«Ну, теперь я готов. Я ему сейчас покажу как это делается».

А Мансур, в отличие от Комбата, оставался совершенно спокоен. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и смотрел как его соперник готовится к стрельбе. Зрение у парня было настолько сильным, что он прекрасно видел мишень, видел настолько хорошо, что ему даже казалось, он различает цифры на белом поле мишени – маленькие цифры величиной с муху, хотя расстояние до мишени составляло двадцать пять метров.

– Ты будешь стрелять первым? – спросил Рублев.

– Могу я, можете вы, – сказал Мансур.

– Тогда давай начну я.

Комбат стал, медленно, очень медленно поднял правую руку с пистолетом, сосредоточился. Он знал, для того, чтобы попасть в цель, в маленький черный кружочек, нужно представить, что пуля, вылетающая из ствола пистолета, уже оказалась в центре кружочка.

Нужно мысленно нарисовать траекторию полета, начертить и только после этого нажимать на спусковой крючок.

Комбат медлил. Подберезский, его помощник и еще трое присутствующих мужчин с интересом смотрели чем же закончится спор двух классных стрелков.

Прогремел первый выстрел. Через две секунды второй и еще через две секунды третий.

– Стой, Андрей, не ходи смотреть мишень, – Комбат перевел дыхание и локтем вытер вспотевший лоб. – Теперь ты.

Но Мансура не надо было приглашать. Он уже стоял на огневом рубеже. Быстро, двумя руками поднял пистолет и буквально за четыре секунды произвел три выстрела. А затем все вместе, все присутствующие, сдерживая напряжение, направились в глубину тира. Глаза Мансура удивленно расширились. Он взглянул на Бориса Рублева так, словно перед ним был не живой человек, а пришелец из чужих миров.

– Да, я проиграл, – радостным голосом сказал узбек.

– Ну вот видишь, – грустным голосом ответил Комбат, – больше я не играю.

– Мансур понял: нельзя быть хвастливым.

– Ты правильно понял. И я понял, нельзя быть хвастливым.

Подойдя к стойке, Комбат взял пятьдесят долларов из выигранных и отдал Мансуру.

– Нет, Мансур не возьмет деньги, он их проиграл. Я же живу с этого.

– Бери, бери, ты стреляешь великолепно. Но у тебя просто маловато опыта. Со временем опыт придет, ты еще молод. А я уже настрелялся за свою жизнь, Мансур, настрелялся выше крыши, до чертиков в глазах.

Так что бери свои баксы и по рукам.

Мансур мялся. Восточная гордость не позволяла ему взять деньги. Но Комбат понимал, эти пятьдесят долларов у парня последние и может, забери он их, Мансуру даже не за что будет начинать спор о меткости с менее удачливым спорщиком.

– Ты как, Мансур, насчет пойти перекусить?

– Не знаю, – растерянно ответил парень.

– Тогда пойдем, – предложил Комбат.

– А зачем ходить, – встрял в разговор Андрей Подберезский, – сейчас все принесут – пиццу, пиво, колу.

Кто что захочет, то и принесут.

– За счет заведения? – заулыбался Борис.

– Да, за счет заведения. Андрей Подберезский ценит хороших стрелков и сочтет за честь угостить их обедом. Тьфу, ты, Мансур, и мне уже передалась твоя манера говорить о себе, как о ком-то третьем.

– Ну что, Мансур, не откажемся?

– Мансур не откажется, – сказал парень.

– Тогда прекрасно.

На этом стрельба по мишеням закончилась и уже минут через тридцать все присутствующие сидели в маленькой комнатке Андрея Подберезского и с удовольствием ели горячую пиццу, принесенную с улицы, запивая ее кто пивом, а кто колой.

Тринадцатилетний Виктор Самсонов сидел за письменным столом, покусывал кончик карандаша и время от времени ерошил левой рукой свои волосы. Перед ним на столе лежала книжка комиксов. Он перелистывал страницу за страницей, рассматривая яркие картинки. Синий гладкий монстр с петушиным гребнем хладнокровно расправлялся со всеми встречными-поперечными.

– Ух ты! Ничего себе! Во класс! – иногда восклицал парнишка и оглядывался по сторонам, словно бы у него за спиной стоял кто-то невидимый, но ужасный.

Наконец он услышал как скрипнули половицы в соседней комнате.

