Наутро все тело у меня болело, а в голове гудело, как будто там работала помпа. Я позвонил на работу и рассказал, что случилось. Мне пожелали скорейшего выздоровления и сказали, чтобы я не волновался за Яна-малыша. Они уже разговаривали с Сесилией и кого-то послали ей в помощь, а у Ханса Ховика к тому же квалифицированный персонал, так что не волнуйся, Варг, все будет хорошо.

Чуть позже позвонила Сесилия и сказала все то же самое.

— Ну как у тебя дела? — спросил я.

— После двух ночных дежурств мне полагается свободный день, — ответила она. — Так что я отдыхаю. Ты тоже отдохни, ладно?

Последние слова она сказала тоном, который мне был знаком. Так разговаривала со мной другая женщина, с которой я жил последние несколько лет, — с явным недоверием и скепсисом в голосе.

— А Ян-малыш? Он сказал что-нибудь после того, что случилось?

— Нет. Он впал в свое коматозное состояние. Не говорит, не ест… Ханс вызвал Марианну, так что она этим займется. Но, боюсь, придется положить его в клинику. А ты…

— Да?

В голове по-прежнему гудело, как будто я находился внутри бетономешалки.

— Мы с Хансом не стали заявлять в полицию, — продолжала она, — но ты… Я думаю, ты сам должен с ними связаться. Я имею в виду еще и то, что он тебе сказал в четверг.

— Угу. Я им скажу.

На мгновение я представил себе их всех: Вибекке Скарнес и Йенса Лангеланда, Метте Ольсен и Терье Хаммерстена, Ханса Ховика и Сесилию, Яна-малыша, который несся на меня как торпеда с криком: «Ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Это мама сделала!»

В мыслях я взвесил их на весах: Метте Ольсен или Вибекке Скарнес? О которой он говорил?

Свейн Скарнес — единственный, кого я знал только по фотографии, которую видел в его квартире. Черно-белый семейный портрет. После того как я проглотил свой скудный завтрак, именно этот пробел я и решил ликвидировать.

«Скарнес Импорт», насколько я знал, компания совсем небольшая. Ее офис располагался на улице Олафа Тихого,[6] на третьем этаже здания, уцелевшего после пожара 1916 года. Меня встретила секретарша с покрасневшими глазами и шмыгающим носом, который она на протяжении всей нашей беседы то и дело промакивала сложенным кружевным платочком, годным разве на то, чтобы им мочить почтовые марки, перед тем как наклеить.

Она представилась как Ранди Борг и немедленно ударилась в рыдания, как только я сообщил о цели моего визита. Ее возраст я определил как сорок с хвостиком. У нее были темно-русые волосы со свежей укладкой, а одета она была в черную обтягивающую юбку, которая на меня вовсе не произвела впечатления траурной.

Она рассказал мне, что фирма «Скарнес Импорт» на сегодняшний день состоит из нее самой и монтера Харальда Дале, которого в офисе не было, так как он уехал на профилактический осмотр оборудования.

— И больше никого? Но вы ведь тяжелые агрегаты импортируете, не так ли?

— Да-да. Копировальные и маркировальные машины. Но для перевозки и монтировки больших машин мы нанимаем людей дополнительно.

— Что из себя представлял ваш работодатель Свейн Скарнес?

— Но… — Она разгневанно посмотрела на меня. — Вы же сами видите! Это его фирма, он все здесь создал с нуля. Вначале он работал на крупную компанию. Потом решил, что гораздо выгоднее работать на себя самого. Он так и сделал. Контракты, маркетинг, клиенты — всем он занимался сам. И много ездил. У нас клиенты по всему Вестланду от Олесунда до Флеккефьорда.

— Понимаю. Непростой был человек. Ну а теперь, когда его больше нет…

Ее глаза сделались загадочно-пустыми, как будто она была ясновидящая, которая узрела внутренним взором кромешный ужас, который ждал их фирму впереди.

— Наверное, его жена будет управлять компанией? — попробовал я вывести ее из транса.

— Вибекке! — произнесла она утробным голосом чревовещателя, полным ненависти и презрения. — Даже представить себе такого не могу.

— Почему?

