– И на этот раз не застряла? – спросил судья.

– На основании следов я ничего не могу утверждать, ваша честь.

На лице судьи появилось выражение холодной решимости.

– Были ли там и другие следы? – поторопился спросить Мейсон.

– Да.

– Следы ног?

– Следов ног было очень много, но большей частью тоже весьма нечетких. В тех местах, где почва успела подсохнуть, следы были нечеткие, а на мокрых участках практически ничего нельзя было разобрать. Дождь все размыл.

– Вы не нашли следов обуви подозреваемой?

– Мы затрудняемся утверждать, что это были именно ее следы. Понимаете, мы обнаружили порядочно следов, оставленных, несомненно, женской обувью, причем принадлежащих разным женщинам. Однако ни одного четкого следа, с которого можно было бы сделать слепок, не сохранилось.

– Что вы можете сказать о мужских следах?

– Были и такие.

– Много?

– Вы хотите знать, много ли мужчин побывало в том месте, или много ли следов вообще там было?

– Первое, разумеется.

– Мы не можем ответить на этот вопрос. Вообще в том месте побывало много народу. И мужчины, и женщины. Но кому принадлежат следы, мы сказать не можем.

– Точно так же, как и следы машин?

– Да. Ярдах в пятидесяти от коттеджа было найдено очень много следов с неясным рисунком протекторов. Там есть небольшая ровная площадка. Создается впечатление, что она служила чем-то вроде стоянки для машин. К этой площадке ведет вполне сносная дорога, и на ней можно развернуться.

– Там были и свежие следы?

– Да, сэр.

– Но вы так и не сумели определить последовательность наложения этих следов?

– Нет, сэр.

– Были ли среди них следы джипа?

– Да, и джипа тоже: в этом глухом месте оказалось весьма интенсивное движение.

– Что вы имеете в виду, лейтенант?

– Только то, что там побывало много машин, в том числе и машина подозреваемой.

– Все следы оставлены во время последней непогоды?

– Этого мы не можем сказать. Грунт и без дождя очень вязкий, плюс дождь, так что невозможно точно определить, когда оставлены следы.

– То есть вы ничего определенного сказать не можете?

– С категоричностью нет. Что касается моего личного мнения, то мне они показались свежими. Во всяком случае, большая часть.

– Минуточку! – вмешался Эллингтон. – Если суд позволит, я хочу оспорить последнюю часть ответа свидетеля как некомпетентную. Свидетель пытается выдать свое личное мнение за факт. Я настаиваю, что подобное заявление не может быть занесено в протокол. Хотя свидетель – офицер полиции, он не может считаться экспертом по отпечаткам следов.

– А я считаю, что, безусловно, может, – возразил Мейсон. – Но поскольку в данном вопросе возникли сомнения, я хочу их разрешить… Лейтенант Трэгг, как давно вы служите в полиции?

– Минуточку, минуточку! – взвился Эллингтон. – Ваша честь, я понял, что сыграл на руку защите. Совершенно ясно, что она всеми силами старается затянуть слушание дела. Чтобы сэкономить время, я снимаю свое возражение. Признаю, что лейтенанта Трэгга можно считать экспертом по следам… и всему, чего хочет защита… Продолжайте, Мейсон!

Судья Бэгби нахмурился.

– Вот уж не думал, что вас в такой мере может беспокоить тактика защиты. Однако в связи с тем, что обвинение непрерывно возражает защите, заседание действительно затянулось. Как мне кажется, у мистера Мейсона есть еще целый ряд вопросов, поэтому я предлагаю перерыв до половины второго.

Мейсон покачал головой.

– Мне нужно тщательно подготовиться к продолжению заседания, ваша честь. Поэтому я прошу вас продлить перерыв до двух часов.

Какое-то время судья раздумывал, потом сказал:

– Мы, разумеется, ограничены временем, но поскольку сегодня все равно второе дело заслушать не удастся, нам не обязательно начинать в половине второго… Как вы думаете, мистер Мейсон, если мы начнем в два часа, управимся до конца дня?

– Надеюсь, ваша честь.

– Прекрасно. В таком случае начнем заседание в два часа.

Когда судья удалился, Эллингтон улыбнулся Мейсону и сказал:

– С вашей стороны было ловким ходом вызвать лейтенанта Трэгга в качестве свидетеля защиты.

– Я уверен, что вы вызовете его еще не раз, как только я закончу со своими вопросами.

Эллингтон снова рассмеялся.

– Да, ваши вопросы… Против некоторых из них мне хотелось бы возразить. И было бы любопытно узнать, что вы хотели бы получить от этого предварительного слушания.

