Шли годы, и когда-то неразлучные семейства Скоцци и Паравачини, владевшие расположенными всего в нескольких милях друг от другах поместьями на берегу знаменитого озера Комо, признанной жемчужины Италии, настолько отдалились друг от друга, что перестали общаться. Со временем этот разлад принял жуткие формы. Несколько государственных чиновников, известных своими симпатиями к Скоцци, были зверски убиты, причем все были уверены, что за этими преступлениями стоят Паравачини, хотя никаких доказательств не было. Затем было обнаружено тело наследника семейства Скоцци, выброшенное волнами на берег озера Комо. Предположительно, несчастный утонул. Полиция Белладжио, опасаясь гнева славящихся своей вспыльчивостью Паравачини, оставила без внимания заключение медицинской экспертизы о наличии в области груди напротив сердца крошечной ссадины, которая могла быть нанесена каким-нибудь предметом вроде ледоруба. У властей были все основания расследовать происшествие поверхностно, ибо в семействе Паравачини рождались дети мужского пола, которые, вырастая, становились священниками, могущественными священниками, посланниками Ватикана! В таких обстоятельствах благоразумно лишний раз не высовываться.

Семейство Скоцци через своих поверенных продало все свои активы другому крупному итальянскому консорциуму, «Тремонте», принадлежащему семейству, несказанно богатому, но при этом живущему в соответствии с нормами христианско-иудейских заповедей. Да и как могло бы быть иначе? Ибо Тремонте начали путь к вершинам международного признания союзом блистательной итальянской еврейки и потомка знатного семейства, воспитанного в лоне римско-католической церкви. И синагога, и церковь отнеслись к этому браку хмуро, однако щедрые пожертвования обеим религиям вскоре заставили их поумерить критику.

Однако здесь, на побережье Средиземного моря и в особенности в Италии, сейчас, рассуждал Джулиан Гуидероне, легенда о Паравачини продолжает жить. С Паравачини не шутят, ибо виновного в считаные часы может настигнуть смерть. Вот в чем суть.

А что касается святош Тремонте, смерть адвоката, любителя поло, в Америке, возможно, поубавит их неприязнь к Матарезе. Они понимают, что за этим могут последовать и другие трагедии, – таково пророчество Паравачини. И им следует к нему прислушаться, ибо любая смерть в конечном счете становится делом исключительно личным.

Однако основное беспокойство, граничащее с параноидальной манией, вызывало у Гуидероне появление Беовульфа Агаты. Этот боров! Он снова действует, как и четверть века назад! Это его ум, его искривленный мозг стоит за нынешними поисками. Его необходимо остановить, убить, как это должно было произойти в лагере на берегу Чесапикского залива. Добравшись до Марселя, Джулиан Гуидероне отдаст приказ. Убить Брэндона Алана Скофилда. Любой ценой!

Истребитель ВВС «Ф-16», взлетев с аэродрома в Уичито, направился напрямую на аэродром Чероки в семи милях к северу от Соколиного Гнезда. Там сошедшего на землю Скофилда ждала машина ЦРУ, которая доставила его в бывший элитный поселок как раз тогда, когда над хребтом Грейт-Смоки показался диск солнца. Обнимая Антонию, Брэндон нисколько не удивился, услышав знакомый голос, окликнувший его с кухни.

– Надеюсь, тебе удалось немного вздремнуть в полете, – сказал Фрэнк Шилдс. – Видит бог, я был лишен такой возможности! Проклятый летчик, как нарочно, всю дорогу от базы «Эндрюс» сюда направлял нашу винтовую колымагу в зоны турбулентности. – В дверях кухни появился главный аналитик ЦРУ с чашкой кофе в руке. – Полагаю, это тебе не помешает, – добавил он.

– Я сама им займусь, Фрэнк, – вмешалась Тони. – А ты лучше всыпь ему хорошенько, он это заслужил. – Она прошла мимо Шилдса на кухню. – Я сварю ему яйца. На него страшно смотреть, а я полная идиотка.

– Знаешь, тебе действительно следовало бы всыпать по первое число, – заметил аналитик ЦРУ, проходя в комнату и разглядывая пропитанный по́том камуфляж Скофилда. – Высказать тебе все, что я о тебе думаю? Какого черта ты так оделся? Ты что, собираешься сниматься в массовке в новой серии «Рэмбо»?

