— Я считаю, что вы беременны, но что бы в этом убедиться, необходим осмотр.

Сердце забилось от испуга. Счетчик в моем мозгу заработал с невиданной быстротою.

После первого опыта пять дней в бегах, подарки Станисласа на седьмой, ссора и неделя разлуки, «Двенадцать цезарей» и месяц в Сан Ремо, итого сорок четыре дня.

Шесть недель беременности! Глупая, даже забыла о регулярности. Отдыхаю! Доктор прав, необходимо быть уверенным. Отбросив стыдливость, я ждала приговора.

— Поздравляю! Вы ожидаете первенца?

— Да, доктор, — счастливой я бы себя не назвала. Может в других обстоятельствах…

— Сообщите об этом вашему мужу и поздравьте его и от моего имени тоже, — сказал любезный доктор.

— Спасибо, доктор.

«Интересно, как Станислас отреагирует на известие, что он скоро будет отцом?» тоскливо подумала я, снимая одноразовый бумажный халат и застегивая легкий сарафан.

Едва я вернулась в свой номер, кельнер принес цветы от администрации отеля и вазу из розового богемского стекла. Полежав на постели, прислушиваясь к себе, я встала и достала из стенного шкафа свои чемоданы. Позвонила на стойку размещения и попросила портье заказать мне билеты на ближайший рейс до Милана и далее до Москвы. Собралась и снова позвонила портье. До Милана рейс отправлялся вечером, но до Рима будет через два часа. Мне было все равно, лишь бы лететь и я попросила рассчитать меня и спустить мои вещи к заказанному до аэропорта такси.

Стыковка между рейсами Рим-Москва полтора часа. Я молилась, чтобы не задержали рейс, и не потерялась стыковка. Вечером рейсом авиакомпании «Алиталия» я прибыла в Шереметьево.

До нашей области шесть часов езды на поезде, но я решила облагодетельствовать одного из московских таксистов. Охотников тащиться в такую даль не было, но когда я назвала сумму гонорара за ралли, то от желающих не стало отбоя, я прекратила дискуссию, выбрав молодого крепкого парня, способного выдержать ночную поездку. Объявив ему о своем положении, я попросила ехать быстро, но осторожно.

— Не вопрос, пристегнитесь, дамочка, скоро Москва останется за спиной, — пообещал лихой шереметьевский таксист.

Всю дорогу он развлекал меня шоферскими байками, по пути мы остановились в старинном русском городе заправиться, выпить кофе с бутербродами и посетить туалетные комнаты.

В час ночи я подъезжала к своему дому, где меня ждала вызванная мной по телефону Галина. Я попрощалась с таксистом, и мы расстались довольные друг другом. Галина подхватила один из моих чемоданов и, расспрашивая меня о моей поездке, нажала кнопку лифта. Побросав чемоданы в свою квартиру, я пришла на чашку чая к соседям.

Восхищаясь красотами Ривьеры ди Поненте, я рассказывала друзьям о своих развлечениях.

— Может по рюмашке? — предложил Василий.

— Я теперь не пью. Нельзя, — категорично отказалась я.

— Здоровье бережешь? — спросила Галина.

— Я беременна, — выложила я главную, приберегаемую на конец рассказа, новость.

Галина ахнула. Василий почесал затылок и брякнул:

— А кто счастливый папаша? Итальянец?

Галка под столом наступила ему на ногу и он, болезненно сморщившись, спросил:

— А что такого, ее месяц не было!

После этого я совсем упала духом. Что же мне ответит Станислас, если Василий даже не подумал, что этот ребенок может быть от моего единственного мужчины.

— Не слушай ты его, — опомнилась Галина и огорошила. — Станислас сам не ангел.

— Говори, — попросила я, сжав кулачки и боясь услышать неприятную новость, — что пьет опять?

— Если бы! Не пьет, с утра до ночи в офисе, пашет, как зверь. И ночью, тоже как зверь… Женщина у него, Александра.

Сердце мое упало. А что я хотела? Месяц большой срок для мужчины. Я не думала о нем, когда планировала пробыть в Италии еще месяц, лишь известие о беременности вернуло меня на Родину. Если бы не это, вернувшись, нашла бы Станисласа женатым.

