— У тебя же будут фотографии. Отсканируй и…

— Нечего меня учить! — отрезал Егор и покачал головой. — Елки, ну и задачка! С одной стороны, это, конечно, мне вызов… но с другой стороны, что мне за это будет?

— А что ты хочешь? — поинтересовалась она, по рассеянности облокачиваясь на клавиатуру, отчего на экране появилось совершенно изумительное сочетание букв. Компьютер возмущенно пискнул и немедленно завис.

— Уйди отсюда! — свирепо сказал Михеев, отодвинул Киру в сторону и занял ее место. — Сотни раз говорил — нельзя женщин к технике подпускать!..

— Это и есть твое желание?

— Нет-нет, погоди… — он насмешливо скосил на нее один глаз. — Конечно, чертовски хочется воспользоваться ситуацией и порадовать свои низменные животные инстинкты, но — увы! — мама слишком хорошо меня воспитала. Так что если будет результат — ставишь мне четыре литра пива, идешь со мной в кино, когда мне вздумается, никогда больше не называешь меня „Гошей“ — тьфу! — и ежеутренне громко говоришь: „Егор, ты самый гениальный и сексуальный мужчина во Вселенной!“

— Идет. А если результата не будет?

— Ну-у… — Егор возвел глаза к потолку, — тогда два литра пива, а четвертый пункт можно опустить.

— Договорились, — Кира протянула ему ладонь, и Егор церемонно пожал ее, после чего занялся компьютером.

По окончании рабочего дня он проводил ее до остановки. По дороге к ним прицепилась большая облезлая дворняга и долго бежала рядом, не сводя с Киры слезящихся глаз и то и дело путаясь под ногами, пока Михеев не шуганул ее всерьез, подхватив с обочины дороги палку. Псина отскочила в сторону и смотрела им вслед, пока они не скрылись за поворотом. Торопливо, даже чересчур торопливо уходя от этих внимательных собачьих глаз, Кира отчаянно уговаривала себя не обращать внимания на всякие пустяки.

Егор задержался на переходе, пытливо вглядываясь ей в лицо. В его ярко-голубых глазах были вопрос и озадаченность, так и не покинувшая их с самого утра.

— Ты что-то стала какая-то задумчивая, я тебя прямо не узнаю. У тебя неприятности?

— Да нет, — отозвалась она, крутя в пальцах сорванный по дороге бледно-розовый цветок шиповника. — Все очень даже приятно.

— Да? Ну тогда прекращай задумываться. Женщинам нельзя думать. Они от этого теряют свою привлекательность и преждевременно стареют… Едешь плясать?

— Танцевать, — не без раздражения поправила его Кира. — Ты уже начал что-нибудь делать?

— Да, загнал фотки в память и уже озадачил нескольких корешей… Может и получится… Но фотки я пока подержу у себя — ладно?

— Сколько угодно.

Егор склонил голову набок, словно в таком ракурсе приятельница была ему более понятна.

— У тебя действительно ничего не случилось? Ты сегодня не только задумчивая. Ты какая-то слишком уравновешенная, руками ничего не показываешь…

— Не беспокойся, — Кира усмехнулась, — у меня все хорошо. Относись ко всему спокойней, рациональней, в конце концов. Как в том старом анекдоте: что нужно делать, если видишь маленького зеленого человечка?

— Переходить дорогу, — сказал Михеев и помахал ей узкой ладонью. — До завтра.

Глядя, как он перебегает на другую сторону улицы, Кира поджала губы, и веселье сразу же слетело с ее лица, словно убегая, Егор дернул за невидимую нить, которая удерживала это выражение, не давая открыться мрачной задумчивости и потерянности. Она вспомнила о промелькнувшем воскресении — блеклом, незаметном, которое они со Стасом провели в квартире наедине, бессмысленно уставившись в телевизор и полунамеками уговаривая друг друга пойти погулять. Причем каждый хотел, чтобы ушел другой. На сообщения и звонки Вики Кира не отвечала — отчего-то ей совершенно не хотелось видеть подругу. Когда же Минина позвонила на городской, Кира приказала Стасу сообщить, что ее нет дома. Брат удивленно приподнял брови, но просьбу выполнил. Кира ожидала, что Вика нагрянет в гости без приглашения, не церемонясь, но Вика так и не приехала, ограничившись звонками.

Знаешь, ты сильно изменилась…

Занимаешься самоконтролем?