– Мой наряд выполнил свою задачу. Если бы на мне был костюм, я бы сейчас торчал в канзасской тюрьме.

– Верю тебе на слово, можешь не распространяться. Полагаю, те десять тысяч, что я тебе выделил, уже изрядно похудели?

– Я только начал тратить остаток. Когда ты увидишь, с чем я вернулся домой к Матушке Гусыне, мой приятель из «Штази» потребует свои законные сто тысяч.

– Все подлежит осмыслению, Брэндон, в том числе и развединформация.

– Такой мудреный язык…

– Так или иначе, вернемся к первоочередным задачам, – совершенно серьезным тоном прервал его Шилдс. – Что насчет мальчишки Монтроза? Я высказал свои соображения, и ты ответил, что у тебя есть кое-какие мысли. Какие же?

– Очень простые, – ответил Скофилд. – Ты сказал, мальчишка находится вместе с морским офицером, с летчиком, так?

– Да. Сын нашей Лесли буквально выхватил его из толпы в Манаме. Это пилот истребителя, базирующегося на авианосце «Тикондерога», командир эскадрильи по имени Лютер Консидайн, репутация выше всяких похвал. Начальство считает его восходящей звездой, кандидатом в Военную академию и все такое.

– Мальчишка не ошибся с выбором.

– Несомненно.

– Что ж, общайся с ним через этого Консидайна, – сказал Скофилд.

– То есть?

– Мальчишка, судя по всему, ему верит, вот и поговори с ним. Будь откровенен – это все, что тебе остается. Ты должен будешь сообщить Лесли о том, что ее ребенок в безопасности, в надежных руках. Не может быть и речи о том, чтобы это скрыть.

– Согласен, но тут есть одна проблема. Джеймса-младшего не могут нигде найти. Он исчез…

– Что?

– Таковы самые последние сведения. Точно никто ничего сказать не может; ему вряд ли удалось покинуть авианосец, но его не могут найти.

– Косоглазый, тебе когда-нибудь приходилось бывать на авианосце?

– Господи, как же ты меня достал! Если честно, нет, не приходилось.

– Представь себе Джорджтаунский университет плавающим по воде, это позволит тебе получить общее впечатление. Младший может скрываться где угодно, и если он мальчик шустрый – а это, судя по всему, так, на то, чтобы его разыскать, могут уйти дни, а то и недели.

– Это же какая-то нелепость! Должен же он есть, спать, ходить в туалет – рано или поздно его обязательно заметят.

– Не заметят, если у него будет помощник – скажем, тот офицер-моряк, с которым он подружился.

– Ты хочешь сказать…

– Попробовать сто́ит, Фрэнк. Много лет назад я усвоил, что военные летчики – это особая порода. Вероятно, это как-то связано с тем, что им приходится в полном одиночестве торчать в летающей боеголовке на высоте нескольких миль над землей. А отец Младшего тоже был летчиком-истребителем, увешанным многочисленными наградами… посмертно. Косоглазый, ты ничего не теряешь. Свяжись с этим Консидайном. Это твой единственный шанс.

Нет ничего совершенного в мире высоких технологий – если какая-нибудь технология оказывается отточена до совершенства, сразу же появляется ответ на нее, такой же совершенный. Однако ВШСС – военный шифратор спутниковой связи – максимально близок к желаемому совершенству. По крайней мере, так обстоит дело на настоящий момент. Ключом являются передающее и приемное устройства: они используют постоянно изменяющиеся настройки, которые то разделяют, то объединяют речевой сигнал во время его мгновенного переноса радиоволнами через космос. Конечно, некоторый риск все же оставался, но на другой чаше весов лежало душевное состояние матери и дополнительные меры безопасности.

Старшему лейтенанту Консидайну было приказано подняться в радиоцентр авианосца, откуда была налажена прямая связь с Соколиным Гнездом, где предварительно было установлено необходимое оборудование, срочно переброшенное самолетом из Пентагона. Передающая антенна была размещена на пике Клингмас, высочайшей вершине Грейт-Смоки. Вскоре после того как работы были завершены, Лютер Консидайн, перед микрофоном и с наушниками на голове, сидел в радиорубке авианосца «Тикондерога», стоящего на рейде Бахрейна.