— А у вас редкое, — не осталась в долгу Галина.

— К делу, — прервала я обмен любезностями.

Станислас натянул одеяло до подбородка, будто защищаясь от нас, и испуганно смотрел, как мы с Галиной разглядываем и обсуждаем размер джинсов, рубашек, вечернего костюма и других мужских принадлежностей, принадлежащих когда-то звезде отечественного порно, практически российскому Рокко Сифреди, Василию Калачникову, прозванному «Калашом» за сходство его мужского достоинства с известной маркой автоматической винтовки. Вечерний костюм был нами отвергнут, по причине отсутствия подходящей обуви. На мой взгляд, к имеющимся сланцам, подошли бы светлые хлопчатобумажные брюки и розовая (Каково! Браво, Василий!) шелковая рубашка. Станислас заартачился, и наотрез отказался надевать что-либо розовое.

— Ну, хоть бы кроссовки оставил! — сетовала Галина. — Сейчас бы мы вас приодели, Станислас, а так ничего не остается, кроме как розовой рубашки.

— Станислас, мы будем передвигаться ночью… — начала я.

— Но на общественном транспорте, — продолжил он.

— Это временно, — заверила его я, — только доберемся до тетки, там купим и обувь, и приличную одежду. Какая понравится.

Под нашим давлением, Станислас, скрепя сердце, согласился. Галина, собрав не пригодившуюся одежду, откланялась, пожелав нам удачи, и испробованным путем вернулась в свою квартиру.

— Ты подумал, как мы будем покидать это жилище? — обратилась я к Станисласу.

Станислас откинул одеяло, опустил ноги на пол и внимательно разглядывал их, поворачивая стопы по часовой стрелке и против.

— Еще бы день, — проговорил он.

— Нет у нас и лишнего часа, — сказала я, — уходить будем вечером, по темноте.

Галина рассказала мне, что какие-то странные личности, расхаживают в нашем дворе и соседних, дежурят около подъезда.

— Крыша, — сказал Станислас.

— Я тоже так думаю, — одобрила я. — Дверь на чердачное помещение закрыта на висячий замок, но снять его можно. Замок висит на петлях. Свернуть шурупы петель шуруповертом пол секунды и вполне бесшумно.

— Пройти через крышу и выйти из последнего подъезда… Но там тоже замок, и он закрыт снаружи.

— Опять просить Галину. Что бы мы без нее делали? — развела руками я, и стукнула в стену соседке.

Объяснив Галине, когда и как устранить препятствие, я вернулась в комнату.

Станислас сидел с задумчивым видом, рядом с ним спал, свернувшись и подогнув лапки Базиль. Бедняжка, подумала о нем я, сколько времени тебе придется провести без любимой хозяйки? Станислас поднял на меня зеленые глаза и спросил:

— У тебя есть краска для волос?

— Я не крашу волосы, — ответила я.

— Перекись водорода?

— Есть в аптечке.

— Тащи сюда.

Я принесла початый пузырек. Станислас взял его, повертел, посмотрел на свет.

Причмокнул.

— Это всё? — снова спросил он.

— Нет, еще два имеются. Не открытых.

— Давай, давай! — поторопил меня он, помахав кистью, как пропеллером.

Я принесла. Станислас велел мне отыскать белую простынь, принести с кухни глубокую фарфоровую тарелку и зубную щетку. Я не посмела спросить для чего такой странный набор, потому, что в этот момент он был похож на Рэмбо, мастерящего взрывные устройства из подручных материалов. Я доверилась ему. Когда всё было собрано и подготовлено по велению Станисласа, он торжественно объявил:

— Сейчас, я буду красить тебе волосы.

— Ни за что, — четко и раздельно отрубила я.

— Тогда я ни за что не надену розовую рубашку. Я ведь жертвую собой ради общего дела. Вот и ты пожертвуй, — достаточно убедительно сказал он, и добавил. — Описания нашей внешности уже изучены ими.

Я села на тахту, накрыла плечи простынею, и приготовилась к экзекуции. Станислас потер ладошки, он так делал всегда, когда ему предстояло что-то приятное. Взял в правую руку зубную щетку, в левую тарелку с плескающейся в ней перекисью.

— Ну-с, преступим, — сказал он.

— Не сожги мне волосы, — попросила я, — лысая женская голова будет привлекать излишнее внимание.

