Перед уходом Кира забежала в туалет и, тщательно проверив запертую дверь, вытащила из сумочки сотовый Михеева, выдернула из него сим-карту, аккумулятор и свалила разобранный телефон обратно в сумочку. Может, и глупо было посылать сообщения родителям Егора, но, по крайней мере, возможно, что это отведет внимание от ее персоны. Не хватало ей еше одного визита Дашкевича, который и без того ходит вокруг, как лиса возле курятника, и каждый раз, как только понимает, что замечен, делает вид, что оказался рядом совершенно случайно и встречей беспредельно удивлен!

Иван Анатольевич все еще сидел в своем кабинете вместе с предполагаемым заказчиком. Дверь была приоткрыта, и проходя мимо, Кира глянула в щель и, поймав взгляд дяди, помахала ему. Тот сделал ей знак не уходить, извинился перед собеседником, встал и пошел к двери. Кира рассеянно отметила, что отчаянно потеющий мужчина, сидевший к ней боком, тотчас же уставился в окно, словно до чрезвычайности захваченный пейзажем, хотя вид из окна открывался такой, что от него напротив хотелось поскорее отвернуться.

— Ты к Стасу все-таки зайди, Кир, нехорошо так то… — сказал дядя, останавливаясь на пороге. — Зайдешь?

— Конечно зайду. Ты меня пристыдил, — Кира обмахнулась сумочкой, после чего через нижнюю губу подула себе в декольте. — Ну и жарень сегодня! Вот сейчас съезжу, поужинаю, кое-что сделаю — и сразу поеду.

— По темноте только ездить не вздумай! — предупредил он.

— Э, да чего там, я такси возьму, если что.

— Тебе деньги нужны? — заботливо осведомился Иван Анатольевич.

— Деньги мне нужны всегда. Но пока они у меня есть. Во всяком случае, что-то слегка на них похожее… Пока, дядь Вань!

Покинув территорию завода, Кира, по дороге на остановку прошла мимо маленького пустыря, где жгли мусор, и легким взмахом руки отправила в пощелкивающее пламя сим-карту. На остановке, оглядевшись, уронила в урну аккумулятор, а останки телефона, выскочив из топика, рассовала по урнам уже на рыночной площади. Вот и все. Ни Егора, ни его телефона. Если б и воспоминания можно было так же просто распихать по урнам!

От рынка до дома Кира шла пешком. Асфальт был почти сплошь покрыт желто-зеленым ковром опавших цветов акации, из палисадников выглядывали последние отцветающие тигровые лилии, а в одном, тщательно огороженном, уже красовались ярким благородно-красным длинные соцветия гладиолусов. На соснах зеленели тугие шишки. Впереди и позади гомонили развеселые компании, направляющиеся на море, и Кире тоже захотелось пробежаться до пляжа и поплавать. Вода хоть и не слишком чистая, все же относительно прохладна, и находиться в море сейчас гораздо приятней, чем на раскаленной суше в душном воздухе. Почему, собственно, она так давно не была на море? Надо будет сходить… завтра. Да, она сходит на море завтра. Вот ей же ей, сходит! Хотя в это время возле берега полно медуз — бр-р!

Вскоре Кира углядела впереди знакомую хрупкую фигурку, с усилием тащившую сетку с воистину гигантским полосатым арбузом, в несколько быстрых шагов догнала ее, поздоровалась и ловко перехватила одну ручку сетки прежде, чем владелица арбуза успела запротестовать, а еще через пару шагов и вовсе ее отняла.

— Софья Семеновна, почему вы не поехали на троллейбусе? И зачем вам такой огромный? Его проще катить, а не нести.

— Троллейбуса пока дождешься! — задыхаясь, отозвалась старушка. — Да и транспорт ведь с сегодняшнего дня подорожал. „Топики“ целых полтора рубля теперь — ужас! Так что я лучше… а сегодня сын должен зайти с внуками — они арбузы-то знаешь как любят. Спасибо, Кирочка. Но может мне одну ручку… надорвешься!

— Ох, надорву-усь! — проскрипела Кира, увернулась и поволокла арбуз дальше. Подъезд был уже совсем рядом, и походя она отметила, что среди обычного дворового контингента Вадима нет и сегодня. Под сердцем у нее больно кольнуло — острие из причудливого сплава тревоги и ревности. Небось развлекается с кем-нибудь. Ну и пошел он! А вдруг с ним все-таки что-то случилось?! На Киру внезапно накатила глухая тоска, и остаток пути до подъезда она прошла, глубоко погруженная в свои мысли.

