– Вроде бы нет, Вадим Семенович, мужик похоже солидный. С охранниками, с пушками, все как положено. И туп, как сивый мерин.

– Ты мне про тупость «новых русских» не рассказывай. Они только прикидываются простачками, а в уме считают почище макинтоша.

– Чего-чего? – не понял Шеришевский.

– Лучше компьютера считают.

– А, да, да, – согласился коллекционер-посредник. – Так что ему сказать?

– Погоди, подумаю.

Вадим Семенович уже знал о Рублеве. Верные люди уже трижды за сегодняшний день ставили его в известность о появлении какого-то лоха из Якутии с огромными деньгами, желающего купить что-нибудь этакое.

Ведь все-таки Комбат напустил пыли изрядно, и вся Москва, вернее, вся антикварная Москва уже о нем знала. Но все, что не предлагалось, якутского бизнесмена – Рублева не устраивало напрочь.

– Знаешь что…

– Что? – спросил Станислав Борисович.

– Давай сделаем так. Ты с ним встреться. Сейчас кто-нибудь из моих ребят привезет кусок «Янтарной комнаты» – ту панель. Ты ему ее покажешь и скажешь, что ее в принципе можно купить, но стоит она…

– Сколько называть? – опередил Чурбакова Шеришевский.

– Если он согласится, заинтересуется, то о цене буду говорить я.

– А мои какие проценты?

– Не бойся, не обижу. По-моему, ты не беден?

– Да, благодаря вам, Вадим Семенович.

– Ладно, не прибедняйся. Я вас, евреев, насквозь вижу. Небось, где-нибудь за рубежом солидный счет?

– Что вы, что вы! Все на коллекции уходит.

– Коллекция у тебя, конечно, пустячная, правда, я в этом не понимаю.

– Конечно, такого, как у вас, у меня нет. Да и вообще ни у кого такого нет, – польстил Чурбакову Шеришевский.

– Да, ты правду говоришь. Словом, сейчас тебе Свиридов привезет кусок «Янтарной комнаты» и ты поговори со своим «новым русским», может ему понравится.

– Такое всем нравится.

– Вот и хорошо.

Положив трубку, переведя дыхание и допив коньяк из бокала, Шеришевский вытер пот с бледного лба, вновь набрал воздуха и позвонил Пигулевскому.

– Слушай, Дмитрий Исакович, есть у меня кое-что.

– Что именно?

– А вот этого я тебе не скажу, хоть ты мой старинный приятель. Для интерьера штучка, целую комнату можно ей обделать по богатому. Привози его ко мне, завтра я весь день дома, жду, уладим.

– А мои проценты?

– Не обижу, – ответил Шеришевский той же фразой, которую услышал от Чурбакова.

– Ну и хорошо, – сказал Пигулевский и в свою очередь набрал номер Бориса Ивановича Рублева и имел с ним короткий разговор.

В назначенное время Комбат и его охрана подъезжали к отелю «Метрополь».

– Как и прежде, вы ничего не говорите, все решаю я, – предупредил своих парней Борис Иванович. – И на всякий случай будьте настороже, хотя этот мужик-антиквар не очень похож на бандита.

– Скажете, тоже, – заметил Альтов, – все они не похожи на бандитов. За счет этого и живут. Продают свою пристойную внешность, люди им верят. А они людей дурят.

– Дурят, но не убивают.

– Это.., не скажите. Убить можно и чужими руками.

Пигулевский появился у машины, едва джип въехал на платную стоянку.

– А вот и наш проводник, – Комбат опустил стекло и протянул руку. – Здорово, Исакович! – сказал он, оглядывая Пигулевского с ног до головы. – Ладненький у тебя плащик, где покупал? Я тоже такой хочу.

– Что вы, что вы! Если хотите, могу устроить по оптовой цене, без накруток.

– Нет, не хочу, – поморщился Комбат, – мне подкладка не нравится. Да и холодно у нас в таких плащиках ходить, разве что его соболем подбить, вот тогда ничего будет. Садись, Исакович, потолкуем.

– Нам уже ехать надо.

– Как ехать? – напрягся Комбат, словно не ожидал подобного поворота.

– У меня есть один знакомый, известный коллекционер. Он свою вещь из рук ни за что не выпустит.

– Тогда, если не выпустит, зачем мы к нему едем?

– Не выпустит, пока деньги не увидит.

