Она опустила глаза:

– Про эту машину мистер Финчли не знал.

– Послушайте, дорогая моя. Сейчас мне надо срочно возвращаться к себе в контору. У меня нет времени на разговоры с вами. Но через час извольте сами туда явиться, потому что я должен знать все.

– А что «все»?

– Не знаю… И поэтому хочу разобраться. Каким образом вы раздобыли другую машину, принадлежавшую Горасу Шелби?

– Это была его машина.

– О которой они не знали?

– Да.

– Хорошая машина? На ходу?

– Практически новая.

В дверь постучали. Мейсон открыл. Вошел судебный служащий.

– Вас просят к телефону, мистер Мейсон. Сказали, что это крайне важно. Чтобы вы сразу подошли.

– Спасибо. Одну минутку, Дафния, извините.

Мейсон прошел вслед за служащим в зал заседаний.

Телефонный аппарат стоял на столе у секретаря суда.

Взяв трубку, Мейсон услышал голос Пола Дрейка, дрожавший от возбуждения:

– Перри, Дафния явилась в суд?

– Да.

– Она рассказала тебе, где она была?

– Нет.

– Но ты собираешься ее подробно расспросить, чем она занималась, где пропадала?

– Уже начал.

– Отпусти ее с миром, пускай уезжает. Вели ей позвонить тебе завтра утром. А сейчас пусть едет.

– Она ведет себя весьма странно, Пол. Утверждает, что существует другая машина, про которую Финчли не знают.

– Вот-вот… есть много такого, о чем никто ничего не знает… У меня нет времени для объяснений, но, ради бога, отпусти ее. Пускай уходит, мне это важно. Позднее, Перри, я приду к тебе и все расскажу.

– Постой, Пол. Кажется, я начинаю понимать. Ты проверил мою версию в отношении особы, которая устроилась на работу в санаторий?

– Точно.

Оглянувшись через плечо и убедившись, что никто не прислушивается к их разговору, Мейсон спросил, понизив голос:

– Так, возможно…

– Это не телефонный разговор. А что касается «возможно», то более чем. Встретимся у тебя, и не показывай Дафнии, что ты что-то подозреваешь.

– О’кей, Пол. Приеду через двадцать минут.

Мейсон вернулся в комнату для заседаний.

Дафнии и след простыл.

Тогда он пошел в приемную судьи Пеллингера и обратился к секретарю:

– Будьте добры, спросите у судьи, не могу ли я повидаться с ним на несколько минут по весьма важному делу.

Секретарь позвонила по телефону, передавая просьбу Мейсона.

– Судья просит вас пройти к нему.

Мейсон кивнул и приоткрыл дверь кабинета.

– Господин судья, – начал он, – я сделал заявление на заседании, которое в то время было совершенно правильным. Но после того положение несколько изменилось.

Судья Пеллингер взглянул на него дружелюбными, чуть насмешливыми глазами:

– Вы помните, надеюсь, мистер Мейсон, что это спорное дело и что я не хочу слышать от вас ничего такого, что могло бы в какой-то мере связать руки вам или мне.

– Я все помню… Речь идет о том, что я тогда заявил, что не знаю о местонахождении Гораса Шелби.

Глаза Пеллингера приняли суровое выражение.

– Так это заявление было неправильным?

– Тогда оно было абсолютно правильным.

– Но после того вы успели это выяснить? Вы теперь знаете, где он находится?

– Нет, но я считаю, что обязан вам сообщить, что я обнаружил ниточку, которая может привести меня к мистеру Шелби до того, как будет возобновлено слушание данного дела.

Судья Пеллингер обдумал эти слова, потом произнес:

– Я думаю, вы можете мне сообщить, что это за ниточка, потому что суд крайне заинтересован в том, чтобы доктор Олм связался с мистером Шелби как можно скорее… Фактически, не раскрывая своих карт, я могу даже сказать: чем быстрее это случится, тем лучше.

– Я понимаю и потому могу вам рассказать.

– Повторяю, я считаю вполне уместным услышать от вас такие сведения.

– Так вот: не исключено, что Дафния Шелби знает, где скрывается ее дядя.

Судья Пеллингер приподнял брови. Чисто человеческое любопытство перебороло сдержанность судьи, и он спросил:

– А что заставляет вас так думать?