– Я и сам не знаю, – весело улыбнулся Мейсон. Потом он повернулся к Делле: – Пошли, Делла, нужно хорошенько перекусить… А где Пол?

– Звонит по телефону.

– Хорошо. Машину сегодня заправляли?

Делла покачала головой.

– Нет, шеф, но четверть бака есть.

– Придется заправиться. Возможно, машина нам в ближайшее время понадобится.

– Идите, спешите заправить машину! – хихикнул Эллингтон. – Меня вы так дешево не купите, Мейсон. Я понимаю, вы лихорадочно ищете свидетелей, надеясь что-либо изменить. Но я уверен, что в два часа, когда вы вернетесь в суд, у вас все равно не будет никого, кроме лейтенанта Трэгга. И я готов держать пари два к одному, что вы боитесь вызвать свою подзащитную на свидетельское место.

– Два к одному, вы сказали? Что же, это совсем неплохо. Но какие будут ставки?

– Конечно, чтобы выиграть пари, вы вполне можете и ее привести к присяге. Но пятьюдесятью долларами я все-таки рискну.

– Пятьдесят против двадцати пяти, так я понял?

Эллингтон бросил быстрый взгляд на адвоката и кивнул уже менее решительно. Мейсон усмехнулся.

– Не хочется раскрывать свои карты из-за такой ничтожной суммы… Пошли, Делла. Найдем Пола и двинем в хороший ресторан.

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк оставили машину на бензоколонке и велели залить полный бак, долить масла и воды. По дороге к ресторану Мейсон спросил:

– Пол, тебе удалось что-нибудь узнать о пишущей машинке?

– Ничего определенного, что могло бы нам помочь. Эксперт сказал, что такой шрифт стоит на «Смит-Короне».

Мейсон нахмурился.

– Ведь у мисс Мид как раз и стоит такая машинка, Пол.

– Совершенно верно. Это первое. А второе: именно мисс Мид арендовала коттедж у Пайн-Глен. Эллингтон старается замять это дело, но, конечно, ты его дожмешь. Достаточно раздобыть образец шрифта с машинки Мовис Мид и сравнить с арендными расписками.

Мейсон пошевелил губами.

– Мне хотелось бы побольше выяснить об аренде, Пол. Ты знаешь, я не люблю бродить наугад, хотя практически не сомневаюсь, что коттедж арендовала мисс Мид и что Мэнли там частенько бывал… Но ты чем-то встревожен, Пол? Выкладывай, в чем дело.

– Наверное, все это пустяки, Перри. И все же…

– Давай не тяни, выкладывай, что тебя гнетет?

– Не хотелось бы беспокоить тебя, когда на руках серьезное дело…

– Господи, да что это с тобой? Говори, не бойся, выдержу.

– Хорошо. Конечно, возможно, что все это не имеет никакого значения… Разреши, Перри, сначала задать тебе вопрос.

– Да?

– Эллингтон уже закончил свою часть?

– По всей вероятности.

– И он не собирается представлять суду дополнительные обстоятельства?

– Думаю, что нет. Он увяз в этом деле гораздо глубже, чем намеревался. Понимаешь, он пытался продемонстрировать ровно столько улик, чтобы не выпустить Глэдис Дойл на свободу и в то же время не предъявлять ей официального обвинения в убийстве. А моя стратегия была противоположной: я старался как можно больше раздобыть информации и для этого задавал самые разнообразные вопросы. Собственно говоря, итог был предрешен. Судья Бэгби уже высказал свое мнение по этому вопросу, но он дал шанс подзащитной, сказав, что она тоже может дать показания.

– Ну и что – даст ей это что-нибудь?

– Нет, – покачал головой Мейсон. – Даже если судья и поверит ее рассказу, он все же не решится единолично взять на себя ответственность и освободить ее. Это дело присяжных. Поэтому судья Бэгби наверняка скажет, что обвинение проделало большую работу, что представленные свидетельства доказывают виновность обвиняемой и что показания последней всего лишь ее версия. Рассказанное ею говорит о ее невиновности. Но вопрос в том, говорит она правду или нет. Есть и такие судьи, кто заранее пытается выяснить, насколько все собранные свидетельства удовлетворят присяжных. Это рождает сомнение и играет на руку обвиняемому. Но даже если доказательства путанны и противоречивы, а окружной прокурор настаивает на содержании обвиняемого под стражей, судья принимает сторону обвинения и предоставляет суду присяжных вынести окончательное решение. Прокуратура в любой момент может прекратить дело, если почувствует, что не способна найти достаточно улик, а вот судья никогда не знает, какими доказательствами располагают стороны.