Что делать? Повидать его все-таки стоит, а вот объявлять о беременности… еще надо подумать. Я не первая буду воспитывать ребенка одна. Гостить у соседей я более не могла и, пожелав им спокойной ночи, отправилась спать. Утро вечера мудренее.

Я попросила секретаря Станисласа доложить ему и узнать, сможет ли он меня принять. Я могла позвонить ему по телефону, но неожиданно выбрала этот путь.

Дверь кабинета распахнулась, и Станислас вышел ко мне сам.

— Ну, здравствуй, — радостно сказал он, рассматривая меня, держа за плечи. — Похорошела! Что же ты так долго?

Велел секретарю принести кофе, и, взяв меня под руку, провел в кабинет. Если бы я не была предупреждена Галиной, я бы не почуяла измены. Он действительно был рад видеть меня. Кто же эта женщина, с которой он проводит все ночи?

— Трудно уехать из прекрасной Италии, — вторя ему, радостно улыбалась я.

— Спешу отчитаться, — Станислас обнял меня и прижался гладко выбритой щекой. — Я выполняю все свои обещания. Не пью, по кабакам не шляюсь. Веду здоровый образ жизни.

«Вот, дура, сама же сказала, что на девиц вето не накладываю!» — отругала себя я, продолжая улыбаться Станисласу:

— Молодец! Я за тебя переживала.

— Позвонила бы,…ну хоть раз, — он отстранился, посмотрел мне в глаза. — Я ждал. Сам позвонил бы, да ты адреса не оставила.

— Если бы оставила, отдохнуть вряд ли получилось.

— Я рад, что ты вернулась, — он снова обнял меня, — я часто вспоминал, как сидя на крылечке в Житино, ты сказала мне, что любишь, и что бы я помнил об этом, что бы с нами ни случилось.

— Столько времени прошло… — неопределенно сказала я, уклоняясь от объятий.

— Ты закрутила роман с итальянцем? — прямо спросил он, не опуская рук с моих плеч.

— Нет.

— С русским туристом? — это прозвучало грозно.

— Нет.

— Не ври! — повысил голос он, тряхнув меня за плечи.

— У меня никого не было! — со злостью сказала я. — А с кем ты спишь, ты мне сейчас расскажешь.

Станислас отпустил меня. Сел в кресло, предложив мне место рядом. Секретарь принес поднос с кофе, поставил его на столик и вышел, притворив дверь.

— Все равно услышишь. Лучше сам расскажу, — начал Станислас — Натали…

При упоминании имени его мачехи, я вздрогнула. — …как-то пришла ко мне домой, а мне тоскливо так было, прогнать ее неудобно, а она как на грех Станислас то, Станислас сё, бюстом своим передо мной колышет, а у меня три недели воздержания. Ну, я и сорвался, — он тяжело вздохнул, признавая свою вину. — Потом прошу ее, уйди, забудь, а она в слезы. Дверью хлопнула, а ночью приехала на такси, стоит под дверью и говорит «я ушла от Владимира, мне негде жить, пусти на время». Что делать? Я пустил. С тех пор она живет у меня.

Я хорошо представляла, как Натали может соблазнять, но меня интересовало другое:

— И как Владимир Станисласович отреагировал на это?

— За мои выкрутасы с файлами «Хадраш текнолоджи» он меня пожурил, а сейчас лишил наследства. Говорит, не сын ты мне больше. Так что с «Хадраш» я не в теме.

— Что делать думаешь, жениться?

— С ума сошла! Я люблю другую женщину.

— Любишь одну, а живешь с другой, старинная народная мужская забава.

— Саша! — он умоляюще сложил руки. — Что я должен был сделать, выгнать ее на улицу?

— Уйти самому, оставить квартиру ей, если ей жить негде. Покуковала бы, да и вернулась к Владимиру Станисласовичу. Плохо ли ей, молодой любовник, теплое гнездышко!

— Саш, ну не мог я сообразить!

— За тебя твой малыш соображал, — зло сказала я.

Станислас покраснел, я видела это впервые.

— Ну, да ладно, — я встала, к кофе мы так и не притронулись. — Совет вам, да любовь.

И с улыбкой поклонилась Станисласу. Он сидел, опустив плечи. Я прошла к двери, на пороге обернулась, но, не сказав ничего, вышла.

Слухами полнится земля. Мы не виделись и не общались четыре месяца. Мне было чем заняться, кроме как плакать по Станисласу. Я готовилась стать матерью.