Она улыбнулась, видя озабоченное лицо старика. С каждым визитом в Карлайл-Холл он нравился ей больше и больше.

– Благодарю вас, Каммингс, я действительно не туда зашла. Я не собиралась идти сюда, но ноги сами привели.

Он улыбнулся и показал на один из портретов:

– Это второй из герцогов Карлайлов, прадед его светлости.

– А тот внушительный мужчина? – спросила она, показав на один из портретов. – Это ведь отец нынешнего герцога?

Она попыталась прочитать имя на серебряной пластинке, но при неровном свете свечей это было трудно сделать.

– Именно так, миледи.

– Я угадала случайно. Они совершенно не похожи.

Слуга подошел ближе, и теперь они стояли рядом, глядя на портреты.

– Нынешний герцог – второй сын старого герцога. Первая жена его умерла при родах, и вскоре старый герцог снова женился. Нынешний герцог – сын его второй жены, герцогини Клариссы.

Велвет закусила нижнюю губу и недоуменно посмотрела на Каммингса:

– Я и не знала, что у Эвери есть старший брат.

Старик кивнул головой:

– Но это так, миледи.

Он повернулся к другому семейному портрету, висевшему недалеко. Холст был плохо освещен и находился в полутьме.

– Вот все они. Женщина, сидящая рядом с герцогом, – его вторая жена, Кларисса. Его светлость в молодости – светловолосый ребенок, он стоит слева, а его сводный старший брат, наоборот, темноволосый, и он стоит справа.

Велвет подошла к портрету, и сердце ее забилось чаще. На портрете была изображена семья из четырех человек. Блондин Эвери почти не изменился. Кожа его была такого же светлого оттенка, сложение такое же изящное, хотя он и повзрослел.

Велвет взяла шандал со свечами и подняла его к полотну. Она мгновенно узнала этого человека.

Время не изменило эти проницательные голубые глаза, твердый очерк скул, изгиб чувственных губ.

Руки Велвет задрожали, и пламя свечей заколыхалось, бросая тени на портрет.

– Как… как его зовут?

– Отец назвал его Джейсоном, миледи, в честь первого герцога Карлайла.

Сердце Велвет болезненно сжалось.

– Он был таким хорошим мальчиком. Неправда все то, что про него потом говорили. Я никогда не поверю в это, до самой смерти не поверю.

Чувства захлестнули слугу, голос звучал сдавленно. Велвет сочувственно спросила его:

– Что же случилось с ним?

Старик только покачал головой:

– Простите меня, миледи. Я не должен был рассказывать вам все это. Не хочу сплетничать. Его светлости это может не понравиться, да и мне не особенно приятно вспоминать об этом.

Она так сильно вцепилась в его рукав, что он покачнулся.

– Извините. Мне необходимо знать, что случилось с Джейсоном. Уверяю вас, я никому никогда об этом не скажу, но мне вы должны сказать. Я очень прошу вас, Каммингс.

Он несколько секунд смотрел на нее, бледную и испуганную, и, тяжело вздохнув, произнес:

– Это было восемь лет назад, миледи, но я помню все так ясно, словно это произошло вчера. У них вышла размолвка, у молодого Джейсона со своим отцом. Мальчику едва-едва исполнился двадцать один год.

– И что было предметом этой размолвки?

– Леди Брукхерст, миледи.

– Леди Брукхерст! – повторила Велвет с невольным трепетом в душе.

Сегодня вечером она впервые увидела прекрасную графиню. Одетая как Клеопатра – в ничего не скрывающий костюм из алого шелка и серебристого тюля, с распущенными черными волосами, эта женщина привлекла внимание всех мужчин в бальной зале. Велвет была поражена ее красотой.

– Да, миледи, скорее всего они повздорили из-за графини. Так по крайней мере говорили слуги. У молодого Джейсона была связь с графиней, а его отец эту связь не одобрял. Джейсон выбежал из дома, а спустя несколько минут отец последовал за ним. Он настиг сына в гостинице, где тот встречался с графиней, и вот там-то все и случилось.

Велвет облизнула пересохшие губы.

– Что случилось?

– Они опять поссорились. Его светлость был убит выстрелом. Сказали, это сделал Джейсон.

