Воин с улыбкой посмотрел на правителя города, которого уже он, раб, начал считать своим другом. Он расстегнул ремень, снял ножны, за ними доспехи, аккуратно положил их рядом на подушки и расслабился, прикрыв свой глаз.

– Мой господин, Файрида здесь, как ты велел! – вошел и замер высокий гладко выбритый слуга, поймав на себе взгляд Нартанга и не решаясь пройти дальше.

– А!? – встрепенулся задремавший правитель.

– Я привел Файриду, господин, – повторил Рамул, у него в руках был небольшой бубен и какая-то коробочка.

– Хорошо, – кивнул Сухад, – Пусть войдет.

Рамул поклонился, положил свою ношу на ковер и скрылся. Почти сразу вошла невысокая стройная девушка, укрытая полупрозрачным покрывалом. Калиф с трудом поднялся ей навстречу, подошел, немного шатаясь, прошептал что-то на ухо, улыбнулся, обернувшись на Нартанга, и вышел вон, притворив за собой дверь.

Пришедшая девушка стояла посреди комнаты и, казалось, смотрела на сидящего воина.

Она все стояла, ни говоря ни слова и не делая никаких движений, и Нартанг почувствовал себя неуютно от того, что не может понять в чем дело. Он встал и подошел к замершей девушке, поколебавшись немного, откинул с нее покрывало и нагнулся чтобы заглянуть в глаза: девушка стояла зажмурившись а по щекам ее катились горячие крупные слезы – все это время она так и не открыла глаз.

– Простите, – тут же закрыла она лицо руками и отвернулась, поспешно вытирая слезы, – Простите, почтенный гость, я просто немного опечалилась, что не господину захотелось быть со мной! – она «надела» на себя улыбку и повернулась к воину, – Ах! О, Солнце! – в ужасе воскликнула Файрида, когда, наконец, увидела, с кем просил быть поласковей ее муж. Попав к Сухаду совсем юной невинной девушкой, она без памяти влюбилась в красивого властного калифа. Конечно, она знала, что вряд ли станет когда-нибудь первой из его многочисленных жен, но все же надеялась, что ее искренняя любовь и умелые, благодаря долгому учению матери, ласки сумеют заинтересовать благородного правителя. Однако, побыв с новой красавицей всего несколько дней, Сухад вскоре приобрел другую, которая напрочь стерла все мысли о юной Файриде.

– Не бойся, – как мог мягче прорычал Нартанг, – Я не обижу тебя. Я только на лицо такой страшный, – улыбнулся воин, но потом вспомнив про свои клыки, тут же перестал скалиться.

– Простите, – вновь закрыла лицо руками несчастная девушка, и из-под ладоней опять потекли слезы.

– Хьярг! – ругнулся Нартанг, отходя от нее к небольшому окошечку – весь его только что возникший пыл был затушен этими слезами. Он почувствовал себя отвратительной гиеной, которую заставляют целовать эту маленькую девочку, – Уходи, – не оборачиваясь, сказал он девушке. Но та при его словах зарыдала уже в голос:

– Нет, нет, господин, простите меня! – она подошла к застывшему у окна воину и опять, зажмурившись, дотронулась до его ноги, встав рядом на колени, потом уткнула лицо в его шаровары и попыталась успокоиться – за неисполнение слова мужа ее ждала жестокая порка, но пересилить себя она никак не могла.

– Перестань, – медленно отодвигая от нее свою ногу, произнес Нартанг, – Я не сержусь на тебя. Уходи.

– Пожалуйста, не гоните меня, – взмолилась девушка – за дверью ее ждал Рамул, который сразу бы догадался чем все закончилось и непременно доложил бы калифу.

– Ты ведь не хочешь!? – непонимающе посмотрел на нее Нартанг – он никак не мог взять в толк что ей от него еще надо. Но его сиплый рычащий голос уже не мог делать интонацию ласковой или хотя бы спокойной.

– Нет, нет, – замотала головой Файрида, она поняла его слова по-своему и испугалась, что он сам накажет ее, если она и дальше не будет делать то, что должна, – Можно я станцую для вас?! – умоляюще посмотрела она на него.

– Танцуй, – пожал плечами воин – настроение у него уже и так испортилось, легкий хмель давно слетел, а пришедшая девушка только напрягала, но «пусть уж она лучше танцует, чем ревет» – подумал воин и сел на подушки.

