Вот вроде бы всего шесть дней развиваются события. Но сразу же видно, что боями была уже охвачена громадная территория. Одновременно упоминается несколько городов, включая поездку трех князей на Воронеж; Юрий Владимирский желает «биться особо»; рыцари воюют у Коломны. В контексте этих событий и взята Рязань.
«…Безбожные и поганые татарове, взявши Рязань, пошли к Владимиру, множество кровопроливцев христианской крови. Князь Юрий убежал из Владимира в Ярославль…»
Если враг пришел с востока, из-за Волги, то по этой зимней Волге он дойдет до Ярославля раньше Юрия.
«…Во Владимире заперся сын его Всеволод с матерью и владыкою, и со всею своею областью. А беззаконные измаильты (этот эпитет также внесен редактором после-Никоновских времен) приблизились к городу, обступили и отынили его частоколом. Увидев утром, что предстоит городу быть взятым, князь Всеволод и владыка Митрофан вошли в церковь святой богородицы и там постриглись в схиму, и князь, и княгиня, и дочери, и снохи, и добрые мужчины и женщины. А беззаконные, приблизившись взяли город Владимир и запалили его огнем в пятницу перед мясопустной неделей. Князь, и владыка, и княгиня, увидев, что город зажжен, а из людей одни кончаются огнем, а другие мечом, вбежали в святую богородицу и затворились в алтаре. Поганые же выбили двери и зажгли церковь, натащили лесу, и раздувши (огонь). Так скончались одни, предав свою душу господу, а другие побежали к Ярославлю вслед за Юрием.
Князь Юрий послал (в помощь бежавшим) Дорожа с тремя тысячами (воинов). Но прибежал (обратно) Дорож, говоря: „Князь! Нас уже обошли!“ Князь начал строить полк около себя, но приспели татарове, князь ничего не успел сделать и побежал. И (попал) он на реку Сить, его настигли тут и он окончил свою жизнь. Один бог знает, как он скончался, много говорят разного о нем. А окаянные, придя оттуда, взяли Москву, Переславль, Юрьев, Дмитров, Волок (Вышний Волочек) и Тверь. Тут убили они сына Ярославова. Оттуда беззаконные пошли и обступили Торжок, окруживши его частоколом, как и другие города и бились окаянные две недели.
Изнемогли люди, а из Новгорода им не было помощи, каждый стоял в недоумении и страхе. Так поганые взяли город, изрубили всех от мужского пола до женского, зарубили весь иерейский монашеский чин. Все были обнажены и поруганы, и предали свои души господу горькою и бедственною смертью В МЕСЯЦЕ МАРТЕ, В ПЯТЫЙ ДЕНЬ, НА ПАМЯТЬ СВЯТОГО МУЧЕНИКА НИКОНА, В СРЕДОКРЕСТНУЮ СРЕДУ».
Анализ последних строк показывает, что всё это описание взятия Торжка было сделано много позднее 1238 года и рассказ о знаменитой битве при реке Сити, притоке Мологи, подвергался уже значительным искажениям. Н. А. Морозов пишет:
«Прежде всего, в день 5 марта вспоминается церковью мученик Конон, а указанный здесь мученик Никон вспоминается 23 марта. Затем выходят и другие календарные несообразности. Неделя средокрестная — это неделя крестопоклонная, четвертая неделя Великого поста. От среды ее до пасхального воскресенья должно пройти ровно 25 дней. Значит, если мы будем руководиться мыслью, что „мученик Конон“, по ошибке переписчика, заменен здесь Никоном, то Пасха в 1238 году должна прийтись на (5 + 25) = 30 марта. А на деле (при вычислении по пасхалии) она в том году была 4 апреля. А на указанное в летописи 30 марта пасха приходилась в 1214, 1225, 1236 и 1309 годах.
Если же мы будем руководиться мучеником Никоном, и допустим, что вместо 5 надо читать здесь 23 марта, то найдем, что пасха в 1238 году приходилась бы на 17 апреля (23 + 25). В действительности же 17 апреля пасха падает лишь в 1183, 1188 и 1267 годах, вместо 1238 года, если брать годы, близкие к описываемому. Такая календарная несообразность ничем не объяснима. Пасхи, упомянутой в летописи, не было задолго до битвы на Сити и долго после нее. А между тем автор старается изобразить себя современником событий.
