И верите, доктор оказался прав. Она поняла себя, зафиксировала проблему, вышла замуж за волосатого мужчину и обрела гармонию и счастье.
Видите ли, ее суперэго (а это, знаете ли, моральные установки, совесть, стыд), как и у всех, является следствием успешного преодоления эдипова комплекса. Инстинктивные стремления, которые могли бы представлять опасность, буде, как у младенца, на свободе, были подчинены, втянуты в эго и десексуализированы. Понимаете меня?
— Приблизительно.
— Стимул к формированию суперэго — это опасность кастрации, опасность, угрожающая всему эго, потому что эго идентифицировано с гениталиями. Борясь с инстинктами, смиряя их, эго получает любовь и защиту. Поэтому-то эго часто позволяет суперэго мучить себя — за защиту и любовь. Оно соглашается с ограничением инстинктов, которого сначала требуют родители, а потом суперэго, потому что в виде компенсации получает нарциссическое удовлетворение. Например, удовлетворение от того, что в итоге вы являетесь порядочным человеком.
Ференци называет это «моралью сфинктера»…
— О Господи, почему?
— Потому что ребенок учится контролировать акт дефекации за похвалу. Для достижения любви. Это одна из первых побед суперэго.
— Сергей Борисович, помилуйте, к чему вы это?
— Давайте, Олечка, подумаем с вами, а не является ли ваша ненависть к прохожим тайной любовью к ним и страхом не понравиться любимому объекту? Страхом не получить похвалы? И ведь «не любите-любите» вы женщин. Вспомните ваше перечисление…
— Я люблю женщин?
— Вы тайно вожделеете к окружающим вас людям, страстно хотите их внимания и любви, просто мужчин вы стараетесь вообще не замечать (из страха им сразу не понравиться), а женщин боитесь разочаровать. Кстати, поговорим о позиции — а вы выше или ниже дам, которых не любите?
— Ну, в чем-то выше, а если трачу на них свою эмоции, свою ненависть, то и ниже.
— А как быть с пинком манекенщице? Вы залезаете на подиум, на высоту — к ней, и пинком спускаете ее вниз, к себе. Так в чем же вы выше ее?
— В том, что не виляю задницей на высоте, а спокойно сижу со своими деньгами внизу. Она — обслуживающий персонал — так, на минуточку.
— Но на нее устремлены глаза мужчин, правда? Наверное, и вашего мужа?
— Ох, Сергей Борисович! Так что ж я все-таки делаю — страстно жду одобрения от этой манекенщицы, или боюсь, что ее страстно одобрит мой муж? Да меня просто раздражает, что она дура. Она дура, понимаете? Высокая дура. Дура на высоте. Минетчица-высотница. Дмитрий. Ублюдок. Роза. Анус. Д-У-Р-А.
— О, какие у вас симпатичные ассоциации, Оленька!
II.
В кабинете психоаналитика уютно — белая кушетка, клетчатый плед, полусвет. Полусвет бывает в этой комнате частенько и в других своих ипостасях — Сергей Борисович — психоаналитик относительно дорогой, среди его клиенток много элегантных дам. Если и не самого высшего света, то тянущихся к олимпийским вершинам. Сама Ольга — женщина работающая, но тоже далеко не бедствует. Сессия (одна встреча) стоит две тысячи рублей, а стоимость всего сеттинга (курса анализа) может достигать размеров впечатляющих, так как к психоаналитику принято ходить месяцами, если не годами. А почему? А потому, что повод для обращения к этим достойнейшим специалистам чаще всего бывает довольно размытый и предполагает помощь не скорую, но вдумчивую: «я не несчастлив, но и не счастлив»; «чувствую, что способен на большее, но мешают какие-то запреты, спрятанные внутри». И лишь в меньшей части случаев к психоаналитику идут с депрессиями, сексуальными расстройствами, реальным гореванием, разводом или страхом развода. Правда, в процессе сеттинга врач бодренько обнаруживает, что недостаток счастья у заскучавшего здоровяка или подверженной сплину удачницы объясняется именно что загнанной вглубь депрессией, сексуальными расстройствами и страхом развода — а это значит, тем более месяцем-другим никак не обойдешься! Героиня наша, Ольга, обратилась к Сергею Борисовичу в связи с легоньким унынием — близится сороковник, утекает воля к жизни, центры удовольствия поистрепались, цели поистаскались, муж сделался хорошим приятелем, любовника не предвидится, подруги осточертели. Ольге захотелось купить собеседника — что в этом плохого?
