Мейсон еще раз осмотрел спальню. Пара теннисных туфель, зачехленная ракетка и три теннисных мяча находились рядом с дверцей шкафа. Ракетка была прислонена к стене. Мячи лежали на теннисных туфлях.

Внимание Мейсона привлекли крупинки чего-то белого. Он нагнулся, чтобы получше их рассмотреть. Казалось, что это пепел сигары.

При входе в спальню кто-то обронил сигарету, выкуренную на одну треть. Она постепенно сгорела, оставив длинную полосу пепла, и прожгла дырку в полу.

Мейсон на цыпочках вышел из спальни, заглянул в кухню и столовую, открытая дверь из которой вела еще в одну спальню, где также имелась ванная комната. Этой спальней явно не пользовались. У нее был нежилой вид, а на белом покрывале на кровати лежал толстый слой пыли.

Мейсон вернулся в гостиную.

Делла Стрит бросила на него быстрый взгляд, затем многозначительно показала глазами на Марлин Марлоу.

Наследница сидела, сложив на коленях руки в перчатках. На фоне белизны ее щек ярко выделялись следы оранжевых румян.

– Марлин, вы сказали мне правду? – тихо спросил Мейсон.

– Да.

– Всю правду?

– Да.

– Роза Килинг хотела пойти поиграть в теннис?

– Да.

– Она любила играть в теннис?

– Да.

– Это слишком большая квартира для одной женщины.

– С ней долгое время жила подруга и съехала только недели две назад. Они делили между собой квартирную плату.

– Но квартира все равно большая.

– У Розы был заключен договор аренды, причем уже давно. Это долгосрочная аренда. Она платила совсем немного и могла приглашать любую женщину жить у себя, причем обычно брала с нее всю сумму оплаты. Я знала об этом.

– Она снимала квартиру меблированной?

– Да.

– Она дала вам ключ от входной двери?

– Да.

– Вы воспользовались им?

– Нет, я нашла дверь открытой.

– Где ключ?

– Боже, не знаю! – воскликнула Марлин. – Я… я думаю, что положила его здесь на какой-то столик.

Делла Стрит показала пальцем на небольшой столик, на котором было разбросано несколько журналов и пластинок, а также стояло радио.

Ключ поблескивал рядом с радио.

Мейсон осторожно взял его, затем подул на столик, чтобы на нем невзначай не осталось никакого, практически не заметного для глаза слоя пыли с отпечатками ключа, и опустил ключ в карман жилетки.

Наследница с восхищением следила за ним.

– Марлин, если я подставлю свою шею, чтобы помочь вам, вы станете играть вместе со мной? – спросил Мейсон.

– Что вы имеете в виду?

– Вы выступите в защиту меня и Деллы, если мы вам поможем?

– Конечно. Я сделаю все, что нужно. Но почему?

– Для вас здесь очень многое поставлено на карту, – тихим добрым голосом заговорил Мейсон. – Полученное вами утром письмо для вас убийственно. Никто не поверит, что после того, как Роза Килинг написала вам подобное, она вела себя так, как вы описали.

– Но что я могу поделать, мистер Мейсон? Я сказала вам всю правду.

– Я тоже так думаю, но дело в том, что больше никто вам не поверит. Никакой суд присяжных. Полиция решит, что вы получили это письмо, отправились к Розе Килинг и обнаружили, что она собирает вещи. Она оказалась непреклонной и не собиралась отказываться от своих планов. Вы прекрасно понимали, что, если Роза не сделает никаких новых заявлений, вы сможете использовать ее показания во время первоначального слушания дела о завещании, а если она изменит их, вы лишитесь наследства. Вы оказались в сложной ситуации, а тут Роза заканчивает упаковывать вещи. Она намеревается уехать. Вы не могли позволить ей это сделать. Вы убили ее, а потом достали теннисные принадлежности. Вы знали, где она их хранит.

– Мистер Мейсон, это полный абсурд! Я никогда бы не сделала ничего подобного!

– Я не говорю о том, что бы вы сделали или не сделали. Я просто объясняю вам, к каким выводам придет полиция. Более того, как только содержание письма станет достоянием общественности, ваши шансы на наследство, полученное от Эндикотта, сведутся к нулю.

– Я понимаю.

