— Ты права, — задумчиво сказала Вика, выслушав краткий отчет подруги, — это действительно странновато. Вот точно такой, — она цапнула с кровати бледно-зеленый бельевой гарнитур, — я видела за двести гривен. Для меня это, например, дорого. А уж для бабули твоей и подавно должно быть… Может, у нее были акции золотых приисков или, на худой конец, пара ларьков? Слушай, может, презентуешь? Он как на меня сшит…

— Обойдешься! — Кира выдернула хрустнувший пакет из ее неохотно разжавшихся пальцев и бросила на кровать, а вместо него подхватила другой. — Можешь взять этот, если хочешь. Терпеть не могу розовый цвет!

— Ой, какая прелесть! — воскликнула Вика, вскрывая упаковку. — Сейчас примерю…

— Дома примеришь — скоро Стас вернется. Не стоит травмировать детскую психику голым костистым чудовищем из кошмарного сна Стивена Кинга. Помогай давай — думаешь, я тебе за просто так белье подарила?!

Вика, обиженно надув губы, принялась заниматься делом, то и дело вставляя едкие замечания по поводу составляющих гардероба подруги.

Пока они разбирали вещи, Кира кратко, но довольно красочно, то и дело помогая себе свободной рукой, изложила Вике все, что произошло за эти два дня, присовокупив и свои, и Стасовы измышления. Вика выслушала внимательно, немного подумала и посоветовала поменьше обращать внимания на всякие глупости.

— У тебя сейчас главная забота с работой разобраться, а уж потом вникать в темные тайны прошлого. Да и вообще, глупая, тебе бы радоваться, а не подсчитывать сколько раз и как посмотрел на тебя кто-то из соседей. Как говорит наш терапевт — мне бы ваши анализы! Будто не знаешь, как сложно заиметь собственную квартиру. У меня однокомнатная, мечтающая о ремонте, — и то счастье! Полгода пролетит — не заметишь!.. А это что такое? — Вика постучала пальцем по одной из небольших коробок.

— Пластилин и глина. Будет время — придумаю пару новых моделей.

— Все-таки рассчитываешь открыться заново? — Вика слегка неодобрительно приподняла брови. — Если тебя тогда задавили арендной платой, почему ты думаешь, что этого снова не произойдет?

— Хотя бы потому, что тогда этому активно содействовал кретин, за которого я имела глупость чуть не выйти замуж! — буркнула Кира, расстегивая большую сумку. — Помоги-ка.

Вдвоем они оттащили музыкальный центр в гостиную. Кира включила его, с радостью убедилась, что сможет слушать музыку, не отключая при этом холодильник или не стоя в прихожей с шестом наготове. Вика тем временем с любопытством оглядывалась, бродя из столовой в гостиную и обратно. Открыла крышку фортепиано, немного постучала по клавишам, вызвав у Киры болезненные мимические подергивания, закрыла и обернулась.

— А можно по шкафам полазить? Обожаю это дело!

— Да пожалуйста, — Кира пожала плечами, — только там ничего такого нет. А если и найдешь что-нибудь такое, не вздумай прятать в декольте.

— Да у меня в декольте и без того тесно, — горделиво заметила Вика, подходя к шкафу. Выдвинула один ящик, хмыкнула, выдвинула другой, закрыла и потянула на себя створки.

— Ничего себе, какая древность! — воскликнула она, разглядывая покоящийся в ветхой коробке „Витязь“. — У нас такой пылесос умер, когда я еще в классе четвертом училась — да ты ж его помнишь! Мы на его трубах устраивали рыцарские поединки.

— Да, это действительно было в очень далекие времена, — рассеянно пробормотала Кира, возясь с компакт-дисками. Вика метнула на нее сердитый взгляд, потом наклонилась.

— Хоть работает? Тяжелый, наверное… — она потянулась и, обхватив пылесос за ручку, попыталась его приподнять. Пылесос слегка вылез из коробки, но почти сразу же раздался звон, грохот, и верхняя часть с обмотанным вокруг ручки проводом осталась у Вики в пальцах. В воздух взлетело облачко пыли. Кира испуганно вздрогнула и, уронив диск, обернулась.

— По-моему, он сломался, — Вика виновато глянула на подругу. — Извини.