— Право на это у нее, конечно, есть. Но она же не сможет! Так что, если Харальд не станет управляющим… — у нее снова полились слезы, — …тут будет какая-нибудь биржа труда…

Я перегнулся через ее стол. Она взглянула на меня снизу вверх. Точеные колени под короткой юбкой были целомудренно сдвинуты. Она была такой красоткой — аж глазам больно. Единственное, что портило картину, — припухшее от слез лицо и красные глаза, но зато именно это и придавало ее почти совершенному образу отпечаток человечности; и так хотелось верить в ее преданность, что немедленно возникло желание стать ей близким человеком.

— Скажите мне, фру Борге…

— Фрёкен…

— Правда?

Она встретилась со мной глазами и слегка покраснела.

— Так о чем вы хотели спросить?

— Да вот о чем… — Я с трудом сосредоточился. — В такой маленькой компании, как ваша, насколько я понимаю, у вас со Скарнесом должны были сложиться особые отношения. Все-таки большую часть рабочего дня вы проводили здесь наедине…

Она сверкнула глазами, а щеки ее заалели.

— Что вы имеете в виду?!

— Нет-нет, ничего дурного… Я просто подумал, люди же общаются. Может быть, вы ходили вместе обедать. В общем, знали друг друга лучше, чем работники крупных фирм.

— Ну да. И что из этого?

— Мы в службе охраны детства беспокоимся о будущем Яна-малыша. Как сложится теперь его жизнь… И я подумал: было бы неплохо узнать, каковы были взаимоотношения всех троих — ребенка и приемных родителей — дома, в семье.

— Но разве вам Вибекке не может рассказать?

— Вы же понимаете, в каком она сейчас состоянии. И потом, иногда так бывает полезен взгляд постороннего человека. Недаром говорят: «Со стороны виднее».

— Да я почти и не видела никогда ни мальчика, ни Вибекке. Они тут появлялись всего пару раз. А вот что касается самого Свейна…

Новый взрыв рыданий. Лицо ее приняло отсутствующее выражение. И тут мне пришло в голову, что она похожа на Вибекке Скарнес. Так сказать, та же модель, но на десять лет старше. Правильные черты лица, тщательно уложенные волосы, горделивая посадка головы. Я подумал, а вдруг это не случайное совпадение? Вдруг Свейн Скарнес сознательно подбирал себе женщин — и секретаршу, и жену — одного типа? По своему вкусу, кстати, не такому и плохому, может быть, просто не слишком оригинальному…

— Так что за человек был Свейн Скарнес? — вновь осторожно задал я вопрос, на который уже раз не получил ответа.

— Он был… — Она принялась подыскивать слово и, когда нашла нужное, сопроводила его новыми рыданиями. — …Хороший человек, который желал своим сотрудникам только добра. Хороший шеф — он никогда не давил на людей. У нас много клиентов, которых никак не назовешь крупными, но он всегда предлагал им самые лучшие условия, подбирал разумные схемы техобслуживания. Харальд говорил что, если так и дальше дело пойдет, нужно будет нанимать еще одного техника.

— А сколько лет вы знакомы со Свейном?

Она подняла глаза к потолку:

— С момента создания фирмы — пять лет. Осенью как раз отмечали… да. Был праздничный обед в отеле «Суннфьорд» — это в Фёрде.

— А почему именно в Фёрде?

— У нас там проходила деловая встреча. Мы с Харальдом тоже там присутствовали, и Свейн тогда сказал: «Давайте устроим настоящий юбилейный обед!»

— Понятно. И Вибекке тоже там была?

— Да нет, конечно! С какой, интересно, стати ей там быть? Будто она хоть что-то понимает в копировании! Она и в офис-то не заглядывала.

— И Яна-малыша, стало быть, тоже не было на обеде?

— Нет. Я его вообще видела только мельком. Появление этого мальчика было большой трагедией для Свейна, уж поверьте.

— В каком смысле?

— Видите ли, господин… Веум?

— Да.

— У меня самой нет детей. И поверьте, я хорошо знаю, как это тоскливо. И мне известно, Свейн с трудом смирился с тем, что у них с Вибекке не может быть своих детей. И когда появилась эта идея — взять мальчика, — он сразу согласился: послать запрос, затем на роль попечителя и на усыновление.