— Я не понимаю мужчину, который в студии сидит и рыдает. Но если ты заметила позитивный момент, который я замечаю, что все-таки мы идем от тех форматов, где люди жрали друг друга, уничтожали.

— Все рыдают так, как будто она совершила подвиг нечеловеческий. Как будто закрыла собою дзот пулеметный. Ну что это такое?! А не стыдно ехать после этого на рыбалку? Но, тем не менее, поворот хоть к какому-то минимальному позитиву. Произносятся слова «любовь», желание сделать приятное близкому. Все-таки этот проект вставлю в тот маленький плюсик, который я наблюдаю в тенденциях телевидения.

Дамы приходят к общему мнению: ну, есть потребность у людей порыдать и в студии, и сидя у экрана. В конце концов, слезы очищают человеку душу.

Разговор происходил три года назад.

Зачем же телевидению понадобилось так массированно выжимать из зрителя слезу? Или, скажем так, — зачем же нам, зрителям, понадобились умилительные передачи? Это я сначала думала, что телевизор заплакал. Нет, он — замироточил.

Умиление же было нужно именно для того, о чем говорили догадливые дамы-критики — для очищения. Телевизор начал выстраивать вокруг себя территорию добра и покоя.

Для хорошего, грамотного потребления нужен покой. Никто не кушает фуа-гра в тамбуре электрички.

В девяностых годах культура потребления (в том числе и телевизионного продукта) не могла сложиться, потому как покоя никакого не было и в помине.

В свое время в каждом магазине был «Уголок покупателя». Представьте себе — вокруг беснование. Крики. Люди лупят друг друга авоськами за кусок колбаски, ветерану не дают югославских сапог, робкого подростка выкидывают из очереди, а в «Уголке» тихо и спокойно. Стоят контрольные весы. Можно с толком, с расстановкой рассмотреть только что купленное, наново завязать бечевкой, передохнуть. Такой же уголок покупателя создан и сейчас — в масштабе страны. Что бы там не происходило на площади в тысячи километров меж Ставрополем и Новым Уренгоем, кто бы там не сидел на рельсах и не копал картошку, какой бы скоробогач, задыхаясь, разрывая галстук, не выпадал из державных дверей, каждому россиянину обеспечено место спокойного потребления. Место у телевизора. В нем учитель Полозов терзает зубами консервную банку, но это вовсе не страшно. Погрызенные, они продаются как сувениры — одна, например, стоит в кабинете Бориса Грызлова. А Полозов рассказывает корреспонденту, что за Россию порвет кого угодно, не то что шпроты. Все хорошо, все красиво. Дивно горит экран, как небо в алмазах. Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди… Мы отдохнем… Мы отдохнем!

Нас тьмы, и тьмы, и тьмы. Мы зарегистрировались на сайте «Одноклассники» и стали друзьями и друзьями друзей, и друзьями друзей друзей. «Одноклассники» — социальная сеть, большая грибница, растет снизу, друзья проклевываются как из-под земли. Еще вечером никого новенького не было, а ночью шел холодный дождь, многие со скуки сидели за компьютерами, щелкали, кликали, как в лесу, рыскали по укромным уголкам, по личным страничкам. И утром, глядишь, проклюнулась парочка новобранцев — один крепенький, сопливенький, с березовым листком на аппетитной плодоножке, неизвестного роду-племени (пятое звено в цепочке знакомцев, набирает свою вожделенную тысячу друзей-приятелей). А второй, старый мухомор, и точно — одноклассник. По фамилии нашел. Вот так каждый новообращенный и обрастает своим дружеским списком. Много нас.

Попробуйте сразиться с нами, попробуйте предложить грибницу полюбопытнее. Что-нибудь столь же простодушное, спокойное, незамысловатое. Удобное. Кстати, удобное именно что для простаков, для неофитов. Пользователи умелые (в основном, надутые брамины из ЖЖ) как раз недовольны. Бормочут, что нужно бы администрации «Одноклассников» переделать навигацию, сделать подоброжелательней интерфейс, переписать движок, а мы ни про какой такой движок и ведать не ведаем. Навигация же — чудесна. Это же чудо — нажимаешь на кнопку, выплывают фотографии с другого конца света. А там — приятель, которого уж десять лет как хотелось увидеть. Причем учтите, не поговорить (чего с ним говорить, что он такого особенного скажет) — увидеть. Как он? Вот и пишут добрые пользователи прекрасные благодарственные слова: «Спасибо создателю сайта „Одноклассники“. Не ожидал, что встречу здесь своих одноклассников!»