– Есть данные, что Дафния Шелби приобрела машину и сразу же куда-то поехала на ней. Скорее всего она отправилась в Эль-Мирар, где ее никто в лицо не знает, и там устроилась ночной сиделкой.

– Это было вчера вечером?

– Это было вчера вечером.

– Вы спрашивали саму Дафнию Шелби об этом?

– Я не имел возможности сделать это, так как узнал обо всем несколько минут назад.

Неожиданно судья Пеллингер откинул голову назад и рассмеялся:

– Мейсон, я не могу ничего сказать, не скомпрометировав себя. Однако, если это вас удовлетворяет, учтите, что суд не сегодня родился на свет. Хорошо, что вы мне рассказали все это, теперь мне стало намного легче, а то вся эта история начала меня сильно тревожить. Но поскольку наш разговор зашел слишком далеко, он должен остаться строго между нами. Я и правда считаю, что вы должны были мне все это сказать. Добавлю вот еще что: в случае если у вас будет возможность лично встретиться с Горасом Шелби, то не забудьте, что я хочу, чтобы доктор Олм его немедленно осмотрел. По причинам, которые я не намерен упоминать и которые, как мне кажется, не нужно уточнять, я считаю крайне важным, чтобы это обследование было проведено как можно скорее.

Мейсон кивнул:

– Думаю, я вас понимаю.

– Не сомневаюсь, что это так… Вы тоже не вчера родились на белый свет.

Когда Мейсон вошел к себе в кабинет, воспользовавшись запасным выходом из коридора, там он застал Пола Дрейка, ожидающего его с большим нетерпением.

Первым делом Мейсон спросил у Деллы Стрит, не звонили ли ему.

Делла покачала головой.

После этого Мейсон обратился уже к Дрейку:

– Ну, что случилось, Пол?

– Я не могу сказать тебе наверняка, потому что я боялся выдать себя, задавая слишком много вопросов, но вот вкратце вся история.

Вчера днем молодая девушка, отвечающая приметам Дафнии Шелби, остановила новенькую машину перед зданием санатория «Гудвилл» и заявила, что она зашла по объявлению о том, что им нужна санитарка.

Похоже, что в этом санатории полным-полно пациентов, а персонала – раз-два и обчелся. Им срочно требовался человек, в обязанности которого входила общая уборка помещений: заправлять койки, менять белье, подметать полы, вытирать пыль и присматривать за некоторыми больными. Кроме того, у них ушла ночная няня, которая дежурила с десяти вечера до семи утра, и наш дорогой доктор Бекстер был в отчаянии. Эта девушка, я буду называть ее Дафнией, потому что я не сомневаюсь, что это была она, обещала выйти на работу к десяти.

Никто не обратил внимания на номер ее машины. Она назвалась Эвой Джонс и сказала, что имеет некоторый опыт ухода за старыми, больными людьми.

Доктор Бекстер, боясь, как бы она не передумала, не стал спрашивать у нее никаких бумаг или рекомендаций. Впрочем, они готовы были взять кого угодно, лишь бы этот человек согласился работать.

Она проработала всю смену, проявив расторопность, трудолюбие и сметку. Доктор Бекстер поднялся наверх и проверил, как дела. Казалось, все идет прекрасно.

У них есть кухарка и еще две так называемые санитарки, которые приходят к шести часам утра, чтобы приготовить завтрак, а после завтрака они же застилают постели.

Это были опытные люди, работающие в этом учреждении несколько лет и знающие тамошние порядки. А вот ночную няню они никак не могли подыскать.

Новую девушку последний раз видели примерно без четверти шесть. Когда кухарка пришла на работу, новенькая была на месте. Ей полагалось оставаться на работе до семи, чтобы помочь разнести завтрак, но она только поздоровалась с кухаркой, и больше ее никто не видел.

Некоторое время все были заняты завтраком и уборкой. Наконец пришло время накормить обитателя бокса номер 17, который, как правило, доставлял всем массу хлопот. Они должны были насильно успокаивать его.

Они нашли кровать пустой. Исчезли и Горас Шелби, и новая санитарка. Они не слишком удивились последнему, решив, что она неправильно поняла, когда ей следует сменяться, и сегодня вечером в десять часов снова явится на дежурство.