Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Стоя на своем сундуке в середине стана, Дарник внимательно наблюдал за картиной боя, видел, как захлебнулось наступление булгарских конников, как передние прорвавшиеся кони оседали на задние ноги и вставали на дыбы, не желая налетать на тройной ряд пик, как сзади на них напирали другие всадники. Часть из них все же врезалась в строй дарникцев, который слегка поколебался, но устоял. Следом накатила волна булгарской пехоты, которая все продолжала и продолжала выходить из ворот крепости. Умница Борть дал знак полусотням медленно отступать, вровень с ними двинулись назад и колесницы. Приняв их отступление за свою победу, булгары усилили натиск, десятки их падали под ударами стрел и сулиц, с колесниц их молотили цепами и лепестками, с сундуков из стана камнеметы косили их задние ряды, но в горячке боя всего этого противник не замечал. Часть булгар вырвалась из общей свалки и попыталась обойти дарникцев сбоку. Путь им преградила третья полусотня. И снова до рукопашной не дошло, всюду булгары наталкивались на пики и сомкнутые щиты. Наконец их боевой порыв начал ослабевать.

Дарник дал сигнал Быстряну и Жураню. Распахнулись боковые ворота стана, оттуда выехал конный отряд катафрактов, за ним жураньцы. Ничто не помешало сорока тяжелым конникам выстроиться клином и, обогнув повозки, врезаться в беззащитные спины булгарской пехоты. Пика, удерживаемая двумя руками, враз прокалывала двух, а то и трех человек. Этот неожиданный удар решил все дело – войско булгар стало отходить, налет с дикими криками жураньцев превратил их отступление в паническое бегство. Часть булгар кинулась к воротам посада, а другая, бо2льшая, – к центральным воротам крепости. Борть остался командовать третьей полусотней, загоняя меньшую часть булгар в ворота посада, в то время как его основные силы вслед за быстрянцами и жураньцами устремились к центральным воротам крепости. Там творилось настоящее столпотворение. Булгарские гриди уже не помышляли ни о каком сопротивлении, только бы успеть попасть в крепость до того, как закроются ворота. Поток бегущих людей захватил и дарникских конников. Преследуя и избивая противника, они вместе с ним тоже втянулись в крепость. За конниками последовали и пехотинцы.

С воеводского сундука Маланкин сын с ужасом смотрел на это. Ему легко представилось, как его войско, зажатое со всех сторон хитрым противником, подвергается уничтожению. Спустившись вниз, Дарник вскочил в седло, выехал с арсами из стана и остановился, не зная, что делать.

Борть, загнав часть булгар в посад, не стал туда врываться, повернул назад, к стану.

– Надо выручать! – крикнул он, прискакав к Дарнику.

– Давай, – согласился тот.

Третья полусотня бегом потрусила ко все еще открытым воротам крепости.

– Может, и мы? – спросил, подойдя, Лисич. Он, как полусотский стана, мог повести в бой еще тридцать возниц.

– Стань у ворот и прикроешь отступление наших, – распорядился воевода.

Возницы Лисича, похватав сулицы и топоры, побежали к крепости. Дарник не уточнил, с какой стороны ворот им стать, и был немало изумлен, когда отряд Лисича следом за бортнями тоже скрылся в воротах крепости.

Возле стана оставались только колесничие Меченого и ватага арсов. Незнакомое чувство беспомощности охватило воеводу – теперь уже ничто не зависело от него. Скакать самому в крепость или стоять здесь, чтобы потом отсечь преследователей от отступающих липовцев?

– А мы чего ждем? – почти с обидой проговорил десятский телохранителей. Наиболее нетерпеливые из них уже садились в седла.

– Стоять! – рявкнул Рыбья Кровь, и арсы нехотя спешились.

– Я думаю, у них в запасе уже никого не осталось, – произнес Меченый.

– А те, которые туда ушли? – Дарник указал в сторону посада.

– У них духа не хватит. Это только у тебя такие вылазки получаются.

Не столько похвала, сколько уверенное спокойствие Меченого благотворно подействовало на воеводу.

Неожиданно из ворот крепости показалась группа булгар человек в тридцать.

– Ну вот, – сердито произнес Дарник.