Я еще пробовала шутить. Станислас с неожиданным проворством, словно занимался этим не один год, начал наносить перекись на мои волосы. Затем накрыл их простынею и велел мне сидеть, не двигаясь, двадцать минут. Через положенное время, я заерзала и стала просить его посмотреть на мои волосы. Он посмотрел, удовлетворенно хмыкнул и сказал, посмотрев на часы:

— Еще… минут десять.

— Ты сумасшедший! — тихо заверещала я.

— Десять минут, — повторил Станислас, держа меня за кисти рук, что бы ни сдернула простынь.

Через десять минут он разрешил мне снять повлажневшую простынь и велел смыть перекись. Я с замиранием сердца отправилась в ванную. Результат превзошел мои ожидания, тщательно промыв волосы я взглянула в зеркало. Блондинка. Яркая блондинка. Ослепительная блондинка. Мокрые волосы торчали в разные стороны. Я напоминала Страшилу из детской сказки «Волшебник страны Оз». Стараясь не разреветься, я высушила волосы феном и попыталась уложить их. Немного лучше.

Волосы блестели и рассыпались по плечам. Я приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Тишина. На цыпочках я прошла в комнату. Станислас читал статью в «КомпьюАрт».

Он поднял на меня глаза, они зелено и лукаво блеснули, прошептал:

— Шикарно!

— Ты смеешься надо мной, — укорила его я.

— Нет, правда, не хватает только красной помады, — серьезно заявил он.

— И на вокзал, меня там примут за свою. Не дождешься, я помадой не пользуюсь, только гигиенической.

— Придется занять у Галины.

Меня вдруг будто молнией поразило. Сдержаться я не смогла, поэтому, немного позволив себе быть язвительной, сказала:

— Знаешь, у тебя испорченный вкус. Я только сейчас поняла, кто является прототипом моего сегодняшнего имиджа. Красотка на картине, висящей в твоей гостиной!

— Чем она тебе не нравится?

— А чем она нравится тебе? Знаком с художником и было неудобно отказаться от «шедевра»?

— Я автор этой картины, — ответил Станислас, явно собираясь отстаивать ее достоинства.

— Ты?!!

— Чему ты так поражена? Не ожидала убедиться в моих талантах?

— Я…яя…я когда ее увидела…она действительно…она произвела на меня неизгладимое впечатление. Кто модель?

— Модели не было. Эта женщина из моего сна.

— Жутковатые у тебя сны, Станислас. Не сны, а ночные кошмары.

— Мне она нравится, — признался он.

— Хорошо, насчет женщины понятно, она твой идеал. А паук? Это что за аллегория? — я атаковала его вопросами.

— Это ее любовь. Прошедшая, — после паузы уточнил он.

— То-то ее перекосило, бедняжку. Станислас, что за игрушки были у тебя в детстве?

— Как у всех, — огрызнулся он, и перехватил инициативу. — Вижу, ты мою картину рассмотрела до деталей. А что еще ты видела в моем доме? Уверен, ты всюду сунула свой нос.

Я замялась от неожиданного нападения. Соврать? «Я ничего не видела, Станислас!».

Как он сверлит меня глазами и ждет ответа! С ответом я затянула, теперь красиво соврать не получится. А почему не сказать правду? За любопытство еще не казнили.

Я буду первой жертвой.

— Хм, хм, — начала я — Ну, ты правильно заметил, что картину я внимательно изучила. Ты был мне интересен, ведь мы только познакомились, а тут настолько неожиданно, оригинально, — быстро поправилась я. — Конечно, разница между стилями гостиной и кабинета разбудила мое любопытство,…и я осмелилась заглянуть в спальню. Всего лишь заглянула.

— И не копалась в шкафах?

— Нет.

— Не разглядывала мою аптечку?

— Нет!

— Не рылась в бумагах?

— Нет!!!

— Не прилегла на мою постель?

— Нет… прилегла.

— Я так и знал! Ни одна не устояла против такого ложа. Ай да Сауд! Это мой дизайнер по интерьерам. Как в воду глядел, а я, дурак, упирался. Мне такая восточная роскошь не понравилась, но он смог убедить меня пригласить даму.

Реакция была, я скажу тебе, супер! Еле выдворил на вторые сутки. Не знаю, что вас так привлекает, но я был уверен, что ты не смогла противостоять соблазну «прилечь».