А когда, чувствуя звон в голове, поднялся, увидел: из окон дома свисают верёвочные лестницы, по ним спускаются смуглые люди с длинными золотыми серёжками в ушах.

И вид у них самый, что ни на есть, угрожающий.

– Стой! – гортанно кричали они Бублику.

Вспомнив недавний опыт у лавочки, Бублик предпочёл взять руки в ноги и бежать, что было сил.

Люди в серёжках уверились, что мальчишка замешан в чем-то, известном только им, и, едва коснувшись пятками земли, кинулись в погоню.

Будь дело в другое время, Бублик бы просто покрутил пальцем у виска, сказал им: “Вы что, с ума сошли?” – и пошёл бы себе на корабль. Но попробуй что-нибудь объяснить, когда из всех звуков в твоем распоряжении только унылое “Ы”.

И Бублик припустил ещё сильнее.

Ноги его каким-то чудом запомнили дорогу и он, оставив позади ограбленную лавочку, на пороге которой хозяин, причитая, собирал в лукошко рассыпавшиеся раковинки, и трех дамочек, так и стоявших на том же самом месте, что и два часа назад, прибежал на рынок.

Погоня чуть отстала и Бублик, не притормаживая, нырнул в ту самую неприметную дверцу, куда зашла тетушка Гирошима.

А она, по-прежнему, была там: ещё бы, в лавочке продавали лекарственные зелья, подозрительно смахивающие на колдовские.

Кругом висели когтистые сушёные лапки и чешуйчатые, натёртые маслом до блеска хвосты. Громоздились на полочке вдоль задней стены черепа зверюшек, начиная с самого маленького, наверное, мышиного и кончая огромным, не иначе как драконовым. Порошки, косточки, баночки с мазями, разноцветные свечки и ароматические палочки грудами покрывали прилавки.

Продавец и тётушка Гирошима общались друг с другом на каком-то птичьем языке, пересвистываясь и перемигиваясь.

– Ад унгвэм, – расслышал единственное различимое Бублик, когда хозяин стал насыпать на чашу маленьких весов порошок, отмеряя нужное его количество с помощью крупных блестящих зёрен неизвестного растения, которые он осторожно брал щипчиками из коробочки, и клал на другую чашу.

Бублик выглянул в пыльное окошко – на том пятачке рынка, который виднелся из окна, было тихо.

Тётушка Гирошима, уложив пакетик с порошком в сумку с оборочками, сказала Бублику:

– Посторожи, дружок, мои покупки, а я сейчас.

И хозяин лавки с поклонами повёл её куда-то вглубь дома.

Бублик остался один среди черепов и сушеных лапок.

Он отошёл к самому безопасному прилавку, где костей не было, и в маленьких ящичках красовались самые разные камушки, круглые и плоские, матовые и блестящие, с дырочками и без.

От нечего делать, Бублик стал перебирать их, гадая, для чего они нужны.

– Для лечения разных болезней, для оберега, для многого, – прошелестел хозяин лавки, незаметно пришедший обратно.

Он вынул из ящика кроваво-красный камень, испещрённый чёрными узорами.

– Вот этот помогает в запутанных делах. Возьми.

Бублик взял округлую гальку, гадая, сколько она может стоить.

– Ничего не стоит, – произнёс немыслимые для продавца слова хозяин лавочки. – Раз ты с госпожой Гирошимой, это подарок.

Отказываться было неудобно, и Бублик сунул камешек в карман.

Отчаянно чихая, тётушка Гирошима неожиданно вошла в лавочку с улицы, – то есть совсем с другой стороны. И казалась очень довольной.

– Ну, пойдём, – обратилась она к Бублику, – пора. Там что-то интересное завязывается.

Бублик подхватил её сумочку, размышляя, купила ли травница хоть одну черепушку или все покупки ограничились скучными порошками?

Они вышли из лавочки. Бублик огляделся и понял, что никаких людей в серёжках вокруг и в помине нет. Это его обрадовало.

Он поискал взглядом своих и увидел: Главный Повар за время, что он, Бублик, обегал полгорода, не продвинулся дальше второго съестного ряда.

Зато после его визита многим торговцам торговать было нечем: Главный Повар скупил подчистую больше дюжины лотков.

