– У вас в офисе есть эксперт по отпечаткам?

– Нет, сэр. В графстве таких размеров, как наше, мы не можем себе этого позволить. Я кое-что в этом понимаю, и моим помощникам приходилось работать с отпечатками, но я не сказал бы, что у нас есть эксперт.

– Кто снимал эти неизвестные отпечатки?

– Некоторые сняли мы, но мы вызвали специалиста из города. Он приехал и сделал основную работу.

– Теперь вернемся к неопознанным отпечаткам.

– Ваша честь, – вмешался окружной прокурор. – Мне кажется, что перекрестный допрос ведется неправильно. Он уводит дело в сторону.

– Шериф заявил, что тщательно осмотрел машину, и я хочу выяснить, как он это сделал и что обнаружил. Допрос ведется правильно.

– Возражение отклоняется.

– Я хотел бы установить кое-что насчет отпечатков, которые не были сразу опознаны. Были ли там отпечатки, которые показались вам свежими, шериф?

– Да, один отпечаток на левой дверной ручке, кажется, был оставлен недавно.

– Неопознанный отпечаток?

– Да.

– Вы посыпали его порошком, чтобы он стал виден?

– Да, сэр.

– И сфотографировали?

– Да, сэр.

– У вас есть фото этого отпечатка?

– Да, сэр.

– Давайте взглянем.

– Ваша честь, – сказал Хейл, – это явно неправильный допрос. Если мистер Мейсон хочет сделать шерифа свидетелем от своей стороны, пусть делает. Но я возражаю, чтобы он вел таким образом перекрестный допрос.

– Я думаю, все правильно, – сказал судья Норвуд, явно заинтересовавшись. – Этот отпечаток может оказаться чрезвычайно важным. Суд хотел бы взглянуть на него.

Шериф опустил руку во внутренний карман и достал конверт. Он вытащил оттуда фотографию и передал ее Перри Мейсону.

– Да, это интересно. Отпечаток выглядит весьма отчетливым.

– Мне кажется, что он необычно отчетлив, – сказал шериф, – возможно, потому, что этот большой палец был сильно прижат к металлу дверцы.

Мейсон заявил:

– Ваша честь, я хотел бы занести это как вещественное доказательство защиты номер один.

– Не возражаю, – устало откликнулся Хейл. – Единственной причиной моего отвода было то, что я не хотел тратить время на посторонние вопросы. Это не отпечаток пальца обвиняемой или ее дочери Карлотты. Мы не знаем, чей он. И это не слишком нас заботит.

Мейсон продолжал:

– Далее, шериф, вы заявили, что осколок стекла проколол колесо.

– Да, сэр.

– Почему вы так думаете?

– Ну, такова здравая логика.

– Но вы не специалист по шинам, не так ли?

– Я вожу машину, и у меня было столько проколов, что я стал почти что экспертом.

Мейсон подождал, пока утихнет смех в зале, и спросил:

– Вы никогда сами не чинили шины?

– Нет, сэр. Точно, нет.

– И когда у вас случается прокол, вы обычно поднимаете автомобиль домкратом, ставите запасное колесо, а проколотое сдаете в мастерскую?

– Да, сэр.

– Так почему же вы считаете себя достаточно хорошим специалистом, чтобы определять причину прокола шины на этом переднем колесе?

– Я не мог никому этого перепоручить. Шину сняли в моем присутствии. Мы увидели порез в камере, я провел рукой по внутренней стороне покрышки, чтобы выяснить, чем вызван порез. Я обрезал себе руку об этот осколок, который торчал острием внутрь покрышки. Я сделал отверстие в покрышке и удалил осколок.

– Вы сделали отверстие в покрышке?

– Да, для того, чтобы достать осколок таким, как он есть.

– Осколок стекла, – сказал Мейсон, – длиной около полутора дюймов, с очень острым концом?

– Да, сэр. Он впился прямо в рисунок покрышки.

– А вы пробовали установить по следу, какое расстояние автомобиль проехал на спущенной шине?

– Да, сэр. Шина была спущена почти с того момента, как машина двинулась от коттеджа Кашинга. Хочу сообщить также, что около коттеджа был один автомобильный след. След машины, отъехавшей после появления инея на почве. По следу видно, что уже через несколько футов колесо начало спускать. На машине проехали около сотни ярдов, а потом бросили.