Малоопытный в календарных вычислениях автор XVI или даже XVIII века мог, вычисляя ретроспективно, получить для пасхи 1238 года дату 30 марта вместо 4 апреля, — продолжает Н. А. Морозов. — Не умел он еще вычислять дней недели, так как таблицы для этого выработаны были только в XIX веке. Он не сообразил, что 30 марта был вторник, и пасха тогда была только еврейская, а христианская пришлась на ближайшее воскресенье 4 апреля 1238 года».
Это — еще одно подтверждение искажений русских летописей позднейшими редакторами, а потому и в других случаях нужно подходить к их сообщениям очень осмотрительно.
…Таково было начало нашествия. Добавим еще несколько соображений. Властелин орды в Новгородской летописи везде называется царем или цезарем, а не ханом. Даже в 1382 году, через 150 лет после нашествия, нет никакого хана, а есть царь:
«Пришел царь татарский Тектомышь в силе великой на Русскую землю и сильно опустошил ее: взял и пожег Москву, Переяславль, Коломну, Серпухов, Дмитров, Владимир и Юрьев. Князь же великий не вышел против них, а уехал в Кострому с княгинею и детьми».
Кроме того, если орда располагалась за Волгой, да к тому же была она татарской, то как же быть нам с летописным сообщением, что в ней пребывал митрополит, ставящий впоследствии епископов на Москву? Другое дело, если орден был в Татрах в Венгрии, а митрополит в подчиненном тогда крестоносцам Царьграде (Сарай = Царь), или прямо в существующем и до сих пор городе Сараево.
Интересно, что деяния «татарского» царя точно копировали немецкие крестоносцы. В 1410 году, по словам той же Новгородской летописи:
«татарове ободрали святые Богородицы во Владимире».
Так же ведут себя в отношении русских и католики в землях, подчиненных Ливонскому ордену:
«Приехал митрополит Фотий в Литву и Витовт его ограбил» (1414).
Читая летописи, легко сделать вывод, что в это время в Литве, как и в русских княжествах, шла сильная борьба между орденским католичеством и русским византийством, так как за пятнадцать лет до ограбления Витовтом московского патриарха мы читаем в той же летописи об обращении Витовта в католичество после неудачной битвы с татарской ордою… ну конечно же, с Татрским орденом, иначе как бы это было удивительно: обращаться в католичество, получив поражение от монголо-татарской орды!
С 1386 году, после брака Ягайла с польской королевой Ядвигой, началось подчинение Литовско-русского государства Польше.
Уния церквей и рождение мифа
Не отвергая греческого церковного влияния хотя бы на Киевское княжество, мы должны признать, что после взятия Царьграда крестоносцами (1204) все славянские народности на Балканах, а с ними и Киевское княжество перешли к унии с католиками. Они держались ее и после обратного взятия греками Царьграда (в 1261) вплоть до 1480 года, когда Московский Великий князь Иван III, вступив в брак с Софией Палеолог и в политический союз с крымским ханом Менгли-Гиреем, отказался платить папе, а не какому-то монгольскому первосвященнику униатский налог. Он был понят своим народом и поддержан национальным русским духовенством, переставшим боготворить папство после Авиньонского пленения пап (1305–1377) и католического раскола (1378–1417). С этого момента и по этой причине весь период русского униатства и стал называться Татрским, в русском народном произношении — татарским, а по-гречески даже «тартарским», то есть Адским игом. А затем началось умышленное перенесение сцены действия на Восток.
Действительно, после битвы на Косовом поле в 1389 году, когда был убит наступавшими на славян турками последний независимый правитель Сербии Лазарь и югославские христианские земли подпали под другое иго — магометанское, с ним в последующих поколениях стали невольно объединять и былое латинское иго, и таким образом переселять его с запада на восток, что было на руку папству, которому турки тоже угрожали.