Кира раздраженно отмахнулась от зудящих мыслей и вскочила в подъехавший „топик“. Ей хотелось поскорее попасть на занятия. Танцы отвлекали от всего, оживляли и не оставляли места для мыслей. На танцах просыпалась солнечная девочка и гнала тени от себя прочь.

Час ей пришлось просидеть в коридоре — занятия сдвинули на половину девятого, объявив в прошлый раз, но Кира совершенно забыла об этом. По счастью, в своей забывчивости она оказалась не одинока и провела время со знакомыми по курсу в безмятежной болтовне и отработке новой фигуры самбы, которая у нее никак не получалась. Иногда она поглядывала на лестничную площадку, но Сергей так и не появился.

Когда же он не появился и спустя полчаса после начала занятий, Кира встревожилась и, прихватив сотовый, вышла из зала, ловко лавируя среди танцующих пар и не менее ловко увернувшись от Оксаны и Ромы, которые вращались в венском вальсе на угрожающей скорости, распугивая остальных. Сев на край стола, она вызвала номер Сергея. Тот ответил не сразу, и голос его был хриплым и раздраженным.

— Что случилось, почему тебя до сих пор нет?

— Ты разве не получила мое сообщение? — удивился Сергей. — Я еще два часа назад тебе отправил.

— Я ничего не получала.

— Вот черт! Ну, значит это ваш Киевстар глючит!

— Нет, дорогой, это глючит ваш ЮЭМСИ! Ты где?

— Дома. Солнце, я сегодня не приду, простудился, голова раскалывается — хочу отлежаться. Жаль, что ты сегодня напрасно прокатилась.

— Да ладно, — огорченно сказала Кира. — Мне приехать?

— Да нет, не нужно. Спать собираюсь. Простуда-то пустяковая, просто очень мерзкая. Еще заразишься…

— Как тебя угораздило?!

— Так, короче, весь день новые вентиляторы демонстрировал! — с простуженным весельем отозвался Мельников. — Ладно, давай, не трать деньги. Я завтра позвоню. Пока, солнышко, целую!

— Аналогично! — буркнула Кира, не разделяя его веселья, и опустила руку с телефоном. Не мог что ли Сережка выбрать другой вечер, чтобы заболеть?!

Ай-яй-яй, Кира, как не стыдно так думать, да еще и о человеке, который тебя любит и имел глупость сделать тебе предложение руки, сердца и всего остального!

Она сердито передернула плечами. И что теперь — ехать домой?! Домой не хотелось. Дома либо Стас, у которого еще с воскресного утра отвратительное настроение, либо тени, на которые обязательно потянет посмотреть.

Кира испуганно подумала, что уже рассуждает об этом необъяснимом явлении, как о чем-то обыденном.

Но только не о темных тенях.

Особенно о той, которая пыталась заключить ее в объятия. Так похожей на деда…

Нет, это мне померещилось, померещилось…

Она решительно повернулась и вошла обратно в зал. Одна — так одна. Ничего страшного, уже проходили.

Кира продержалась почти час, но потом все же засобиралась домой. Началось повторение, кружащиеся по залу пары мешали отрабатывать фигуры самостоятельно, к тому же сегодня была европейская программа, которая в одиночку получалась плохо.

Она неторопливо спустилась в холл, критически оглядела себя в большое зеркало и уже направилась было к дверям, но притормозила с задумчивым видом и повернула налево — туда, где возле гардероба, в котором уже очень давно не висела ничья одежда, были две скромные дверки, ведущие в туалеты. Кира толкнула дверь с полустершимся изображением человечка в платье, скользнула взглядом по зеркалу над раковиной, по трем кабинкам с приветливо приоткрытыми дверями и прошла в одну из них, старательно обходя лужицы воды на полу, сочившейся из трубы над раковиной. Защелкивая щеколду, для чего перекошенную дверцу пришлось чуть приподнять, она услышала, как открылась и закрылась дверь, потом негромко зажурчала вода из отвернутого крана.

Когда Кира вышла, в небольшом узком помещении по-прежнему никого не было и все так же были распахнуты дверки других кабинок. Из крана весело капала вода. Громко стуча каблуками, Кира подошла к раковине, вымыла руки, открыла сумочку, достала из нее расческу, и в этот момент кто-то схватил ее сзади, развернул и с силой ударил о кафельную стену, почти сразу же зажав рот и не дав вырваться испуганно-болезненному воплю. Расческа вылетела из ее пальцев и жалобно стукнула о пол.