Велвет с трудом вздохнула. Даже при слабом пламени свечей она заметила слезы на впалых щеках старого слуги.

– Но это не так, миледи. Мальчик любил отца и никогда бы не сделал этого.

Ноги Велвет задрожали. Она почувствовала, что вот-вот упадет. Чтобы удержаться, схватилась за край столика, стоявшего поблизости.

– И что было с Джейсоном после этого?

Она боялась услышать ответ.

– Его арестовали, миледи, и бросили в Ньюгейтскую тюрьму. Когда старый герцог бросился догонять Джейсона, его брат последовал за отцом и на суде говорил, что пытался предотвратить убийство. Леди Брукхерст тоже дала показания против Джейсона. Единственный человек, который остался верен ему, – лорд Литчфилд. Он и Джейсон дружили с детства.

– Литчфилд? – переспросила Велвет, вспоминая маркиза.

– Да, но это ничего не дало. Джейсон был приговорен к повешению. Но Бог не дал этому случиться. В тюрьме в первую же ночь его побили воры. Это ужасное место, Ньюгейтская тюрьма, в ней – последние отбросы общества. Вот они и побили его, позарились на несколько мелких монет и одежду, которая на нем была. Сильно изрезали, как говорили.

Велвет снова взглянула на портрет, она не могла ошибиться. Этот человек спас ее от брака с герцогом.

Этот мужчина целовал ее сегодня вечером на террасе. Она не могла забыть его лицо. Это был Джейсон.

– Благодарю вас, Каммингс. – Голос ее дрожал. – А теперь, если вы не против, проводите меня. Я хочу отдохнуть в своей комнате.

– Разумеется, миледи.

Никто из них не произнес ни слова, пока они шли по коридорам и лестницам Карлайл-Холла.

Когда Велвет вошла в спальню, Табби уже ждала ее. Она молча раздела Велвет и помогла подняться по лесенке в кровать под балдахином.

Как только за Табби закрылась дверь, Велвет упала в пышную пуховую перину. Все внутри у нее словно заледенело, на сердце была тяжесть.

Не просто Джейсон, как он представился ей, но Джейсон Синклер – человек, который должен был стать четвертым герцогом Карлайлом.

Не разбойник с большой дороги, но убийца. О милосердный Боже!

Губы ее дрожали. Мысли путались в голове. Где же он скрывался все эти годы? И почему появился теперь?

Его могут узнать – и он снова окажется в тюрьме. Почему он так рискует собой?

Велвет смотрела на балдахин, на занавеси, не видя их: перед ее мысленным взором было лицо Джейсона Синклера. Герцога Карлайла.

Она вспомнила его обжигающие поцелуи, нежные руки.

Неужели он убийца?

Джейсон поднялся в свою спальню, которая находилась в северной башне замка Раннинг. Он устроился здесь, а не в основных жилых комнатах, чтобы иметь возможность приходить и уходить, не беспокоя слуг.

Ему было очень удобно здесь, в этой части старинного замка. Толстые каменные стены были увешаны плотными фламандскими гобеленами, изображавшими средневековые охотничьи сцены. На одной из стен висели норманнский щит, копье и два скрещенных меча. В комнате Джейсона стояла массивная кровать резного дуба. Широкие дубовые доски пола скрывались под шкурами.

В камине уютно потрескивал огонь. Джейсон улыбнулся, увидев пляшущие язычки пламени. Они наполняли комнату теплом, разгоняя холод, который, казалось, навсегда поселился в стенах замка.

Сняв плащ, он бросил его на деревянную скамью и резко повернулся, почувствовав, что в комнате не один.

Люсьен, улыбнувшись, грациозно поднялся с кресла.

– Думаю, мне следовало немного задержаться на этом дурацком балу, но, увидев, что ты благополучно вернулся из кабинета Эвери, я ушел. Не думаю, что в маскарадном костюме ты сильно рисковал.

– Была одна маленькая проблема, но и она оказалась приятной.

Черная бровь Люсьена приподнялась.

– Да, я тоже заметил эту маленькую проблему – она танцевала с этим старым распутником Уайтмором. Надеюсь, ты спас леди до того, как он окончательно потерял голову.