– Я понимаю их: они делают свой бизнес,- вздохнул Абар,- но я с трудом понимаю, почему здесь, на этом месте, я должен оставаться… отдуваться… один. Впечатление такое, что всё это нужно только мне…

– "Всё, что ты делаешь, нужно только тебе"…- медленно, с расстановкой, процитировал я.

– Ты так думаешь?- Удивился Абар.

– Это не я. Это – Вантала.

– А кто он такой?

– Толком не знаю. Но говорит умно. Вроде. Когда удаётся его понять,- ухмыльнулся я.

– Дашь почитать?

– А нету…- Развёл руками я.- Читал когда-то – уж и не помню, когда и где. Может, вспомню ещё чего-нибудь – так скажу…

– Жаль. Но если вспомнишь – так не забудь,- улыбнулся он невольному своему каламбуру.- Только вот получается у него,- после недолгого раздумья заметил Абар,- что люди, вроде как… совсем разные, а уравниваются этой фразой в своих желаниях: один хочет "счастья для всех – даром – и чтоб никто не ушёл обиженным", другой – просто добыть кусок хлеба, третий – отобрать этот кусок у другого, а четвёртый – вообще обобрать всех до нитки… А я пытаюсь всех их заставить жить вместе, не перегрызая друг другу глотки… И это всё ставится на одну доску – простого желания каждого, нужного лишь ему одному?

– Как знать,- пожал плечами я.- Говорят, что о человеке проще всего судить как раз именно по тому, об чём он хлопочет… То бишь – именно по его желаниям…

– Это – тоже Вантала?

– Да нет,- тёплой улыбкой ответил ему я,- это – кто-то из классиков… литературы прошлого… или – позапрошлого… века…

– Кто?

– Не помню. Помнил – сказал бы…

– Жаль…- Ненадолго замолк Абар.- А вообще – о людях можно говорить, кажется, вечно. И – изучать их сколь угодно долго – хотя бы и всю жизнь… как минимум.- Вдруг снова оживился он.- Я долго не мог понять, Анри – что же им нужно, людям? Они говорили одно, думали – другое, делали – третье… "Может, они просто не выросли? И потому играют в такие игры"? – думал я. Меня поражала людская подлость и алчь. Я не мог понять, зачем они это делают. Почему так упорно не желают жить нормально, по-человечески… Не доставляя окружающим хлопот своими пороками. Я много думал об этом, Анри. "Может, я был в слишком хороших условиях по сравнению с ними?- думал я.- Может, они просто не выдержали и сломались – просто потому, что им досталась другая, более тяжкая судьба"?- Может, и так… Я пронаблюдал очень много судеб и пытался их анализировать. И я заметил одну любопытную деталь: голод. Голод чаще всего делает из человека зверя. Именно Голод – или угроза оного – делает его сволочью. Голод толкает его на преступления… И мне, по большому счёту, безмерно жаль людей, не вынесших испытания голодом. Я не хочу, чтобы мой народ голодал, Анри. Это – больно. Голод – страшная вещь… Он уничтожает людей, как личности, превращая их…

– Голод? Только ли? А как быть с теми, кого толкает алчь? Кто провозглашает девиз типа "пусть мир умрёт ради моей выгоды" и следует ему, сметая всё на своём пути?

– Ты знаешь…- Абар задумчиво потёр подбородок.- Вот этих мне почему-то не жаль. В таких историях мне более жалко тех, кто попадается на их пути и оказывается сметён или растоптан… А эти – непорядочны изначально. И я не верю, что есть способ привить им порядочность. Глядя на них, мне грустно. Очень грустно. Но – не больно.

– А с теми – больно?

– С теми – больно, Анри… Мне больно видеть, когда человек, исповедовавший ранее порядочность – должен красть, чтобы выжить. Мне больно, когда человек, говоривший о любви к животным, вынужден потом их отлавливать и убивать, чтобы не помереть с голоду… Мне больно, когда мать учит своих детей, что порядочность – это, конечно, хорошо… но – лишь до какой-то степени, а потом это начинает мешать жить…

– Но есть и такие, которые не предают свои идеалы ни при каких обстоятельствах…

– И достойно умирают… Их мне ещё жальче, Анри… Я очень не люблю, когда такие люди умирают. В случаях, когда могли бы выжить – скажем, стащив мешок зерна… Поэтому из всех этих историй я понял одно: в моём государстве – если только я буду иметь столько власти, чтобы быть вправе называть его своим – голода не будет. Никогда. Ибо это – один из страшнейших и жесточайших способов унижения…

– Ну, можно придумать массу куда более утончённых способов унижения сытых…- Возразил я.

– Увы – сытые обычно выбирают между тем или иным положением в обществе, теми или иными благами или доходами… Между чем-то, что связано с более или менее удобной и комфортабельной жизнью. И, если они продаются за что-то, изощрённо унижаясь при этом – это их личные проблемы. Связанные с их жизненными принципами, их пороками – и так далее… С голодом дело сложнее: человек выбирает между жизнью – униженной, раздавленной – и смертью. Мучительной и вполне конкретной. Я почему-то не люблю такой дилеммы. И не хочу, чтобы мои люди стояли перед таким выбором. Поэтому голодных в моей стране не будет.- Абар, жёстко глядя в угол, с силой опустил кулак на стол. Я молчал.

– Людям, видимо, свойственно драться за кусок хлеба…- Чуть позже, быть может – лишь для того, чтобы нарушить молчание, становившееся всё более тягостным, начал я.- Как только они получат этот кусок – они начинают драться за хлеб с маслом… Потом – с колбасой… И так далее. При этом им всегда почему-то кажется, что у других этот кусок лучше – и масла больше, и хлеб белее, и колбаса лучше пахнет… По-моему – это уже просто алчь. И к голоду это имеет весьма косвенное отношение…

– А разве, говоря о людях, можно утверждать что-то наверняка?- Грустно усмехнулся Абар.

– Можно. Можно сказать, что подавляющее большинство из них… Если не всех… Прежде всего интересует именно своя мошна. И – как бы не до того самого, пресловутого: "пусть мир умрёт ради моей выгоды"… Я вот… подумал: может, автор этих слов на самом деле виноват лишь в том, что осмелился произнести это вслух?

– Может…- Усмехнулся Абар.- Но – представь на мгновение, что было бы в мире, если бы изречённое тобой только что правило не имело… "досадных исключений"?

– Исключения обычно столь же редки, сколь грандиозны…- Вздохнул я.- В целом же – это есть толпа свиней у корыта…