– Витя, ну что, ты пойдешь со мной? – послышался немного скрипучий голос деда.

– Нет, не пойду, – бросил парнишка, переворачивая еще одну страницу.

– Но ты же обещал! – в дверях появился Илья Андреевич. На нем был теплый свитер, в руках – нераскуренная трубка.

– Ай, деда, не пойду.

– Почему же? Книжкой увлекся?

– Холодно на улице.

– Но ты же обещал, – повторил Илья Андреевич, подходя к внуку и заглядывая ему через плечо. – Опять эти дурацкие комиксы разглядываешь? А я-то думал – книжку читаешь.

– Ну почему дурацкие, – принялся спорить Витя, – они очень даже не дурацкие.

– Про что здесь?

– Про полицейского, дед. Такой классный полицейский, всех бомбит направо и налево! И даже инопланетян.

Не то что каких-то там гангстеров или грабителей.

– Инопланетян, говоришь? – проскрежетал старик. – Что-то я твоего полицейского здесь не вижу.

– Он переоделся, притворился инопланетянином.

– Не понимаю я этих комиксов. Кино или мультики – это пожалуйста, но картинки не для меня…

Хотя в общем-то Илья Андреевич стариком себя еще не считал. Ведь ему было всего лишь шестьдесят лет, и он упорно всех убеждал, что шестьдесят лет – самый расцвет для серьезного мужчины. Правда, ему никто не верил – ни дочь, ни сын, ни даже внук Витя.

– Так ты идешь или нет? – повторил старик и заглянул в глаза мальчишке.

– Ну ладно уж, дедушка, только недолго.

– Тогда давай собирайся. И оденься потеплей, сапоги обязательно, а то промочишь ноги.

– Так дождя же нет! – мальчишка взглянул на окно, за стеклом которого голубели сумерки.

– Пока нет, так через полчаса может пойти. Все равно трава сырая…

– Я сейчас. И ты собирайся.

– Я уже собрался, – ответил старик.

В комнату сунул длинную черную морду огромный пес. Он тряхнул головой, словно бы приглашая мальчика отправиться на прогулку, а не сидеть дома.

– Иду, Томас, так и быть.

Мальчик соскочил со стула, подбежал к огромному догу, схватил его за шею и попытался повалить на бок. Пес поддался, нежно зарычал и принялся махать хвостом.

– Ну, тише, бандит, – закричал Витя. – Дедушка, дедушка, он на меня опять напал!

– Томас ни на кого не нападает, – послышался голос Ильи Андреевича, – наверное, Витя, ты сам к нему пристаешь.

– Да не трогал я его! – ответил мальчик, продолжая трепать огромного дога. Тот урчал, но подобные заигрывания со стороны мальчика были ему явно по душе. – Сейчас я на тебя сяду, а ты стой спокойно, – прошептал Витя на ухо псу, забираясь на его спину.

Тот стоял, широко расставив лапы, наклонив голову.

– Ну вот, класс! А теперь пошел, поехал! Пошел, пошел, Томас!

Мальчик сидел верхом на спине дога, вцепившись руками в широкий ошейник, украшенный железными пластинками.

– Ты скоро? – послышался из прихожей голос Ильи Андреевича.

– Сейчас иду. Уже собираюсь, – Мальчик суетливо принялся одеваться.

Пес ходил рядом с ним, время от времени тыча носом ему в грудь.

– Отвяжись, Томас! Вымахал огромный как корова, а ума ни на грош. Правильно мама говорит, зря мы тебя кормим.

Услышав шутливо-сердитый голос ребенка, огромный дог зарычал, но зарычал тоже не всерьез, а понарошку.

И приподняв верхнюю губу, показал огромные желтоватые клыки величиной с палец ребенка.

– У, какой ты страшный! – Витя толкнул пса, но тот остался стоять, словно был отлит из бронзы – Хороший, хороший, – прошептал Витя, надевая куртку с капюшоном. Его сапоги были в прихожей. – Пошли, псина. Сейчас набегаешься, наскачешься, придешь мокрый и грязный. А вот мыть я тебя не буду, пусть дед моет. Хорошо?

Пес тряхнул головой, будто и в самом деле все понимал – соглашался.

– Дед, а ты поводок взял? – спросил Витя.

– Да, взял.

– Ну вот и хорошо.

Витя с резиновыми сапогами в руках забежал в свою комнату и быстро пролистал комикс до самой последней страницы.