В подъезде стоял рев — Антонина Павловна, вывезя на порог квартиры древний пузатый пылесос, деловито пылесосила цементную лестничную площадку. Кира, мысленно пожав плечами, втащила арбузного монстра на второй этаж, подкатила к нужной двери и сбежала вниз, отмахнувшись от изъявлений благодарности, в которых ей сейчас чудилась неискренность.

Захлопнув за собой дверь квартиры, Кира вздохнула, сбросила босоножки и босиком прошлепала в ванную, на ходу сдирая с себя одежду. Минут десять проплескалась под прохладным душем, с наслаждением смывая с себя пыльный будний день, надела длинную майку и прошла на кухню. Влажные волосы приятно-прохладно шлепали ее по плечам и спине.

Из-за жары есть совершенно не хотелось, хотя ела она давно и, как обычно, всего лишь клубничный легкий йогурт. Интересно, как же все-таки Вадим в свое время догадался про эти йогурты? Кира налила себе большой стакан холодного фруктового сока, выложила на тарелку большой помидор, палочку соленого сулугуни и немного фаршированных оливок. Подумав, добавила туда две мороженные крабовые палочки и отнесла все в гостиную. Поставила на журнальный столик, потом прошла по квартире, открывая все окна, но тщательно задергивая при этом шторы. Окно в гостиной она оставила закрытым, после чего захлопнула дверь и зажгла свечи. Села прямо на пол, переставила тарелку и рассеянно принялась жевать, глядя на стены. Свисающие лоскуты обоев она давно ободрала, и теперь стены повсюду темнели бурыми проплешинами.

Вскоре стены ожили — пришел в действие привычный ритуал, засуетились серые тени. Спустя пять минут пришли и черные — чуть больше десятка, и выстроились вдоль стен, уперев ладони в несуществующее стекло и глядя на нее. Большинство из них были ей давно знакомы, но ни деда, ни Вики, ни Егора сегодня среди них не было. Зато пришли другие старые знакомцы. Впервые Кира увидела их три дня назад и не особо удивилась их появлению — больше удивилась тому, что раньше не поняла, куда на самом деле подевалась забавная бомжовская компания. Вот тут Стас, конечно, сильно рисковал, приводя их в квартиру — интересно, как он ухитрился сделать это так, что никто из соседей не заметил? Скольких же он успел пригласить в это проклятое место, пока Кира раскатывала с Сергеем или мирно спала в своей постели? Неудивительно, что он так стремился каждый раз вернуться домой до наступления ночи, неудивительно, что Вика ему так мешала своим существованием — братишка разрывался надвое. Наверное, он действительно любил ее — слегка… Мысли выскакивали, как сухие горошины из жмени, щелкали, подпрыгивая, раскатывались в сознании в разные стороны и исчезали.

— Привет! — сказала она, доедая помидор. Тени закивали. Некоторые принялись неспешно разгуливать туда-сюда, старательно обходя разлегшихся в углах псов-стражей, но большинство столпились на длинной стене гостиной — самой открытой для обзора и принялись внимательно слушать.

Кира не рассказывала им ничего особенного — только то, что сегодня видела на улице, что происходит в городе, какая погода и так далее. Когда она сделала это в первый раз, ей это казалось совершенно нелепым, но теперь уже всякое чувство нелепости и неловкости исчезло — ведь они слушали так внимательно и жадно, то и дело пытаясь жестами выразить свое отношение к тому или иному — странные существа, невероятным образом запертые в стенах обычной квартиры старого сталинского дома, и сейчас она была единственным, что хоть как-то связывало их с покинутым миром. Если б только она смогла их выпустить! Но как — сжечь квартиру, взорвать дом? Нужно точно знать, что это поможет, иначе — кто знает, вдруг она сделает только хуже? Поэтому пока Кира только и делала, что вела эти странные односторонние диалоги, да играла на рояле, и музыку тени тоже слушали очень внимательно. Иногда некоторые из них даже танцевали — странные плоские танцы, отчего-то время от времени нагонявшие на Киру непонятный страх. Она смотрела на черные профили на стенах и удивлялась тому, что теперь видит не просто тени, а практически живые человеческие лица, и чтоб узнать какую-то из теней, уже виденную раньше, ей уже не нужно было сверяться с фотографиями, которые она давно выучила наизусть.