шевельнется. Смеющиеся голубые глаза закрылись навечно. Горе ее детей было глубоко и неподдельно. Мерси задумалась о смерти. «Вот так и наступает смерть, – думала она. – Ты вздыхаешь и выдыхаешь воздух. Ты теплый, живой и подвижный. Ты ешь, спишь, смеешься, любишь и чувствуешь боль. Но когда твое дыхание останавливается, ты – ничто. А мир продолжает жить. Солнце восходит утром, а луна вечером. Звезды такие же яркие. Идет дождь, растут цветы, и сменяются времена года. Но ты, которая жила, любила мужа и рожала детей, теперь превратилась в ничто».

Рука Даниэля обняла ее плечи, прижимая к себе. Она с благодарностью приникла к его сильному телу. Впервые она так близко столкнулась со смертью и почувствовала весь ее ужас.

Вся семья тихо и печально принялась готовиться к похоронам, словно все было заранее отрепетировано. Как и ожидалось, всем руководил Ход.

Ленни отправился на винокурню посмотреть, забродила ли брага, которую они поставили несколько дней назад. Гидеона и Берни Ход отправил оповестить соседей. Вайт собрался в Кун Холлоу за священником. Даниэль оседлал свою лошадь и привел ее к дому, когда Вайт был готов к отъезду. Бакстер с благодарностью похлопал Даниэля по плечу и ускакал.

Самая ответственная работа досталась Ходу и Даниэлю. Они направились в сарай за домом. Ход достал широкие доски, приготовленные для гроба, и смахнул с них пыль и куриный помет. Даниэль принес из фургона пригоршню металлических гвоздей, пилу и молоток.

Гвозди были большой редкостью в горах, и Ход сначала даже отказывался от них, собираясь использовать деревянные клинья. Но когда Даниэль напомнил, что гроб делается для матери его жены, Ход согласился.

Миссис Бакстер обмыли, одели и положили на кровать. Мерси принесла свою мягкую белую шаль, свернула ее и положила под голову матери. Когда стемнело, зажгли свечи. Детей постарше уложили спать на чердаке, а маленьких – в кровати в столовой.

Всю ночь семья сидела у постели своей матери. Вернулись Берни и Гидеон. Ход с Даниэлем большую часть ночи делали гроб при свете костра во дворе. Когда они завершили работу, женщины постлали в гроб лучшие стеганные одеяла и осторожно переложили туда тело матери, положив ей под голову белую шаль Мерси.

На рассвете Даниэль с Ходом и Ленни отправились на кладбище копать могилу. Когда они вернулись, братья Бакстеры начали готовиться к похоронам. По очереди они садились на пень, и Дора подстригала им волосы. После этого они молча шли на реку мыться, а затем одевались на чердаке. Из всех братьев только Ход был одет в пиджак, слишком узкий для его широких плеч.

Наспех выбритые, со множеством порезов, мужчины не находили себе места.

Дора и Марта надели свободные темные платья, походившие на старушечьи балахоны. Они не были украшены ни воротником, ни манжетами, ни даже карманами, а просто свисали с плеч, как мешки. Дора напудрила и заколола волосы деревянным гребнем. Марта сильно стянула их на затылке так же, как и в тот день, когда Мерси впервые увидела ее.

После восхода солнца друг за другом стали приезжать соседи. Они привозили с собой поспешно собранные продукты: ветчину, оленину, мамалыгу, сухие бобы и свежеиспеченный хлеб. Женщины принялись готовить, ведь нужно было накормить более семидесяти человек, собравшихся на ферме. На расстеленных под деревьями одеялах сидели дети. Их предупредили, чтобы вели себя тихо. Одетые в свои лучшие платья, они старались изо всех сил сдерживать свое возбуждение.

Свадьба, похороны и новоселье – единственный повод собрать всех соседей. Это была возможность навестить старых знакомых и обменяться новостями. Все с любопытством разглядывали Мерси и Даниэля. Каждый слышал историю о маленькой Эстер, которая потерялась много лет назад. Мерси предоставила Бакстерам право рассказать о том, как ее нашли в Куил Стейшн.