Это модно. В Америке и во Франции (странах, бывших безусловным оплотом психоанализа) интерес к бессознательному в последнее время несколько угас, зато Россия подхватила венскую болезнь и понесла дальше эстафетную, так сказать, палочку. Что и не удивительно для страны, упивающейся младобогачеством. Психоанализ — популярное увлечение людей более или менее состоятельных, лекарство богачей.
«Будет хлеб, будет и песня», — так начиналась книжка Леонида Ильича Брежнева «Целина». Ну, а будет трюфель, будет и поток сознания.
Новый русский психоанализ молод — одиннадцать лет минуло с того дня, как Б. Н. Ельцин подписал указ «О возрождении и развитии философского, клинического и прикладного психоанализа», клиент «пошел» лишь лет пять как, процедуры лицензирования частной психоаналитической практики, подобной общемировой, в России нет. Стандарты Международной психоаналитической ассоциации требуют от соискателя специального образования и специальных усилий (будущий психоаналитик сам должен пройти полный курс анализа у старшего коллеги и несколько лет практиковать под его же руководством). Сейчас в Москве работают лишь несколько аналитиков, получивших лицензию МПА. А психоаналитических кабинетов и клиник — сто семьдесят. И что за чудесные там иной раз предлагаются услуги: психоаналитическое сопровождение бизнес-процессов, групповые игры «Анализ Псюхе»… Кстати, и наш Сергей Борисович не может ведь считаться психоаналитиком «правильным», типическим — слишком словоохотлив.
Нет, классический, великий, бесконечно осмеянный западными интеллектуалами психоаналитический сеанс аскетичен — врач, анализант, кушетка и несколько лет впереди, чтобы возненавидеть друг друга. Психоаналитик — платный попутчик, значимый взрослый, добрый судья, «хороший» отец, идеальный, понимающий мужчина. И (одновременно) — докучливый допросчик, свидетель твоих неудач: «Я вечно весь в говне, а он всегда в белом костюме», утомительный всезнайка, ментор, охочий до твоих денег.
Психоаналитический кабинет, как спальня, укрывает двоих ото всех, бессознательное врача и клиента переплетаются в схватке приязни-неприязни, в бой вступает психическая энергия, чавкают бездны, мешаются грехи спальни и исповедальни. А греховные возможности исповедальни разнообразны — от сценки «итальянская проститутка на исповеди у семинариста-девственника», где, разумеется, речь идет не о грубом телесном контакте, а об «инфицировании раскаянием», и до тягостной жажды тепла, измучившей лавропосадскую иерейскую обожалку.
В итоге, годика этак через три, сеттинг завершается, и с кушетки встает ошеломленный новым знанием невротик, боящийся пососать чинарик, шлепнуть дочку по попке и лишний раз поглядеть на башню Газпрома. И жмет на прощанье честную руку бодрому профессиональному невротику, приготовившемуся бежать к собственному психоаналитику, чтобы «пофиксить» свежие проблемки и очистить свое рабочее подсознание от чужого бессознательного. Хищник и Чужой встретились, съели друг друга и разошлись.
III.
Ну а в комнатке с белой кушеткой и клетчатым пледом все длится сессия.
— Если я подсознательно люблю всех, кого не люблю, то значит, я всех люблю? Я люблю русский народ?
— Хотите поговорить об этом? Очень даже возможно, Оленька, что и любите. Давайте это будет вашим домашним заданием — подумайте, а не любите ли вы, случайно, русский народ?
Ольга и Сергей Борисович замолкают, довольные друг другом. Ольга встает с кушетки и передает Сергею Борисовичу деньги — всегда только наличные и из рук в руки. Церемония оплаты в психоанализе — важная часть лечения. Часть договора о сотрудничестве. Здесь вы радостно и аккуратно расстаетесь с тем, что вам дорого.