Сейчас он с видом крайней заинтересованности стоял около полуголого продавца, весь товар которого состоял из медного тазика, наполненного крохотными красными перчинками. Повара, поварята и посудомойки почтительно стояли позади.

Главный Повар осторожно, двумя пальцами, взял за зелёный хвостик одну перчинку, которая была меньше его ногтя.

Осмотрел её.

Понюхал.

Подумал…

– Нет, господин, не надо! – запричитал торговец, но Главный Повар уже положил перчинку на язык.

Ничего не произошло.

Повар почмокал губами, видимо, пытаясь понять, какая она, на вкус, целая.

Потом с языка переместил на зуб и осторожно, просто ювелирно, сжал челюсти, надкусывая алую запятую.

Глаза у него выпучились, рот раскрылся и почти целая перчинка, на блестящем боку которой еле виднелся слабый след от укуса, упала в пыль.

Повар замахал руками, замычал, заплакал большими (куда больше перчинки) слезами.

Расталкивая всех, он с искажённым лицом побежал к старушкам, торгующим молоком и сметаной, и, выхватив кувшин у одной, осушил его до дна. Потом второй. И третий тоже. И половину четвёртого.

А потом сияющий Главный Повар вернулся обратно, и энергично двигая обожённым языком, косноязычно сказал:

– Великий Торакатум! Вот это перец! Беру всё!

После перца Главный Повар решил, что на сегодня он достаточно насмотрелся, напробовался и напокупался.

И пошёл обратно на пристань, оставив обрадованных подчинённых развлекаться, как хотят.

– Я тоже пойду на корабль, – сказала тётушка Гирошима, с удовольствием высмотревшая всё представление. – С моими покупками лучше по городу не гулять. А ты пойдёшь?

Бублик кивнул. Он набегался и устал.

И недавнее досадное происшествие словно кто-то пеплом посыпал, оно уже не казалось важным и значительным – мало ли что бывает в незнакомых городах.

На корабле было тихо и пусто, лишь грузили на борт покупки, сделанные Главным Поваром на рынке.

Бублик хотел взглянуть на корабли из других мест, но в этот день у пристани был пришвартован всего один корабль, не считая акватиканского.

Он был меньше «Невесты Ветра», и куда потрёпанней. Чтобы его осмотреть от мачт до бортов хватило и пяти минут.

И Бублик пошёл в кубрик качаться в гамаке.

– Кто у вас главный?! Кто у вас главный?! – вдруг услышал он и выскочил на палубу.

У трапа стояла кучка богато одетых, но каких-то помятых людей. Главным украшением их лиц были носы всех форм и размеров. Формы и размеры были разные, – а вот цвет одинаковый, подозрительно сизый.

“Главного” вызывал человек, с носом, похожим на грушу. Бублик тут же окрестил его Грушей.

На палубу вышел недовольный Главный Повар, который прилёг после утомительной прогулки, но жалобные крики его подняли.

– Ну, я Главный, – сухо сообщил он. – Чего надо?

– Господин! – завопили хором люди, а потом Груша, прижимая кулаки к груди, сказал басом:

– Не оставь своих собратьев в беде! Мы тоже повара, и тоже плывем на турнир по приглашению Императора Архипелага Какао. Но случилась ужаснейшая беда – наш корабль по ошибке (люди усиленно закивали головами) уплыл без нас. О горе нам, несчастным, о беда! Прояви великодушие, возьми нас на свой славный корабль, довези до Архипелага!

Главный Повар нахмурился.

– Не бесплатно!!! – увидев его сведённые брови, завопил человек с носом, похожим на помидор. – Мы не все пропи…, то есть изжили, находясь в бедственном положении на этом крохотном островке.

“Этот Помидор причитает так, словно они на необитаемом острове остались!” – подумал Бублик.

Главному Повару отчаянно не хотелось везти на собственном корабле будущих соперников по турниру.

Он сдвинул брови так, что они стали похожи на волнорез, и задумался.

Внизу переминались носатые повара.

К их счастью, на палубу вышла тётушка Гирошима, которую заинтересовали крики и стенания. Она, стоя в сторонке, выслушала всё, потом подошла Главному Повару и твёрдо сказала:

– Чего тут думать, конечно, берём!