Мейсон поднялся:

– Ваша честь, я не вполне уверен в моем статусе в данном деле и не хочу вмешиваться в судебную процедуру. Однако, учитывая тот факт, что свидетель только что заявил, что он читал письмо, полученное Дафнией в Гонолулу, я считаю, что суду также стоит ознакомиться с содержанием этого письма.

И Мейсон протянул листок судье Пеллингеру.

Судья прочел письмо очень внимательно, потом повернулся к Бордену Финчли:

– Вы утверждаете, что вам не приходило в голову, что ваш сводный брат может составить завещание, лишающее вас наследства?

Финчли растерянно пробормотал:

– Не-ет…

– Всего лишь несколько минут назад вы категорически утверждали, что даже и не думали о такой возможности, теперь же картина изменилась… Вы колеблетесь, но все еще отрицаете?

– Совершенно верно.

– Не желаете ли вы изменить свой ответ?

– Нет.

– Однако в том письме, которое я держу сейчас в руках, в том самом письме к Дафнии, которое вы читали, черным по белому сказано, что Горас Шелби просит Перри Мейсона составить завещание, по которому все его состояние переходит к Дафнии. Вы под присягой показали, что читали это письмо, и при этом вы продолжаете утверждать, что ни разу не подумали о возможности лишиться наследства?

– Ну, конечно, после того как я прочел это письмо, мне пришла в голову подобная мысль.

– Именно после ознакомления с текстом этого письма вы предприняли шаги для того, чтобы вас назначили опекуном?

– Вообще-то я думал об этом уже давно, долгое время и…

– Отвечайте просто «да» или «нет». После прочтения данного письма вы принялись хлопотать о том, чтобы вас назначили опекуном над состоянием Гораса Шелби?

– Да.

– Где находится Горас Шелби в настоящее время?

– Он в частном санатории. Стало необходимым поместить его в лечебное заведение. Он в настоящее время весьма неуравновешен, порой впадает в буйство; мы просто не могли с ним справиться и решили, что он нуждается в профессиональном уходе. – Финчли кивнул в сторону жены. – Моя супруга – дипломированная медсестра, работала в больнице. В свое время она повидала множество подобных больных и сразу же заявила, что Горас Шелби страдает от старческого маразма.

– Совершенно верно, – раздался гортанный голос миссис Финчли, – я могу подтвердить справедливость всего того, что сказал мой муж.

Судья Пеллингер нахмурился:

– Вы еще не свидетельница, миссис Финчли, потому что вас не привели к присяге. Однако я хотел бы у вас спросить, видели ли вы то письмо, которое Горас Шелби написал Дафнии?

– Да, я его видела.

– Кто вам его показал?

– Мой муж.

– До того, как его положили в конверт?

– Я не видела никакого конверта.

– Письмо было подписано?

– Да.

– Сложено?

– Не помню.

– Постарайтесь припомнить.

– Не могу.

– Что вы сделали с письмом, после того как прочли его?

– Сунула снова его в кон… – Она прикусила язык.

– В конверт?

– Да.

– Так вы держали конверт над паром, чтобы распечатать его?

– Да.

– Затем вы снова запечатали письмо. Вы отправили его?

– Нет, мы положили конверт на стол Гораса после того, как он спросил, куда делось письмо. Он сам отнес его на почту.

– У меня нет времени дальше заниматься этим делом, – заявил судья Пеллингер, – потому что на десять часов назначено слушание другого дела. Но эта история требует особо тщательного рассмотрения…

Он повернулся к судебному клерку:

– Когда у нас ближайшее свободное время?.. Обождите, если я не ошибаюсь, дело Дженсен против Пибели откладывается? Значит, у нас вторая половина завтрашнего дня…

Клерк кивнул.

– Слушание дела откладывается до завтра до двух часов дня, – объявил судья. – К этому времени я прошу доставить Гораса Шелби в суд. Кроме того, я намерен сам назначить врача, который осмотрит его и даст квалифицированное заключение. В каком частном санатории он находится?

Финчли заколебался.

– Санаторий «Гудвилл» в Эл-Мираре, – ответил Дарвин Мелроз.

