Доверие к Абару постепенно росло. Странно, но – казалось – практически у всех. Особенно – после назначения Алкоя главой СГБ. Многие, прослышав о предыстории этого события, сделали выводы в пользу президента. Многие удовлетворились ползущими слухами о том, что в качестве "первого государственного задания" новому главе СГБ Абар предложил поиск и возвращение на родину "денег госворов" – то есть средств, так или иначе уведённых из страны лицами, состоящими на государственной службе – в виде взяток, "откатов", "подарков" и так далее. Абара интересовала их движимая и недвижимая собственность – как здесь, так и за границей; суммы их счетов во всех банках планеты, даты приобретения собственности и даты пополнения счетов. Признаться, это интересовало многих… Вздохнувших с облегчением, когда слухи об этом задании достигли их ушей.

Отношения Алкоя с Инитой пока окончательно не определились, но она уже не боялась показать ему свою слабость или высказать опасения о том, "что станут судачить" люди об их отношениях… Он, как-то нежно улыбаясь, успокаивал. Это вселяло надежду – надежду на то, что ещё один "росток" поднимется, чтобы когда-то, после цветения, принести плоды.

Как-то так сложилось, что у Абара будто бы совсем не осталось противников. Или они пока затаились до срока – то ли пытаясь разобраться, что им делать, то ли – придумывая, как? Но – общая тенденция развития общественного мнения шла от осторожных попыток поверить ко всё большей и массовой доверчивости. Странно было наблюдать подобное в обществе, пережившем, как минимум, три-четыре культа личности только за последнее столетие… Надо сказать, что невольно поддавался общему настроению и я. И, поддаваясь, начал понемногу сообщать Торри всё более и более оптимистичные прогнозы в отношении дальнейшего развития событий в Ункарии. Хотя – с точки зрения целей моей командировки их следовало бы называть пессимистичными… Торри пока молчал. Может, просто выжидал – как большинство ункарских политиков, а может – всего лишь не спешил высказывать своё негодование по поводу невыполнения мной "целей и задач" командировки. Пытаясь разрешить эту дилемму, я пробовал получить нужные сведения у Лидочки – но попытки эти совсем не увенчались успехом: с одной стороны, кроме воздыхательно-мечтательного произношения моего имени мне толком ничего добиться от неё так и не удалось, с другой… мне почему-то всё меньше и меньше хотелось беседовать с ней о делах. Чушь… Неужели она мне настолько небезразлична? О, женщины, женщины… Скольких вы вдохновили, но…

…Обсудить эту проблему я пробовал в кругу своих новых… приятелей. Хотел сказать "друзей" – но осёкся: друзьями я смогу их, пожалуй, назвать гораздо позже. Где-то ближе к отъезду. Пока же это были просто приятели – неглупые, приятные мужики, от которых почему-то не ждёшь каких-либо экзотических гадостей. Надо сказать, что мне относительно везло в жизни на подобную публику: как бы ни крутилась судьба, сколько бы гадостей ни сваливалось на меня – всегда находился рядом кто-то, кто – когда добрым словом, а когда и многозначительной или просто доброй улыбкой – в последний момент вытаскивал меня из этой ямы, в которую я уже готов был в отчаянии свалиться. "Никогда не отчаивайся" – ухмыляясь, вспоминал я тогда надпись на стене какого-то из восточных храмов. Фотография этой стены стояла на столе у моей матери, когда та была ещё жива. Потом, в неразберихе похорон, я так и не понял, куда она делась – но надпись эта запомнилась мне надолго. Может быть – на всю жизнь.

Приятели отнеслись к проблеме неоднозначно: Карой Де Лю – смуглый красивый парень, представляющий собой, казалось, помесь араба с европейцем, только уклончиво да многозначительно улыбнулся в ответ, когда однажды вечером, после рюмки коньяку и чашки кофе, я затронул эту тему.

– Брось, парень!- Хмыкнул Алозан.- Она вырвет тебе сердце, положит в миксер и нажмёт кнопку!- Но никто его особо не поддержал – все лишь заулыбались в ответ.

– Женщины – сложные существа…- Вздохнул, будто предугадывая или предчувствуя будущие события, громадный верзила Джакус, напоминавший мне своими повадками и габаритами инопланетянина Muzzy из знакомого с детства мультфильма.- Слишком часто они могут легко растоптать тот букет, который им готовятся преподнести…

– Ничего, я не злопамятный: отомщу и забуду.- Будто защищаясь от самой идеи, допускающей подобное со стороны Лидочки, ухмыльнулся я.

– Мстительность – черта более женская, чем мужская…- Задумчиво возразил Muzzy.- А мне сдаётся, парень, что ты – более мужик, чем баба…- Испытующе взглянув на меня, добавил он.

– Есть тут ещё и такая проблема…- Задумчиво глядя в потолок, протянул Алозан.- Дело в том, что женщина… всегда права.- Я только улыбнулся в ответ.- А если она неправа,- взглянув на меня и по-своему, видимо, оценив мою улыбку, заметил Алозан,- то тебе придётся извиниться и замолчать.- Я лишь обречённо развёл руками в ответ. Алозан, видя, что слова его не достигли цели, лишь обречённо махнул рукой: пропадай, мол – что с тебя взять.

– [Жениться – это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности][Аpтуp Шопенгауэp]…- Подал, наконец, голос и смуглянка Карой.- Если ты готов к этому, парень… Тогда не спрашивай у нас совета.

– А если не готов – то мы хором скажем тебе, куда идти.- Хохотнул Джакус.

– Знаешь… Ты… Привези её как-нибудь сюда.- Усмехнулся Карой.- У нас говорят так: Если твоя невеста нравится твоим друзьям – значит, тебе нужно срочно избавляться от ревности…

– А если не нравится – то от невесты…- Расхохотался Muzzy.- Ибо сие может означать лишь то, что ты ослеплён. И как долго будет продолжаться это ослепление – одному Богу ведомо.

– Есть, конечно, какая-то… исчезающе малая вероятность того, что это может продолжаться всю жизнь…- Нехорошо ухмыльнулся Алозан.- Но мне лично о таком слышать не доводилось. Так что – я предпочёл бы избавиться от ревности.

– Особенно, если б имел невесту…- Похлопал его по плечу верзила Джакус.- Но ты не горюй, старик…- Повернулся он вдруг ко мне.- Ты привези её как-нибудь… Приведи на пляж… Мы посмотрим… И выскажем тебе всё, что думаем по этому поводу. Ну, а решать…- Он вздохнул и лицо его стало вдруг каким-то обречённо-серьёзным, почти озабоченным,- решать тебе, парень, придётся самому. Ибо никто,- он сильно выделил последнее слово,- никто не сможет тебе в этом помочь.