– Спасибо. У меня все.

– Еще вопросы? – спросил судья Норвуд.

– Вопросов нет, – отозвался Дарвин Хейл, потом, явно по заранее заготовленному плану, встал и произнес: – Ваша честь, на этом рассмотрение дела завершается. Мы просим передать обвиняемую в Верховный суд для вынесения приговора.

Судья Норвуд кивнул:

– Думаю, всем ясно, что совершено преступление и есть достаточно улик, указывающих на вероятность того, что обвиняемая…

– Одну минуту, ваша честь, – вмешался Мейсон. – Вы не собираетесь дать мне возможность представить свои доказательства?

Судья Норвуд выглядел удивленным.

– Вы что, хотите вызвать обвиняемую для дачи свидетельских показаний?

– Я этого не говорил. Я сказал, что хочу представить доказательства.

– Хорошо, – сказал судья Норвуд. – Прошу меня извинить. Я не хотел лишать обвиняемую каких-либо прав. Я просто исходил из того, что с учетом хода рассмотрения дела… В общем, в этом графстве не бывает больших споров на предварительном расследовании, тем более при столь веских уликах… Во всяком случае, не буду высказываться заранее, мистер Мейсон. Давайте выдвигайте доводы защиты.

– Прекрасно. Моим первым свидетелем будет мисс Мэрион Китс. Она присутствует в зале?

В задних рядах произошло какое-то движение, и Мэрион Китс, поднявшись, прошла решительным шагом на свидетельское место.

По тому, что ни окружной прокурор, ни Крестон Ивс даже головы не подняли, Мейсон понял, что она уже имела дело с окружным прокурором и со специальным обвинителем.

Он терпеливо подождал, пока свидетельницу приведут к присяге, затем сказал:

– Ваша честь, этот свидетель не является непредвзятым. Быть может, мне придется задавать наводящие вопросы.

– Откуда нам это может быть известно? – спросил Хейл.

– А вы взгляните на нее, – улыбнулся Мейсон.

– Начинайте задавать ваши вопросы, – попросил судья Норвуд.

– Ваше имя Мэрион Китс?

– Да.

– Мисс или миссис?

– Я… я была замужем.

– Китс – фамилия вашего бывшего мужа?

– Да.

– Вас обычно зовут миссис Китс или мисс Китс?

– Обычно ко мне обращаются мисс Мэрион Китс. Думаю, я имею право брать любое имя, какое захочу.

– Безусловно. Я только задал вопрос.

– А я ответила.

– Вы были знакомы с Артуром Кашингом при его жизни?

– Да.

– Вы случайно не катались с ним на лыжах?

– Каталась.

– Вы были в Медвежьей долине в ночь со второго на третье?

– Я была здесь утром третьего числа, – ответила она с выражением злости.

– И, как я думаю, вы были также на похоронах Артура Кашинга?

– Возражаю. Не имеет значения и отношения к делу, – заявил Крестон Ивс.

– Возражение принято.

– Вы несколько раз катались с Артуром Кашингом на лыжах?

– Да.

– Как давно вы были с ним знакомы?

– Около шести месяцев.

Вдруг без всякого предупреждения Мейсон вскочил со своего стула, сделал два шага к свидетельнице, уставил ей в лицо свой указательный палец и приказал:

– А ну-ка, крикните!

У свидетельницы перехватило дыхание, от неожиданности и удивления она издала короткое восклицание.

Дарвин Хейл и Крестон Ивс вскочили, говоря что-то одновременно.

– Порядок! – громко призвал судья Норвуд. – Порядок в зале суда. По очереди, джентльмены. Что у вас, мистер Хейл?

– Не имеет значения и отношения к делу, – выпалил Хейл. – Он пытается сбить с толку и запугать своего собственного свидетеля.

Крестон вмешался холодным, академическим тоном:

– Если объект данного опроса хочет устроить ловушку своему же свидетелю, ваша честь, то это неправильный опрос. Если он рассчитывает опознать кого-то по крику, что является делом безнадежным, то эксперимент должен проводиться в условиях, сходных с теми, какие были тогда.

– Давайте послушаем ваш крик! – повторил Мейсон.

Свидетельница обнажила зубы и, прежде чем ее могли остановить, издала резкий, нечленораздельный крик ярости и ненависти, животный крик, в котором не было и нотки ужаса, а только злость.