«В Контакте» (тоже успешная социальная сеть) совсем, совсем не то. Она питерская, с позой, с выкрутасами, со своей манерой. Нас туда и булочкой не заманишь. Охота ли заполнять анкету длиной в два ЖК-экрана, да еще желательно перечислить свои увлечения. Кино там, или путешествия, или музыка. Помилуйте, да при чем же здесь кино? Людьми, людьми нужно увлекаться, социальная сеть — это же люди, сырая уличная правда. Дикое мясо, а не языковая колбаса, основа, а не узор. MoiKrug. ru всем хорош, да только там следует пребывать либо в первом круге друзей, либо во втором, либо в третьем. Как-то неуютненько.

Нет, меня заинтересовали «Одноклассники».

Сначала, разумеется, хотелось бы сообразить причину успешности этого предприятия. Все-таки двадцать миллионов — это действительно много. Это уже общественное, а не коммерческое событие.

Принято считать, что залогом успеха явилась благородная и понятная идея — возможность отыскать потерянных друзей. Разбросало одноклассников по белу свету, только на крепкую сеть и надежда.

Многолетняя популярность телевизионной передачи «Жди меня» как бы подготовила почву для самодеятельных розысков. Все так. Я б и согласилась, если бы не статистика. На сайте «Одноклассники» чаще всего регистрируются девицы от 21 года до 25 лет и мужчины цветущего возраста: от 25 до 35 годков. Перед нами хрестоматийный статистический ландшафт сайта знакомств. Благородная идея несколько тускнеет — рановато что-то ребят поразбросало. Сравнение со «Жди меня» тоже теряет нерв — пытаешься приладить сетевых героев к телевизионной картинке (ведь в «Жди меня» не только трагедии, бывает и драма, и мелодрама), а все равно выходит совершеннейшее безобразие.

— Кого вы ищете? — будто бы спрашивает Маша Шукшина, бессменная ведущая передачи, у некоего приятного молодого мужчины.

— Я ищу, — говорит молодой человек (и голос его начинает дрожать), — своего старого друга. Мы вместе сидели на камчатке. Он всегда поддерживал меня в трудную минуту — одалживал промокашку, давал откусить от конфеты. Я уже больше года его не видел (задавленный всхлип). Вован, если ты слышишь меня, отзовись! (Содрогаясь плечами, отворачивает от камеры лицо.)

Маша:

— Будем надеяться…

— Но, — тут же продолжает, перебивая сочувственную ведущую, наш герой, — если вместо Вована отзовется девушка лет 25-ти, с сиськами четвертого размера, я тоже буду очень-очень рад!

Так кого все же преимущественно ищут в «Одноклассниках» — Вована или дульсинею? Какая атмосфера царит на сайте — тонкой ностальгии или чувственного любопытства? Дружбы или адюльтера? Возможно, дружество и чувственность мирно уживаются на известном сайте, но что больше послужило делу успеха?

Ах, существует версия, что популярность сети определяет именно любовь, что «Одноклассники» так милы своим адептам именно потому, что предоставляют для знакомств респектабельную площадку, для сатурналий вроде бы не предназначенную. Многого ли стоит бордель с красным фонарем на дверях? Ну, бордель и бордель, оплата по прейскуранту. А вот если на дверях заведения висит, скажем, табличка: «Центр независимых гендерных исследований „Нежность“», а за дверьми номера обнаруживаются феи — это, безусловно, высокий класс. Что вообще может быть ценнее удачной вывески, названия, надписи на дверях? Однажды в заводской многотиражной газете «За точность и качество» (я служила в этой достойной газете лет сто пятьдесят тому назад) были напечатаны воспоминания заводчанина-ветерана. В мемуаре обнаружились незабвенные строки: «Когда наша атака была отбита и фашисты вновь утвердились на железнодорожной станции, нам с мл. лейтенантом Сковородниковым удалось спрятаться в сарае возле домика обходчика. Спаслись мы только потому, что на дверях сарая было написано „Ватерклозет“, что по-немецки значит „Заминировано“».