– Прекрасно. Итак, завтра в два часа я буду свободен. Назначенный мною психиатр осмотрит мистера Шелби в санатории. В настоящее время суд не возражает против участия Перри Мейсона в судебном разбирательстве в качестве адвоката Дафнии Шелби, или Дафнии Раймонд, или как там ее в действительности зовут. Решение по этому поводу будет вынесено позднее, после того как дело будет должным образом изучено. Перри Мейсону на завтрашнем заседании будет разрешено продолжить допрос свидетелей в качестве поверенного заинтересованной стороны, ибо это не противоречит первому решению суда, где было сказано, что опекун назначается временно и что при выяснении дополнительных обстоятельств суд назначит доследование. Суд откладывается до двух часов завтрашнего дня.

С этими словами судья Пеллингер покинул зал заседаний.

Дафния вцепилась в руку Перри Мейсона так, как тонущий хватается за проплывающее мимо него бревно.

Борден Финчли насмешливо посмотрел на нее и вышел.

Дарвин Мелроз подошел к Перри Мейсону и смущенно сказал:

– Мне не хотелось подрубать сук, на котором вы сидите, но иного выхода у меня не было.

– Пока вы ничего еще не подрубили, – любезно улыбаясь, ответил адвокат. – Правда, меня несколько удивило, что такая уважаемая фирма взялась за столь некрасивое дело, но…

Легонько обняв Дафнию за плечи, он весело произнес:

– Пойдем отсюда.

Они прошли в соседнее помещение для свидетелей.

– Посидите здесь, – сказал он, – пока остальные не очистят зал заседаний. После этого за вами начнут охотиться репортеры, особенно те, кто насобачился сочинять статейки на тему «Бедная маленькая богатая девушка».

– Мистер Мейсон, – горячо заговорила Дафния, – это же совершенно невероятно. У меня такое ощущение, будто я лечу в пропасть и дна не видно. Великий боже, представляете ли вы, что я пережила за…

– Я все представляю и все понимаю. Но вы уже взрослый человек, вы вышли из детского возраста, из сказочного дворца в большой и не всегда добрый мир. Вам придется научиться сносить удары, а иногда и давать сдачи. А теперь подведем итог и посмотрим, с чего мы начнем наступление.

– Что мы можем сделать? – спросила Дафния.

– Прежде всего надо бы кое-что проверить. Впрочем, мне думается, что они уверены в тех фактах, которые сегодня были оглашены. Иначе они не действовали бы так откровенно, это же самоубийство.

– Я все еще не могу понять.

– Родственнички почувствовали, что они будут лишены наследства, но рассчитали, что в том случае, если у Гораса Шелби не будет завещания, они смогут контролировать его состояние. Вот они и заявились к нему с визитом, выпроводили вас и представили дело так, что пошла речь о его старческом слабоумии, недееспособности и необходимости уберечь бедного брата от происков беспринципных людей… Вы сами понимаете, что «бессовестным» лицом они называют того, кому достанется состояние Гораса Шелби, на которое они сами имеют виды. Если им удастся убедить суд в необходимости назначить опекуна или наблюдателя, это сильно облегчит их дальнейшую задачу. Если же нет, тогда все равно останутся протоколы судебных заседаний, и, когда дело дойдет до апробации завещания, коли таковое все же будет составлено, они снова завопят об отсутствии завещательного права, нежелательном постороннем влиянии и так далее.

– Я никогда не думала, что есть такие люди! – вздохнула Дафния.

Мейсон внимательно посмотрел на нее:

– Вы что, сегодня родились?

– Нет, конечно, но проявить такую низость, такое вероломство… и по отношению к такому замечательному человеку, как дядя Горас! Вы даже не представляете, какой он добрый, какой он отзывчивый и щедрый!

– А что вы скажете про Бордена Финчли?

– Мне он всегда не нравился.

– Ну а Горасу Шелби?

– Этого я не знаю, но его раздражал их затянувшийся визит. Хотя, когда дядя Борден заговорил о необходимости дать мне хорошенько отдохнуть, поехать в морское путешествие, дядя Горас сразу же ухватился за эту идею. Ему было нелегко, он знал, что без меня ему будет плохо и одиноко, придется мириться с неудобствами. Но ради меня он шел на это. Я вам говорила, что тетя Элина раньше работала медсестрой, она стала уверять, что я доведу себя до чахотки, что у меня слишком много обязанностей, что он взвалил на мои плечи непосильный труд… ну и так далее. Все это, разумеется, ради одного: поскорее выставить меня из дома.