– Это же пленные, – засмеялся Меченый.

Действительно, булгары были без оружия, а сзади их сопровождали семеро конных жураньцев с пиками в руках. Подогнав пленных к стану, где их приняли камнеметчики с веревками в руках, жураньцы подскакали к Дарнику.

– Там такое, такое, – радостно проговорил забрызганный кровью старшой. – Мы снова туда.

– Что такое, что? – спросил, улыбаясь, Меченый.

– Все наше. – Старшой вопросительно посмотрел на Дарника и, получив одобрительный кивок, помчался с товарищами обратно в крепость.

– Какой только ценой, – мрачно заметил воевода.

– Мне лишь бы Борть был живой, – легкомысленно отозвался Меченый.

– А сколько может быть? Сорок – пятьдесят убитых?

– А если сто – сто пятьдесят? – сердито оскалился Дарник.

– Не, не может быть.

На самом деле потерь оказалось еще меньше, чем думал Меченый. За свою победу дарникцы заплатили тридцатью убитыми и таким же числом раненых.

7

Оставив стан на главного камнеметчика, Рыбья Кровь вместе с арсами поскакал в крепость. Сразу за воротами пришлось спешиться – всюду лежали десятки убитых и раненых, и кони боялись ступать между ними. Дарник пристально всматривался в лица собственных бойников, стараясь определить, не считают ли они проявлением трусости то, что он не ринулся вместе с ними в крепость. Но нет, ничего похожего не было, напротив, бойцы при виде воеводы выражали неподдельную радость: смотри, мол, какие мы молодцы, как усвоили твою науку.

Кровопролитие уже закончилось, сменившись чистым грабежом. Липовцы прочесывали подряд все строения, пока одни вязали и сторожили пленных, другие выносили и складывали на землю под их охрану награбленное имущество. Невыносимы были женские крики и плач.

– Женщин собрать отдельно! – приказал воевода десятскому арсов.

И арсы, эти знаменитые грабители и насильники, бросились спасать немногочисленных булгарок.

Опьяненные успехом липовцы во главе с неугомонным Журанем порывались напасть на посад и гостиные дворы. Дарник их строго предупредил, что первый, кто туда попадет, будет тут же повешен. Угроза возымела действие, и, проходя мимо посадской ограды, дарникцы выкрикивали только насмешки и угрозы укрывшимся там булгарским гридям.

Навстречу Дарнику уже шли Борть с Быстряном, оба целы и невредимы, хоть и сильно забрызганы чужой кровью.

– Идем, посмотрим, – позвал командира, сияя своим круглым лицом, Борть.

Двухъярусный воеводский дом посреди крепости был наполовину каменный, наполовину деревянный. Узкая деревянная лестница с резными перилами вела на верхний ярус. Там, в большой нарядной светлице с маленькими стеклянными окошками, толпились катафракты. Посторонившись, они пропустили Дарника с полусотскими в комнату, служившую сокровищницей. Вдоль стен тянулись ряды полок с золотыми и серебряными блюдами и кубками, под ними стояли два сундука. Отдельно висели меха и украшенное золотом и драгоценными камнями оружие. В каждом из сундуков было по нескольку отделений, чтобы дирхемы не мешались с солидами, а денарии с мелиасариями. Имелись и серебряные и золотые слитки и множество женских украшений.

– Пленный сказал, что здесь собраны торговые пошлины за год, их должны были с крепостной сменой отправить в Булгар, – объяснил Быстрян.

– Сколько здесь? – спросил Дарник.

– Я думаю, тысяч на сорок – пятьдесят дирхемов.

Поручив Бортю с его лучниками переносить содержимое кладовой в стан, а Селезню с Терехом собирать свитки, воск и восковые свечи, Дарник с Быстряном продолжили осматривать крепость. У береговой стены имелась малоприметная дверь, ведущая прямо к воде, а на самой стене висело несколько веревок, перекинутых наружу. Стало понятно, почему сопротивление гарнизона было столь слабым. Около сотни булгар предпочли броситься к реке, и теперь три их ладьи усиленно гребли вверх по течению. Еще пять боевых судов были оставлены невредимыми на берегу.

65
{"b":"97405","o":1}