– Вы знаете, что это такое, капитан? – спросил одетый в маску Дрейк.

Ларсен молча пожал плечами. Он достаточно разбирался в радио, чтобы распознать небольшой транзисторный передатчик.

– Это – генератор радиочастоты, – сказал Дрейк. – Если нажать на эту красную кнопку, он начнет испускать один-единственный тон сверхвысокой частоты, который будет постепенно повышаться до такого уровня, который не смогут распознать наши уши. Но к каждому заряду на этом судне подсоединено приемное устройство, которое, может, и услышит эту частоту. По мере того, как тональность сигнала будет повышаться, соответственно будут изменяться показания циферблатов на приемных устройствах, их стрелки будут двигаться по шкале до упора. После этого у них перегорят плавкие предохранители и ток будет отключен. А отключение тока в каждом приемном устройстве пошлет сигнал детонаторам, которые будут приведены в действие. Вы понимаете, что это означает?

Тор Ларсен посмотрел на скрытое за маской лицо человека, сидевшего через стол от него. Его корабль – его возлюбленную «Фрею» – насиловали, а он ничего не мог поделать с этим. Его команду согнали в стальной гроб, в нескольких дюймах за стальной переборкой которого был размещен заряд, способный уничтожить их всех, покрыв через несколько секунд ледяной морской водой.

Он представил себе мысленно эту адскую картину: если заряды взорвутся, в четырех его балластных танках по правому и левому борту будут проделаны огромные дыры. Внутрь ворвутся ревущие потоки воды, заполнив собой как внешние, так и центральный балластные танки за несколько минут. Так как вода тяжелее, чем нефть, она оказывает большее давление: она прорвется через дыры в переборках в соседние танки с нефтью, выплевывая нефть вверх через инспекционные люки, в результате водой заполнятся еще шесть танков. И это прямо в форпике, прямо под его ногами. Спустя несколько минут моторный отсек заполнится десятками тысяч тонн зеленой воды. Корма и нос опустятся по крайней мере на десять футов, но плавучая средняя часть с нетронутыми балластными танками останется высоко вверху. «Фрея» – названная в честь самой красивой из всех скандинавских богинь – всего один раз, страдая от невыносимой боли, выгнет свою спину и переломится пополам. Обе половины, как топор уйдут на морское дно, находящееся всего в двадцати пяти футах от киля, и останутся там, смотря вверх пятьюдесятью открытыми люками. Целый миллион тонн сырой нефти бурля пойдет на поверхность Северного моря.

Боже, подумал он, могущественной богине может потребоваться целый час, чтобы полностью погрузиться на дно, но этот процесс уже нельзя будет остановить. На таком мелководье часть ее мостика, может быть, даже окажется на поверхности воды, но ее никогда не удастся вновь заставить плавать. Для того, чтобы последние остатки груза достигли поверхности, может уйти целых три дня, но ни один водолаз не сможет вести работу среди пятидесяти поднимающихся вертикально вверх колонн нефти. Никому не удастся закрыть люки обратно: выброс нефти нельзя будет остановить, также как восстановить его разрушенный корабль.

Он вновь посмотрел на покрытое маской лицо, но ничего не ответил. Он чувствовал, как внутри него с каждой минутой все больше разгорается пожар всепоглощающей ярости, но он ничем не выдавал ее на поверхности.

– Что вам нужно? – прохрипел он. Террорист бросил взгляд на электронные часы, висевшие на стене. Они показывали без четверти семь.

– Сейчас мы пойдем с вами в радиорубку, – сказал он. – Оттуда мы поговорим с Роттердамом, точнее, вы поговорите с Роттердамом.

Заходившее в двадцати шести милях на восток от них солнце затмило высокие желтые языки пламени, которые день и ночь извергали нефтеперерабатывающие заводы Европорта. Ночью с мостика «Фреи» можно было видеть эти факелы над колоннами Шеврон, Шелл, Бритиш Петролеум, и даже вдалеке за ними холодные голубые огни уличного освещения Роттердама.

Нефтеперерабатывающие заводы, и вообще весь напоминающий лабиринт комплекс Европорта – самого крупного нефтяного терминала в мире – лежит на южном берегу дельты Мааса. На северном берегу расположен Хук-ван-Холланд со своей паромной переправой и зданием «Маас Контрол», над которым постоянно кружилась антенна радара.