– Ну, деньги-то мы ему покажем, – пробурчал Комбат, похлопывая себя по нагрудному карману. – Что же такое он хочет мне вдуть?

– Я и сам только догадываться могу, но что-то чрезвычайное, чего ни у кого нет. Дешевкой он не торгует.

– Это хорошо. Хотя сомневаюсь. Ну ладно, поехали.

Говори, Исакович, куда рулить. Если что плохое, назад – пешком потопаешь.

– Хорошо, – согласился Пигулевский, он себя чувствовал неуютно в окружении этих людей, больше похожих на громил, нежели на бизнесменов. И представил, если они не застанут Шеришевского дома, то его могут просто-напросто спустить пинками с лестницы и забросить в кусты.

Но Шеришевский оказался на месте – маячил в окне. Комбат посмотрел на дом, где была квартира коллекционера, причмокнул языком:

– А вот здесь неплохо было бы площадку выкупить и сделать квартиру. Слушай, Исакович, ты случайно не знаешь сколько бы она могла стоить?

– Я думаю, квартиры здесь дорогие, все-таки центр.

Потолки высокие. Тысяч под триста будет.

– Фигня, – Рублев сказал это так неопределенно, что Пигулевский не понял о чем собственно речь: то ли о квартирах, то ли о деньгах.

– Тысяч триста говорю, Борис Иванович.

– Чего так дешево? Скидка – клопы и тараканы в доме водятся?

– Кому дешево, а как мне, такие деньги и не снились.

– Тебе не снились, а мне надоели, – сказал Комбат.

Джип подкатил прямо к подъезду, заехав широкими колесами на бордюр.

– Здесь, что ли? На каком этаже?

– В доме лифт есть.

– А мне все равно. Я могу и пешком, не гордый.

– Этаж второй, – сказал Пигулевский.

– Ну, пойдем, ребята!

В окне исчезло лицо Шеришевского, бледное и чуть-чуть испуганное.

Комбат подмигнул своим ребятам, дескать, будьте наготове, ожидать можно всего, чего угодно. Хотя и Подберезский, и Альтов были готовы к любым неожиданностям.

Поднялись. Дверь квартиры была уже открыта.

– Вот это Станислав Борисович Шеришевский, а это Борис Иванович Рублев, бизнесмен, наш гость.

– Очень приятно, – раскланялся коллекционер, – проходите, пожалуйста.

– Взаимно.

Комбат недовольно огляделся по сторонам, будто ожидал подвоха. Но в квартире царили тишина и полумрак. Вообще, у Шеришевского, как и у любого коллекционера, шторы на окнах были всегда закрыты, чтобы свет не портил картины, рядами висящие на стенах.

– Проходите в гостиную.

Вначале вошел Подберезский, за ним Комбат, а замыкал шествие Альтов.

– Знаете, Борис Иванович, – сказал Шеришевский, – я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз.

– С глазу на глаз? У меня секретов нет.

– Но так, знаете ли, будет мне спокойнее, – и он покосился на Пигулевского.

Тот согласно закивал.

– Да-да, Борис Иванович, такие уж люди коллекционеры, они всего боятся.

– Чего меня бояться? Я что, кусаюсь? Ну, хочешь, так хочешь – с глазу на глаз. Пошли. Куда ты меня поведешь?

– Проходите в кабинет. Может, коньяка?

– Нет, пить я не хочу. Показывай, что у тебя есть.

Шеришевский аккуратно прикрыл за собой дубовую толстую дверь и начал издалека:

– Вы слышали что-нибудь о «Янтарной комнате»?

– О чем, о чем? – переспросил Борис Иванович.

На самом деле он кое-что слышал, но решил изображать из себя простака до конца.

– Известная вещь.

– Это что за комната, из янтаря, что ли?

– Да, из янтаря.

– Слышал. Так ее же украли фашисты – по сей день найти не могут.

– Оно-то так. А вот скажите, если бы вам ее предложили, вы бы ее купили? – Шеришевский исподлобья взглянул на Комбата. У того на лице появилось вначале замешательство, а затем широкая улыбка почти на все зубы.

– Без вопросов, любезный. Правда, смотря сколько она стоит. Ведь насколько я понимаю, стоит она немало, и места много занимает.

– Так-то оно так, но если быть откровенным, то эта комната вообще не имеет цены.

– Подробнее можно? Конкретнее? Я вообще, знаете ли, люблю конкретно, четко и определенно.