— По-моему, он просто был не закрыт, — Кира одним прыжком оказалась на ногах и подошла к шкафу. — Лучше поставь на место и вообще не трогай больше ничего своими бездумными руками!

— Тут что-то лежит, — деловито сообщила Вика, нагибаясь над коробкой и продолжая держать часть пылесоса. Потянулась вниз, чихнула и извлекла пухлый черный пакет. — Вряд ли это впылесосили. Еще один тайничок твоей загадочной бабушки. Может там тоже денежки?

— Дай! — быстро сказала Кира и выхватила у нее пакет. Вика насмешливо фыркнула, потом шутливо подняла руки и пошевелила пальцами. Кира опустилась на пол, разворачивая сверток, в котором явно что-то было. Вика пристроилась рядом, с любопытством наблюдая за ее манипуляциями.

— Может, баксы на сей раз? — предположила она, увлеченно блестя глазами, но когда Кира вытряхнула содержимое пакета на ковер, разочарованно скривила губы. — Тю!

В пакете оказались не деньги, а самые обычные полароидные фотографии — несколько десятков фотографий, раскинувшихся сейчас на паласе ярким глянцевитым ворохом. Лица, лица, лица… мужчины, женщины, дети, смеющиеся, хмурящиеся, задумчивые, с приоткрытыми в разговоре ртами. Часть фотографий были не полароидными, а обычными, и некоторые из них довольно старыми и сильно выцветшими.

— Семейный архив? — спросила Вика без особого интереса, перебирая фотографии. Кира слегка недоуменно покачала головой.

— Никого из них не знаю. Может, бабкины знакомые. Или коллеги… клиенты… уж не знаю, где там она работала… Да, наверное, и то, и другое.

— Ну, тогда, значит, твоя покойная бабушка была очень и очень общительным человеком, — Вика изящно скрестила обтянутые черными брюками ноги. — Их тут штук сто, не меньше… Странно, они все одиночные, нигде не снято хотя бы двое людей. И только лица… будто… Слушай, а может это архив какого-нибудь отдела кадров?

— Тогда при чем тут дети? — Кира провела ладонью по фотографиям, раздвигая и внимательно их разглядывая. Она уже заметила, что ни одно лицо не повторялось — все люди были разными, словно это и впрямь был некий архив, подобранный не по художественным качествам, а с чисто информативной целью — лица были сняты крупным планом, кроме того, исключительно в профиль. Небрежно поворошив глянцевитые прямоугольники, она убедилась, что здесь нет ни одного лица, снятого в фас. И ни одного старика — самому старшему из запечатленных на фотографии людей на вид не больше пятидесяти пяти. Кира перевернула снимок. На обороте крупным, с наклоном влево почерком было написано.

Кира недоуменно моргнула. Ну, с первыми-то строчками относительно понятно — такой-то из Волгограда. Или направленный в Волгоград. Или еще что-нибудь в этом духе. Цифры в третьей строчке скорее всего дата — какой-то временной срок. А что такое С — 3 ч.? И П.? Поехал? Приехал? Профессор?

— Я ж говорю — архив, — пробормотала Вика, разглядывавшая оборот другой фотографии. — Разуваева Яна Сергеевна. Николаев. Эс-два-че. Дата какая-то… Забавно… Кир, тут все снимки так подписаны. Слушай, где твоя бабка работала?

— Пока не знаю, — Кира бросила фотографию на пол и взяла другую, на которой был запечатлен профиль мрачного мужчины с тонкими злыми губами. Перевернула ее.

Кира удивленно хмыкнула. Вот и понимай, как хочешь. Разве что кроме последнего сокращения, к которому очень напрашивалось давно привычное „оплачено“. Только что оплачено, кем и за что? Может, это действительно какой-нибудь бабкин клиент? Только для чего было его фотографировать? У Веры Леонидовны была плохая память на лица? Или это для коллекции?

Из любопытства она взяла одну из детских фотографий, с которой куда-то перед собой смотрел смеющийся белобрысый мальчишка лет восьми. Как и прочие, лицо его было Кире совершенно незнакомо. На обороте снимка — все те же загадочные цифры и сокращения. А вот первые строчки вносили определенную ясность.