Файрида встала и сосредоточенно подошла к оставленному для нее бубну. Она отвернулась, приводя мысли в порядок и решаясь на что-то, потом стремительно прыгнула и ударила в бубен, который зазвенел приделанными серебряными бубенчиками. Маленькая танцовщица закружилась в танце, ударяя в непривычный для Нартанга инструмент, а воин и сам не заметил, как у него в руках оказался кувшин с вином. Пока Файрида танцевала, Нартанг осушил почти весь достаточно вместительный кувшин. Хитрая танцовщица, сама вручившая воину напиток по ходу танца, теперь в ожидании поглядывала на него, все кружась и кружась в повторении заученных движений – по ее подсчетам страшный человек должен был уже давно валяться и храпеть на подушках. Но Нартанг все сидел и смотрел на крутящуюся девушку осоловелым взглядом. Потом, уже порядком притомившись и решившись на следующий шаг, Файрида присела рядом с ним:

– Приляг, господин, я прогоню твою усталость, – тихо произнесла девушка, легонько подталкивая Нартанга на подушки.

– Я не устал, – заплетающимся языком ответил воин.

– Вот и хорошо, – лепетала она, поглаживая широкую грудь под шелком рубахи, все ожидая, что он вот-вот заснет.

– Пока нет, – оскалился Нартанг и ловко облапил ее, притягивая к себе, – Иди сюда.

– Да, господин, – холодея согласилась Файрида, хорошо зная, что сопротивление повлечет только страшные последствия, и надеясь потихонечку вскоре выскользнуть,

– Я сейчас, позволь я сниму с тебя одежду.

– Нет, – прорычал Нартанг, не разжимая железных объятий и перекатываясь через нее, оказываясь сверху, он поцеловал ее в пухлые губы – Файрида не посмела отвернуться – и быстро рванул пояс своих шаровар, присел на колени, не позволяя ей выскользнуть, и потянул завязки ее одежды.

– Мой господин, позволь я сделаю тебе приятно, как привыкла сама, – пытаясь за улыбкой скрыть навалившийся страх, произнесла побледневшая девушка.

– Нет, – опять отклонил ее просьбу воин – он уже завелся, и малейшее промедление стало для него невозможным. Он, наконец, справился с ее шароварами, быстро стянув их, уже не в силах больше возиться с одеждой, одним движением сорвал легкую рубаху. Девушка только испуганно вскрикнула, но воину уже было все равно…

Наутро Нартанг проснулся в комнате полураздетым, в не совсем пристойной позе и виде, в голове гудел рой пчел, во рту был вкус испортившейся пищи.

– Хьярг! – ругнулся воин, натягивая и завязывая шаровары, подошел к окну и сплюнул неприятный привкус, – Да… – протянул он, хмурясь и силясь вспомнить что же было после того, как приглашенная калифом девушка перестала танцевать… Потом он посмотрел на свою оборванную рубаху, болтающуюся на нем неровными кусками, и кровавые борозды от ногтей у себя на груди и торсе, – Хьярг! – зло ругнулся он, начиная понимать чем все закончилось. Потом, вспоминая некоторые моменты, испугался и, скинув с себя уже ненужные лохмотья рубахи, заходил по комнате, – Хьярг! Жива хоть?! Хьярг!

– Нартанг, – неслышно отворилась дверь, и калиф весело окликнул его с порога, заходя в комнату и направляясь к кувшину, – Как тебе моя жена?! Рамул сказал, что ты долго держался!

– Хьярг, – краснея, оставаясь боком к вошедшему, продолжал вспоминать бога несчастья воин: «его жена!» – шипом вонзились слова калифа, – Да я уж не знаю, как… – он, наконец, решился и повернулся к Сухаду лицом.

– О, Солнце! Это что эта нечестивая так?! – на удивление Нартанга вознегодовал калиф, упершись взглядом в исцарапанного воина, – Да?!

– Да, – машинально ответил Нартанг, опешив от такого оборота, потом, решив хоть как-то сгладить свой вчерашний поступок, добавил, – Это я ей велел.

– Ты сам? – удивленно посмотрел на воина калиф, – Вот так? – перевел он взгляд на достаточно глубокие кровавые полосы на его теле.

– Да. Так лучше чувствуешь, когда тебе особенно хорошо – когда уже все равно, – оскалившись провел Нартанг рукой по глубоким царапинам.