Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Негодница! — прошипел старик. — Я тебя научу засиживаться днем и ночью в доме этого противного попа. Наверное, тебя там опять науськивали на твоего дедушку? Хорош священник, который так и сыплет елейными словами, вместе с тем учит тебя не повиноваться мне. Но я тебе покажу, что я — твой дедушка и властен над тобой. Я могу сделать с тобой все что хочу. Если я тебя даже убью, то это никого не должно касаться.

— Убейте меня, дедушка! — злобно воскликнула Ганнеле, скрестив худые ручонки на груди. — Это будет лучше, так как в могиле я найду наконец себе покой, а на том свете я увижу свою бедную матушку. Она возьмет меня на колени, будет ласкать и целовать. Довольно ты страдала на земле, здесь на Небе ты, вместе с другими ангелами, будешь отдыхать, сидя у подножия престола Спасителя.

— Чепуха! — крикнул старик, замахиваясь костылем. — Я выбью из твоей головы все эти глупые бредни. А теперь готовься. Рыжий Иост ожидает тебя на дворе с телегой, ты поедешь с ним.

— Дедушка! — воскликнула Ганнеле в страшном испуге. — Теперь я все поняла. Вы продали меня рыжему Иосту за деньги.

— А если бы даже и так! — воскликнул Кольман. — Это не твое дело. Я много лет кормил тебя, а теперь хочу получить свою пользу. Если рыжий Иост влюбился в тебя, то ты должна быть рада и счастлива. Не такие, как ты, были бы польщены этим.

Жестокий старик схватил Ганнеле за руку и насильно потащил ее во двор, где на телеге сидел рыжий Иост, спокойно покуривая трубку.

— Берите ее, — крикнул Кольман. — Справляйтесь с ней как знаете. Она ядовита, как змея, но работать умеет хорошо, этому я ее научил.

Старик толкнул свою внучку к Иосту, который соскочил с козел, быстро усадил дрожавшую всем телом девушку в телегу, снова вскочил на козлы и погнал лошадей. Не успела Ганнеле опомниться, как уже выехала вместе со своим новым хозяином из деревни и никто уже не слышал ее стонов и рыданий. Время от времени рыжий Иост пытался утешить несчастную девушку, но его слова вселяли только ужас в душу Ганнеле; в них было что-то такое, чего она не понимала, но что, тем не менее, заставляло ее краснеть от стыда.

Взошла луна и залила всю окружающую местность своим серебристым светом.

В стороне от дороги находился большой Жабий пруд, глубокий и опасный, в котором жители окрестных деревень боялись даже купаться.

Лошади пошли шагом. Рыжий Иост говорил Ганнеле, что купит ей в Висбадене шелковое платье, если она позволит ему целовать ее, сколько ему будет угодно и если будет угождать ему во всем. Он притянул ее к себе и хотел посадить на колени.

— Господи, спаси мою грешную душу! — вдруг громко вскрикнула она и выскочила из телеги. — Ты сам виноват, дедушка. Тебе придется отвечать перед вечным Судьей за то, что заставил меня, свою внучку, наложить на себя руки. Я иду к своей матери.

— Ганнеле! — в испуге вскрикнул рыжий Иост. — Не делай глупостей. Обещаю тебе…

Но было уже поздно. Ганнеле прыгнула в воду. Там, где она скрылась под водой, на поверхности образовалось два-три больших круга — а потом Жабий пруд опять успокоился.

Рыжему Иосту стало страшно. Он хлестнул лошадей и быстро помчался прочь. Он утешал себя тем, что в смерти молодой девушки виновен не он, а старик Кольман, который продал ему свою внучку за триста талеров.

Негодяй не мог уже видеть, как Ганнеле вынырнула из воды и всеми силами пыталась добраться до берега. Молодая жизнь вступала в свои права, а холодная вода значительно охладила пыл несчастной.

Среди ночной тишины раздался протяжный крик. Ганнеле запуталась ногами в водорослях. Казалось, она погибла бесповоротно.

Она силилась держаться на поверхности, отчаянно ударяя руками по воде, но водоросли тянули ее вниз. Вода уже доходила ей до подбородка; длинные косы ее расплелись, и русые волосы разметались по поверхности воды.

Вдруг на берегу появилась фигура высокого мужчины. Это был Лейхтвейс. Он сразу увидел несчастную тонущую девушку. Недолго думая он сбросил с себя верхнюю одежду и прыгнул в воду. Спустя несколько секунд он уже схватил Ганнеле за волосы и вытащил на берег. Там он, снова одевшись, взял ее на руки, подхватил свое ружье и скрылся в чаще.