Здесь в 6 часов 45 минут утра 1-го апреля дежурный офицер Бернхард Дийкстра зевнул и потянулся. Через пятнадцать минут он должен был пойти домой, чтобы приняться за заслуженный им завтрак. Потом, хорошенько выспавшись, он собирался проехаться на машине из своего дома в Гравезанде, чтобы посмотреть на новый танкер-супергигант, который должен был пройти через дельту. Да, день предстоял совершенно особый.

Словно отвечая его мыслям, перед ним ожил громкоговоритель:

– Вызываю лоцманскую станцию Мааса, вызываю лоцманскую станцию Мааса. Говорит «Фрея».

Супертанкер вызывал на двадцатой волне – обычной волне для танкера, который находился в море и вызывал по радиотелефону Маас Контрол. Дийкстра подался вперед и щелкнул переключателем.

– «Фрея», с вами говорит лоцманская станция Мааса. Слушаю вас.

– Лоцманская станция Мааса, с вами говорит «Фрея». Это капитан Тор Ларсен. Где сейчас находится катер с командой швартовиков?

Дийкстра бросил взгляд на блокнот, который лежал с левой стороны от приборной доски.

– «Фрея», это лоцманская станция Мааса. Они вышли из Хука больше часа назад. Будут у вас примерно через двадцать минут.

То, что он услышал затем, заставило Дийкстру подскочить на месте.

– «Фрея» – лоцманской станции Мааса. Немедленно свяжитесь с катером и прикажите им возвращаться в порт. Мы не можем принять их на борт. Проинформируйте лоцманов, чтобы они не взлетали, повторяю: не взлетали. Мы не можем принять их на борт. У нас сложилась непредвиденная ситуация. Повторяю: у нас непредвиденная ситуация.

Дийкстра прикрыл микрофон ладонью и рявкнул своему напарнику, чтобы тот включил магнитофон. Когда катушка на нем начала крутиться, записывая разговор, Дийкстра убрал ладонь и осторожно сказал:

– «Фрея», это – лоцманский центр Мааса. Повторяю: вы не хотите, чтобы команда швартовиков причаливала к вам. Повторяю: вы не хотите, чтобы лоцманы взлетали. Пожалуйста, подтвердите.

– Лоцманская станция Мааса, с вами говорит «Фрея». Даю подтверждение. Даю подтверждение.

Последовало молчание примерно на десять секунд, словно на мостике «Фреи», стоявшей далеко в море, проходила консультация. Затем в диспетчерской вновь загремел голос Ларсена.

– Лоцманская станция Мааса, это – «Фрея». Я не могу сообщить характер непредвиденной ситуации. Но если хоть кто-нибудь предпримет попытку приблизиться к «Фрее», будут убиты люди. Пожалуйста, держитесь подальше. Не предпринимайте попыток связаться с «Фреей» по радио или телефону. Далее: «Фрея» свяжется с вами ровно в девять ноль-ноль. В диспетчерской должен будет присутствовать начальник Роттердамского порта. Все.

Голос замолчал, послышался громкий щелчок. Дийкстра попытался связаться вновь два или три раза. Затем он посмотрел на своего коллегу.

– Что, черт подери, все это означает?

Офицер Схиппер пожал плечами.

– Мне это не понравилось, – заявил он, – голос у капитана Ларсена звучал так, словно ему угрожает опасность.

– Он говорил о людях, которые могут быть убиты, – сказал Дийкстра. – Как убиты? Что у него там – мятеж что ли? Кто-то разбушевался?

– Нам лучше сделать так, как он сказал – пока все не будет расставлено по полочкам, – предложил Схкппер.

– Верно, – согласился Дийкстра. – Свяжись с начальником порта, а я – с катером и двумя лоцманами в Схипхоле.

Катер с командой швартовиков двигался по спокойной глади моря в сторону «Фреи» со скоростью в десять узлов, им оставалось пройти всего три мили. Начиналось прекрасное весеннее утро, довольно теплое для этого времени года. В трех милях от них уже начала вырисовываться громада танкера, и десять голландцев, которым предстояло помочь ему пришвартоваться, но которые до этого никогда не видели ничего подобного, начали вытягивать шеи, по мере того, как они приближались к нему.