– Даже если теперь Роза Килинг не может изменить свои показания, письмо восстановит всех против вас.

– Я знаю.

– Отпечатки ваших пальцев остались на телефонной трубке. Там явно есть и отпечатки убийцы, потому что наверняка именно он снял ее, когда звонил я, и положил рядом с аппаратом, чтобы звонки прекратились.

Марлин кивнула.

– Бывают случаи, – продолжал Мейсон, – когда адвокат перестает действовать в рамках дозволенного правовыми нормами, а руководствуется своей интуицией. Здесь есть свидетельства, которые показывают, что за час между вашим первым и повторным появлением здесь, в этой квартире, побывал кто-то еще, но я не смогу это доказать в суде.

– А мне можете сказать, какие у вас аргументы?

– Лучше вам этого не знать.

Потом Мейсон повернулся к Делле Стрит:

– Ты не упадешь в обморок, Делла?

Она покачала головой.

– Хочу, чтобы ты кое на что взглянула.

Делла последовала за Мейсоном по коридору и отшатнулась от двери в спальню.

– Ни к чему не прикасайся, – предупредил Мейсон. – Встань здесь. Осмотрись. Ничего не упускай. Мне кажется, что белые крупинки у кровати – пепел от сигары. А вон там уже сигарета прожгла два дюйма в твердом деревянном полу. Обрати внимание на почти упакованные чемоданы и сложенные вещи на комоде.

– Она собиралась уезжать, – заметила Делла Стрит.

– И принимала ванну, – добавил адвокат. – Видишь – на кровати приготовлено нижнее белье?

Делла Стрит кивнула.

– Она бы никогда не стала принимать ванну перед тем, как играть в теннис, – сказал Мейсон. – Очевидно, ее убили, когда она выходила из ванной комнаты.

Делла Стрит очень внимательно осмотрела спальню и сделала вывод:

– На кровати приготовлена одежда, в которой она явно собиралась уезжать, а не играть в теннис. Куда-то она направлялась. Или она наврала Марлин о теннисе, или Марлин врет нам.

– Мне кажется, Марлин говорит правду, но я не могу понять, зачем Розе Килинг было принимать горячую ванну перед тем, как идти играть в теннис?

– Мы можем здесь все проверить? Открыть ящики, например? – спросила Делла.

Адвокат покачал головой.

– Мы и так далеко зашли. Мы не имеем права ни до чего дотрагиваться, даже до ручек ящиков. Пора возвращаться к Марлин. Посмотрим, что она там делает.

Мейсон приложил палец к губам, призывая Деллу соблюдать тишину, и на цыпочках пошел по коридору. Удивленная Делла Стрит последовала за ним.

Марлин Марлоу с сосредоточенным видом сидела за маленьким столиком, на котором стоял телефон. Ее губы вытянулись в узкую полоску, и она усердно вытирала телефонную трубку носовым платком.

– Чем вы занимаетесь, Марлин? – спросил Мейсон.

Девушка резко дернулась, потому что ее застали врасплох, бросила трубку на место, затем поняла, что ее все равно поймали, демонстративно подняла трубку и снова начала вытирать.

– Удаляю свои отпечатки, – ответила она на вопрос адвоката.

– Не исключено, что вы удаляете и отпечатки пальцев убийцы, – заметил Мейсон.

– Возможно.

– А что с письмом? – спросил Мейсон.

– Оно все еще в моей сумочке.

– Вам не следовало вытирать трубку, – сказал Мейсон.

– Я не собираюсь быть связанной с убийством. Я не могу себе такого позволить!

– Хорошо, Марлин, – устало сказал Мейсон. – Это один из тех случаев, когда я подставляю свою шею ради клиента. Наверное, мне не стоило бы так поступать. Я прекрасно знаю, что пожалею об этом еще до завершения дела, но, когда случается подобное, ничего не могу с собой поделать. Обстоятельства сложились таким образом, что вас подставили и вам не позавидуешь.

– Что вы планируете?

– Мы все уходим. Оставим дверь незапертой. Вы сядете в машину и отправитесь домой. Мы с Деллой Стрит вернемся, как только вы уедете. Мы найдем дверь слегка приоткрытой, решим зайти и обнаружим все так, как вы видите сейчас. Затем мы позвоним в полицию.