Вайт вернулся с Братом Фарли, глуховатым стариком, поженившим Даниэля и Мерси.

Он был в том же черном большом пиджаке, с Библией, прижатой к костлявой груди. Оглядев толпу, он вдруг направился прямо к Даниэлю.

– Я тебя знаю?

– Я лично вас не знаю, – безразлично ответил Даниэль, – и сомневаюсь, чтобы вы меня знали.

– Гм? Что ты сказал?

– Я сказал, что вы меня не знаете! – Даниэль повысил голос.

– Я вспомнил! Каролина! Мне кажется, я встречал тебя там. Но о-очень давно, да? Ты случайно не оттуда?

Даниэль покачал головой. Подошел Ход и, взяв старика за руку, повел к столу. После обеда Брат Фарли поднялся на крыльцо и начал церемонию.

– Каждый из нас однажды предстанет перед создателем и ответит за свои грехи, – закричал он. – Покайтесь, все вы грешники! Бог дает жизнь; он ее и забирает. Вы должны покаяться в своих грехах или попадете в вечный ад...

Мерси, в красивом темном платье, но тоже без воротника и тесьмы, стояла рядом с Даниэлем, пока звучал монотонный голос священника. Она всматривалась в простые, обветренные лица вокруг нее. Все были одеты в соответствии с событием. Из глаз женщин катились слезинки, они вытирали их.

После церемонии все прошли мимо гроба, чтобы бросить прощальный взгляд на усопшую. Когда последний из соседей прошел мимо гроба, Ход кивнул Даниэлю.

Они вышли вперед, закрыли гроб крышкой и забили гвоздями.

Пятеро братьев Бакстер подняли гроб с телом матери на плечи и вынесли его на улицу. Все присутствующие на похоронах последовали за ними в горы, туда, где с миром покоились все Бакстеры. Там были могилы двух детей, двух девочек, родившихся мертвыми, и еще две могилы – мальчика и девочки, – не доживших до трех лет.

Уильям Бакстер, их отец, покоился здесь же. Его имя было вырезано на деревянной плите. Место захоронений Бакстеров окружали высокие деревья, жимолость и кусты диких роз.

Гроб опустили на землю. Мерси стояла с братьями, устремив взгляд на горы, пока Брат Фарли отпевал тело их матери.

– Милостивый Боже, здесь твоя слуга Мария Лен Бакстер. Прими ее в свое царство, чтобы она гуляла по золотым улицам и не знала боли и печали. – Голос священника гулко раздавался в тишине гор. – Прах к праху, тлен к тлену...

Церемония была краткой. Как только первый комок земли ударился о крышку гроба, Дора зарыдала и тяжело повисла на руках Байта.

Марта стояла с сухими глазами рядом с Ходом, держа на руках ребенка. Мерси знала, что Марта переживала потерю даже больше, чем Мерси, потому что долгое время жила бок о бок с этой удивительной женщиной. Страшно было думать об этом, но она знала свою мать только два коротких дня. Мерси заплакала, когда все собравшиеся запели песню:

О, Христос, сойди ко мне,

Дай мне спрятаться в тебе.

Кровь из ран твоих течет,

Исцелит она, очистит и спасет.

Мерси отвела взгляд от могилы, куда начали бросать землю, и закрыла руками уши, чтобы не слышать, как стучат комья о крышку гроба. Песня закончилась, и слышались лишь редкие всхлипывания. На возвышающийся холмик свежей земли Мерси положила огромный букет роз, сорванных с куста, вьющегося по каменной трубе дома, где большую часть своей жизни прожила Мария Лен Бакстер.

Все присутствующие на похоронах начали спускаться с гор, а Даниэль с Мерси задержались на кладбище. Они подходили к каждому надгробию и читали надписи на досках. На могиле отца Мерси прочла грубо вырезанные слова.