Лора ждала его у входа в пещеру.

— Гейнц! — в ужасе воскликнула она. — Кого ты принес? Неужели ты обидел чем-нибудь эту девушку?

— Я вытащил ее из Жабьего пруда, — ответил Лейхтвейс. — Скорее, окажи ей помощь. Быть может, нам удастся еще спасти ее.

Они не внесли Ганнеле в пещеру, так как не хотели выдавать своей тайны, но Рорбек, явившийся на зов Лейхтвейса из подземного жилища, быстро собрал хворост и зажег костер.

У огня Ганнеле согрелась, а Лора терла ее окоченевшие руки до тех пор, пока не восстановилось кровообращение.

— Где я?.. — спросила девушка, открывая глаза. — Здесь ли ты, милая мама?.. Вижу ли я Спасителя?..

— Нет, дитя мое, — ласково ответила Лора, — ты еще находишься на земле, под защитой добрых людей. Скажи, что заставило тебя наложить на себя руки? Кто виноват в этом, ты ли сама или кто-нибудь другой?

Ганнеле рассказала всю свою жизнь, полную лишений, слез и горя.

Несмотря на то, что она, с детским добродушием, пыталась оправдать своего дедушку, Лейхтвейс пришел в сильное негодование. Лицо его омрачилось, и он со злобой проговорил:

— О, я его знаю, этого Михаила Кольмана, доцгеймского старшину. Он отъявленный негодяй, выжимающий последние соки из бедняков и злоупотребляющий своим положением для того только, чтобы обогащаться. Очевидно, он продал рыжему Иосту свою собственную внучку. Чаша переполнилась, и я теперь с ним посчитаюсь.

Когда Ганнеле оправилась настолько, что уже могла ходить одна, без посторонней помощи, Лейхтвейс дал ей золото и сказал:

— Вернись спокойно в дом своего дедушки, а я уж позабочусь о том, чтобы он обращался с тобой лучше прежнего.

— Кто вы такой? — в смущении спросила Ганнеле. — Неужели я не ошибаюсь? Неужели вы и есть разбойник Лейхтвейс, о котором я так много слышала?

— Да, это я, дитя мое. Но я тебе друг и тебе меня бояться нечего. Иди с миром, но обещай мне, что ты никогда больше не будешь пытаться покончить с собой. Жизнь — неоценимое благо, и в молодости отказываться от нее не следует, так как впереди, может быть, еще и счастье и радость. Иди и никому не говори, что ты виделась с разбойником Лейхтвейсом.

Со слезами на глазах Ганнеле поблагодарила разбойника за то, что он спас ее от смерти, поцеловала Лоре руку и отправилась домой.

Дойдя почти до дому, она рассудила, что дедушка снова будет мучить ее, если она скажет, что не последовала за рыжим Иостом, и потому она решила провести ночь в коровнике в надворном флигеле. Она бесшумно открыла ворота, прокралась в коровник и легла под ясли, перед которыми стояли две коровы. Она так устала от пережитых волнений, что почти тотчас же уснула. Так лежала она чуть не под ногами коров, которые, однако, не тронули ее. Часто бывает, что неразумное животное милосерднее человека и не причинит никому зла, тогда как люди терзают порою и тело, и душу беззащитного существа.

Старый доцгеймский старшина Михаил Кольман сидел за своим письменным столом, а перед ним на столе лежала груда золотых монет, которые он все снова и снова пересчитывал, глядя на них жадными глазами скряги. Приближалась полночь, а скупой старик все еще считал, лишь изредка он бормотал что-то себе под нос и хихикал.

Вдруг кто-то постучал в окно. Кольман вздрогнул, моментально обеими руками загреб деньги и бросил их в открытый ящик стола. Затем он взял костыль и заковылял к окну.

— Кто там? — спросил он.

— Михаил Кольман, — отозвался голос какой-то женщины, закутанной в большой платок. — Я пришла спросить вас, не хотите ли вы сделать хорошее дело. Можно очень хорошо заработать: недалеко отсюда скрывается богатый человек, который хочет бежать в Голландию, но не может, так как у него нет паспорта. Согласны ли вы за пятьдесят золотых выдать ему паспорт с казенным штемпелем?

41
{"b":"96013","o":1}